Гостебник - Владимир Георгиевич Босин
Это продолжалось несколько мгновений, а потом фурия вскочила и чуть не оторвала мне голову. Ольга буквально вцепилась мне в шею и то ли душит, то ли плачет, пытаясь что-то сказать. А я только растерянно глажу жену по спине и шепчу какую-то нелепую чушь. Будто можно вот так за минуту успокоить женщину. А когда у меня от слёз промокла рубаха, я встал и подхватил лёгкое тело жены.
Мы, как два диких животных, набрасывались друг на друга снова и снова, будто мстя за испуг. Я даже начал опасаться причинить ей боль, но Оля сама отдавала себя всю без остатка. Удивительное чувство, никогда у меня не было такого наслаждения от любовных утех. Порой казалось, что мы превращались в одно целое. Будто наши сознания объединились и это подбросило нас на другой уровень отношений.
Нет, Ольга меня не предавала. Или же я ни хрена не разбираюсь в жизни. А потом тесно обнявшись мы уснули, но и во сне жена продолжала удерживать меня, закинув ногу мне на живот. Будто таким образом собралась удержать и защитить.
— Тс, не надо никому знать, что я здесь, — утром пришлось мне вводить жену в курс дела. Ольга всё поняла и приняла. Сразу послала за Глебом. Я же буду пока прятаться в спальне. Ольга служанок сегодня отпустила.
Я не слышал, что она говорила капитану, но поднявшись наверх сообщила, что мне придётся посидеть взаперти день, а то и два. Дело в том, что часть экипажа проживала в слободке и Глебу необходимо время собрать всех. Повод — партнёру её отца срочно необходимо попасть в один из городов Ганзы.
Не скажу, что я страдал. Но грустный вид делал, и смириться с затворничеством мне могла помочь только дражайшая супруга. Ну и Ольге приходилось раздеваться и помогать мне всеми доступными способами. По несколько раз за день.
И вот наступил момент истины. Весь экипаж собран на берегу. Отсутствующих нет, все здесь. А значить и мой обидчик тоже. Сейчас он расслаблен, уверен, что дело сделано и бояться нечего. Поди уже и денежку за меня успел прогулять.
У меня есть только один шанс, взять его на испуг. Я не видел точно, кто меня стукнул и бросил за борт. Но он-то в этом не уверен. Я мог заметить его лицо. Значить нужно действовать резко и не давать ему время опомниться.
Вся команда выстроена около ладьи. И когда со стороны города подошла маленькая гребная лодка, из неё вышли три человека. Двое остались на месте, а я пошёл к построившейся команде. А так как на мне свободный плащ с капюшоном, скрывающим лицо, меня пока никто не признал.
Я же осмотрел строй. Все тут, но ни на кого не могу указать. Вроде со всеми нормально обходился, никого не обидел.
Народу надоело стоять и ждать моих действий, и парни расслабились.
Момент истины, я откидываю капюшон и смотрю на стоящих передо мной. До экипажа начинает доходить, кто к ним пожаловал. Я же постарался расфокусировать взгляд, чтобы не было понятно, на кого точно смотрю:
— Ах ты душегуб, — заревел я, — тать, убивец.
Ну вот, сработало. Один из стоящих вдруг сорвался и побежал прочь в стремительной заячьей манере. Не понятно, куда он собрался бежать и где прятаться. Но побёг к подошедшей лодке. Где его и перехватили Скорята с Семёном. Они-то как раз ждали развязки и готовились к подобным неожиданностям.
А через час я уже принимал делегацию от моих смердов. Во главе со старостой они припёрлись к моему крыльцу и пытались давить на жалость. Де их не так поняли, не собирались они отказываться от оплаты. Ну ничего, удвою им на месяц барщину, чтобы неповадно было.
Этот парнишка один из самых молодых, зовут Василько. Я только его чуть придавил своими эмоциями, и он расплакался. Рыдал навзрыд как баба. Я опасался правды, не всякую правду проглотишь. Но, к моему счастью, эта самая правда оказалась вполне удобоваримой.
Да, следы вели к той семейке, вернее к тому сотскому старосте, зятька которого я прищучил позапрошлой зимой на льду.
На следующий день неудавшегося душегуба отвезли в город, где его и кинули в подвал для разбирательства. Я же в сопровождении Григория Афанасьевича подал тысяцкому жалобу на покушение на убийство. У меня хватает видоков и послухов. Думаю, что тот староста зарвался. И у него не удастся отмазаться, уж больно серьёзное обвинение. Тут попахивает большой, очень большой вирой. Григорий сразу сказал, что староста крученный с большими связями и ему вряд ли грозит суровое наказание. А вот на бабки он точно уже попал. Василько с испугу всё слил. Староста лично с ним говорил, давал заказ на меня и денежку за выполненную работу у него дома нашли. Тоже староста лично передал. Видать опасался лишних людей привлекать.
Ну, а мне предстоит до заморозков запустить вторую лесопилку. Мы её немного усовершенствовали, учитывая опыт работу с первой. Я всё пытался придумать, как мне получить ровные кромки досок. Фуговальный станок требует бешенных оборотов рабочего механизма. С его помощью вообще можно получить идеально ровные доски. Да даже можно мебель кое-какую делать, имея идеально ровные заготовки. Но, позже я отказался от этой мысли. Сложновато получается. Сейчас равняют теми же топорами. Да я привез несколько ручных рубанков. Но это именно ручная работа. А вот если подрезать неровные кромке досок механической пилой, выставляя упор, то получится пусть не так гладко, но тоже вполне аккуратно. И цена будет явно повыше. Допустим мы будем перестраивать вторую лесопилку на обрезку кромок. Прогнали всю партию и вернулись к обычной распиловке.
Кстати, жёнушка буквально исполнила мою просьбу. Она прикупила нам землицы, увеличив площадь моего участка на 40%. Так получилось, что делянки вольных смердов, которые здесь жили до моего прихода, оказались внутри моих владений. Может им это и не нравится, но в моём селе получилась отдельная улочка старых домов. Все остальные новенькие, вкусно пахнут деревом и уютом.
За это время население села увеличивалось очень медленно. Я больше не ездил по деревням и не уговаривал перебираться на мои земли. Но люди потихоньку шли и сами. Жалко только, что в основном это были землепашцы. А вот
