Комсорг 2 - Иннокентий Белов
— Заехала развернуться во двор, на узкой Красноармейской это придется делать долго и привлекать к себе лишнее внимание, — понимаю я. — Подготовились господа сыщики уже, провели рекогносцировку на местности точно.
И тут я вспоминаю, что видел сегодня уже краем зрения похожую серую машину, даже пару раз, когда выходил из магазинов с рюкзаком и незаметно оглядывался вокруг, возясь с замком и отстегивая специально долго велосипед, ожидая внезапного появления тех же оперов из какой-нибудь машины. Или из-за нее.
Видел, но конечно не обратил внимание.
— Так меня взяли под наблюдение! — от этой мысли у меня холодеет спина, — точно взяли!
Глава 13
После подтверждения сурово печальной для меня новости я отошел от окна и присел за стандартный советский стол, на автомате налив себе большую чашку чая и вытащив из холодильника Таисии Петровны вафельный тортик.
Вот и допрыгался ты, товарищ Игорь Бессонов! Пришли по твою душу неразговорчивые граждане с чугунными кулаками. От них своим боксом точно не отмашешься, вырубят на раз.
Нужно поесть, пока есть время и попробовать обдумать свое новое положение советского человека, за которым следят государственные органы. Не просто как-то присматривают, а выделили целую машину с обученным экипажем для непосредственной слежки.
Не все от меня зависит теперь, но наручников на руках пока нет, наблюдение ведется только с улицы. Наверно, что только оттуда. Чтобы убедиться в этом, придется выйти в подъезд и спуститься вниз.
Все может случиться, могут прямо сейчас подняться и арестовать меня.
Когда потом еще такого хорошего чая попьешь и вкусным тортиком закусишь?
Могут прямо сейчас? Могут.
Но, похоже, что решили сначала понаблюдать, чтобы решить главный вопрос наблюдения.
Откуда я такой всезнающий взялся?
Кто передает мне по ночам в темном подъезде шифрованным кодом подозрительно правдоподобную информацию?
Слишком правдоподобную, чтобы быть правдой, а не работой иностранных спецслужб.
Сейчас могут того же рулевого со штурманом сурово бить до полусмерти, пытаясь узнать, сколько им заплатили враги советского народа, чтобы один необъяснимо направил теплоход не в тот пролет, а второй специально сделал вид, что ничего не замечает. Доказывать, что это трагическое наложение случайностей — придется своими ребрами и зубами.
Если капитан, конечно, подготовился к такому исходу после моего звонка и телеграмм. И подтянул товарищей.
Да, это вопрос столетия, насколько я могу поменять жизнь страны. Но могу и обломаться полностью, если эти знания кому-то придутся не по вкусу. Сейчас со мной могут сделать все, что захотят, те же организаторы слежки.
Пока я не пробился на более высокий уровень общения, а я от этого очень далек пока. То есть просто даже не пробовал заняться таким продвижением, а сейчас может оказаться уже почти поздно суетиться.
Это мне сильно повезло, что я заметил пораженное до глубины души выражение лица участкового и потом решил присмотреться вокруг себя. Присмотрелся и быстро заметил подозрительную машину. Без участкового даже не смог бы ничего заподозрить и точно не определил бы ведущееся наблюдение за своей персоной.
Ясно, что к нему недавно, может быть вчера или сегодня с утра, пришли специальные люди и все-все расспросили про меня. Если это не он сам их вызвал, доложив, что опознал разыскиваемую по фотороботу личность.
Наверно, так оно все и случилось, вряд ли меня просто опознали на улице. Это уже не важно на самом деле, не так много знает про меня участковый. Чем я занимаюсь и почему такой всезнающий.
И снова повезло, что так сразу вычислил приставленное внешнее наблюдение, Волга совсем неприметная и цвет такой вообще в глаза не броский.
— Стекла не тонированные, но как-то затемненные серьезно, видно только силуэт пассажира, а водителя вообще не разглядеть, — вспоминаю я свое впечатление от увиденного.
В наше время, которое сейчас на дворе, это явный признак очень непростой машины.
Она, получается, проехала за мной весь мой путь, который прошел через шесть магазинов, а может еще около торга меня подхватила. Теперь следящим не трудно пройтись по моим следам и собрать всю информацию, чем я там занимался.
И что мой рюкзак заметно полегчал — тоже заметили наверняка.
Я такую машину конкретно не видел до этого около магазинов, помню только какое-то серое пятно на периферии зрения.
— Хьюстон, у нас большие проблемы! — хочется мне крикнуть во все горло. — Прямо размером с галактику!
Хотя, чего так уж переживать? Интуиция давно мне подсказывала, что такое может случиться и вот оно случилось.
Сам же понимал, что с предупреждением об аварии под Ульяновском очень свечусь, слишком заметно выхожу из тени. Запаниковал немного, что не получается дозвониться до капитана лично, телеграммы отправил еще дополнительно, наверно, зря это сделал.
И в комитет местный тоже сунулся с предупреждением? А как иначе, если можно спасти двести человеческих жизней?
Оно того точно стоит, что бы мне кто не сказал. Делай — что можешь и будь — что будет!
Ладно, теперь я отчетливо принимаю полное изменение своей жизни в скором будущем.
Это же комитет меня пасет, не менты никакие! Однозначно, что в машине комитетчики, у ментов местных ни таких машин с затемненными стеклами, ни особых возможностей просто нет. Они бы просто прихватили меня на продаже и вообще не парились бы с наблюдением. Менты ничего про мои предсказания и не знают вообще.
А эти не из-за мелкой спекуляции привязались, но теперь и ей занимаются заодно, как аргумент для будущего серьезного разговора по душам.
Тем более, что по мне явно статья плачет, это к бабке не ходи. От двух до семи лет с конфискацией обязательной.
Эти точно из-за писем, телеграмм и звонка, непонятно из-за чего именно, но это уже второстепенно.
Теперь вопрос, как долго они будут наблюдать и что мне делать?
Как спрашивал один из классиков русской литературы у своих читателей. Чья книга взяла, да разбудила того же Плеханова.
Наблюдать — не знаю, может еще час, может до вечера или ночью придут за моей тушкой. Может и дольше будут светиться на заднем плане, чтобы понаблюдать за таким интересным провидцем.
Что делать — уничтожить или спрятать набор карандашей и ручек, еще всю бумагу, которую использовал для писем.
Это я могу незаметно вынести во двор и там где-то спрятать.
Нет в этой суете особого толку, но и лишним убрать подальше от комитетчиков не будет. Потом избавиться от предметов
