Курьерская служба 5. Финал Секатора - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Так ты не уточнил, ты хочешь со связыванием… и прочим?
— Нет, Аделаида, мы оба знаем, зачем мы здесь, — сказал я, выразительно посмотрев на неё.
— А… хорошо. Просто грубости и прочее, без предметов… просто я никогда именно в двадцать второй не была, ты у меня первый, я обычно не соглашаюсь, но посмотрела на тебя, и поняла, что хочу поэкспериментировать именно с тобой! Ты… ты же не девственник? Может, попробуем что-то новое?
Она сняла очки и протёрла краешком пеньюара.
— Не девственник. Аделаида. Что-то я уже засомневался. Это ты отправила сообщение?
— Ка… какое сообщение? — опешила девушка.
— «Я знаю всё о тебе. Важная информация, приходи в бордель, номер двадцать два, завтра, девять вечера…»
— Я… я не отправляла ничего такого, — Аделаида подошла к столику, где стоял алкоголь и кувшины с разными соками. — Тебе что-то налить?
— Чаю мне приготовь. Или закажи. Я выпью и пойду.
Тут она уже заволновалась.
— Может, останешься? Честно, мы можем всё отменить, можешь посмотреть кого-то другого, может, действительно, кто-то встречу назначил, но у нас с этим строго. Вряд ли кто-то из девушек, скорее всего кто-то из коллег пошутил, или…
Я хлопнул себя ладонью по лбу.
— Дмитрий, будь он неладен. Постоянно говорил про бордель, и что мне нужна разрядка, и выбрал самое интересное место. Вот же чёрт!
— А тебе нужна разрядка? Да, вижу, нужна… Не уходи, ладно? Кто такой Дмитрий? Твой друг?
Она присела на край обширной кровати и похлопала по простынке, мол, садись. Я не сразу понял, что инстинктивно сел в метре от неё.
— Какой, к чёрту, друг. Крепостной. Камердинер. Местный.
— Местный? Ты дворянин… Я вижу акцент. Центральный регион, да?
— Подмосковье, — кивнул я.
— Ты здесь… в ссылке, ведь так?
А она была не дурой, подумал я. Я уже почти был готов слиться и уйти, но она попала в самую болевую точку, выведя на душевный разговор. Я бы даже предположил, что она может быть сенсом и прочитать мои мысли — но нет, это простая насмотренность, опыт на чтение характеров. Такой бывает у таксистов, парикмахеров и прочих лиц, через которые проходит очень много разношёрстной публики, и которые слышат много разных историй.
— Да, Ада, ты почти угадала. Что-то вроде ссылки. Я зарёкся ходить в бордели, но мне настолько скучно и одиноко, что я ухватился за соломинку и напридумывал себе каких-то секретов сразу же, как пришло сообщение. А Дмитрий не промах, да.
— Так что мы делать будем… — Аделаида сладко потянулась, отчего кружевной лифчик под полупрозрачной туникой съехал немного вбок.
— Ну, раз уж мы с тобой говорим — то давай поговорим.
— Только давай сначала о тебе? У меня всё скучно… обычно спрашивают, сколько лет в профессии — пара лет всего, а до этого неудачные поступления на социолога, несчастная любовь, в общем… Расскажи, а почему ты зарёкся ходить в бордели? Ты же… тебе лет двадцать, откуда такой негативный опыт?
— Ну, когда-то очень-очень давно я был в борделях. И мне всегда не нравилось. После них остаётся послевкусие лжи.
— Лжи, потому что у меня было много мужчин для тебя? Но я тебе не вру. Я… подмигнула тебе, потому что ты мне очень понравился, честно.
Как же убедительна была эта ложь, я почти повёлся. На самом деле, я действительно мог ей понравиться — как удобный и даже интересный клиент.
— Ладно. Есть ещё одна причина, по которой я не хотел бы ходить в бордели.
— Как зовут эту причину? — Аделаида улыбнулась. — Она осталась там, в Подмосковье, правильно?
— Не совсем. Неважно, где она. Далеко, на другом конце света.
— Она блондинка? Похожа на меня?
Она сняла очки, положила на столик, посмотрела на меня слегка с прищуром. Отпираться было бессмысленно.
— Да, чёрт возьми, она похожа на тебя. Только чуть моложе. Видимо, поэтому я и ошибся.
— Расскажи подробнее. Чем похожа?
— Ростом и чертами лица. Она тоже носит очки. Она отличница, очень домашняя девушка. Любит читать. Лицо такое светлое. У неё длинные светлые волосы, сладкие, слегка пухлые губки, ножки не такие длинные, она… она любит пингвинчиков, понимаешь? Вот ты любишь пингвинчиков?
Это говорил не я — это говорили остатки реципиента в моём мозгу.
— Бедный Эд… — жрица любви осторожно погладила меня по плечу. — У вас с ней так ничего ещё и не было. Она тебе так и не дала?
— Оба раза срывалось, — кивнул я. — Но она сказала, что готова, скажем, сорвать цветок любви вместе со мной.
— О-о… Знаешь, я сначала подумала, что она тебя динамит. Но нет, если она действительно девственница, и пообещала тебе, то действительно может тебя дождаться. Вы с ней сядете на кровать, она снимет блузку, вот так…
Пеньюар оказался на полу.
— Я стараюсь не представлять, как это будет. Всё равно всё будет не совсем так.
— А какая у неё грудь? — Аделаида провела по нижнему краю чашек своего лифчика.
— Самая красивая в мире грудь, наверное. Я видел на фото. И попа… Так, знаешь что, Аделаида. В общем, примем как медицинскую процедуру, — я вздохнул и откинулся на кровать. — Снимай всё с себя и сделай со мной что-нибудь руками, только, пожалуйста, быстро и безэмоционально.
Наверное, я был готов на подобное поражение, уже переступая порог помещения. Наверное, моя совесть будет не совсем чиста после такого, но я смогу пойти с ней на договор.
Как только остатки одежды моей собеседницы оказались на полу, моё тело обнажилось в необходимых местах, а медицинский процесс начался, щёлкнул магнитный замок на двери. Я приподнял голову — в дверях был силуэт ещё одной девушки в пеньюаре.
— О, я не знала, что ты заказал двоих, — сообщила Аделаида, на секунду отвлечься.
— Я тоже не знал, — сказал я, не сразу сообразив, что происходит.
А затем Аделаида вскрикнула и отпрыгнула в противоположный от двери угол комнаты. Я поднялся и вгляделся в зашедшую.
Вернее, в зашедшего. Это была не девушка, это очень худой юноша с впавшими щеками, надевший тунику поверх майки и коротких шорт. Он точно шёл в мою сторону, в глазах была решимость, а в руках…
В руках сверкнуло что-то острое.
— Так вот кто мне писал! — воскликнул я, готовясь кинектировать его об стенку.
Глава 29
Парень сделал шаг назад, в его глазах отразилась растерянность вместе с сильной взволнованностью.
— Я думал… ты будешь связан или вроде того, — сказал он, слегка картавя и отвернулся, вероятно, чтобы я поправил одежду.
— Тра-ля-ля, тра-ля-ля… — уже напевал я, чувствуя, как зреет сила.
В иных условиях на то, приготовиться к применению навыка, потребовались бы секунды, но из-за пикантного сообщения мои потоки силы находились в хаотичном состоянии, из-за чего на концентрацию усилий ушло куда больше времени.
— Стой-стой! Хорошо! Ты переиграл меня! — сказал он, явно почуяв, что я замышляю.
Он развёл руками, и я увидел, что у него в ладони — это оказался небольшой крюк наподобие тех, что висели в моей же комнате на цепях. Обманный трюк? Не похоже. Он действительно раздумал нападать. Я расслабился, позволив назревшему невидимому кому энергии в ладонях растечься обратно по жилам.
— Положи оружие. Кто ты такой?
— Ваня. Иван Абрамов я.
Признаться, мне потребовалась пара секунд, чтобы сопоставить в голове имя и фамилию с известным мне и понять, кто он такой. Но после я охнул и спешно поправил одежду.
Это был мой крепостной, Абрамов Иван Алексеев, с рейтингом 4,34, двадцать шесть лет, фельдшер из Казани, после моего проигрыша Евгению оказавшийся в Новой Бессарабии. Я вспомнил, как выкупил его обратно в том покере в Зеленогорье и собирался его отыскать, но, заработавшись, попросту забыл об этой задаче.
Похоже, он был очень взволнован и при этом зол на меня. Оставалось только догадываться, через какое дерьмо ему пришлось пройти.
Такие глаза я видел не часто — это были глаза не то киллера-маньяка, много лет выслеживавшего
