Капкан для «Барбароссы» - Александр Викторович Горохов
Весь день 24 июня шли бои на новом рубеже обороны. На этот раз и артиллерийская канонада, и даже ружейно-пулемётный огонь были слышны прекрасно. Мало того, до Высоко-Литовска уже стали долетать немецкие снаряды: по прямой до позиций дивизии в Огородниках уже оставалось менее шести километров. А к концу дня перестали ходить поезда и на Белосток. Как пояснил Сёмочкин, 212-й полк отступил к Клещеле и станции Черемха, и теперь железная дорога простреливалась немецкой артиллерией.
— Всё, товарищ младший политрук, моему отделению приказано сворачивать радиостанцию и перебазироваться в Верховичи. А вы как?
— Да кто ж его знает? Взвод старшего лейтенанта Ларионова пока тут службу несёт. Никаких новых приказов не поступало.
С прекращением железнодорожного сообщения дорога на Верховичи стала основной для эвакуации раненых. Сначала по ней ушла на северо-восток часть персонала медсанбата. Видимо, для организации приёма раненых на новом месте. А потом от зданий, занятых под временные госпитальные палаты, потянулись и грузовики с красными крестами на пологах.
И 25 июня Юдин впервые увидел, как немецкие лётчики расстреливают санитарные машины.
Если 23 и 24 июня немецких самолётов в небе наблюдался минимум, то утром 25, когда части дивизии вновь отошли (на этот раз — заняв оборону по железнодорожной линии и вдоль шоссе на Видомлю), произошёл первый после 22 июня авианалёт на Высоко-Литовское. Но бомбили на этот раз не «лапотники», а истребители, нёсшие всего-то две бомбы, подвешенные к крыльям. Отбомбились с небольшой высоты, поэтому очень точно. Полностью сгорел эшелон, застрявший на станции, было частично разрушено станционное здание. А потом один из истребителей принялся расстреливать грузовики с ранеными, уходящие колонной по улице Первомайской.
К тому моменту, когда подоспела вызванная советская авиация, погиб расчёт крупнокалиберного зенитного пулемёта красноармейца Вохминцева, в первый день войны ссадивший «Юнкерс», горели механические мастерские, используемые автобатом для ремонта грузовиков, а пристанционная площадь была усыпана телами красноармейцев и горожан.
Следом с запада, от речки Пульва, по которой занял оборону 222-й полк, послышалась пулемётная стрельба.
— Похоже, передовой дозор немцев нащупывает нашу оборону, — предположил Игорь Ларионов, при котором младший политрук теперь исполнял обязанности заместителя. Не совсем по политической части, скорее — просто заместителя. — Они, как я уже слышал, очень любят для этого вперёд мотоциклистов посылать. Так что сейчас начнётся!
Бомбивших городок «мессеров» уже отогнали наши «миги» (Виктор уже научился распознавать их силуэты). И хотя они сбили троих немцев, сами потеряли пятерых, что было очень обидно. Что это? Превосходство немецких пилотов или худшее качество наших самолётов?
А примерно через полчаса в городке начали рваться немецкие снаряды. И это было даже страшнее, чем авианалёт. Может, только потому, что Юдин ещё ни разу не попадал под артобстрел, но страшнее…
— Похоже, Витя, забыли про нас в штабе дивизии, — отряхивая насыпавшуюся на плечи пыль, мрачно пробормотал старший лейтенант. — Что делать будем? Предлагаю присоединиться к полку, обороняющему Высоко-Литовск. Как считаешь?
Виктор, давно рвавшийся в бой, чуть не запрыгал от радости.
— Тогда собираем наших. И движемся в расположение ближайшего батальона. Иванов, Гойденко! Собирайте взвод. Сбор вон там, у зернохранилища. Давайте, ребята! Бегом!
— Кто такие? — остановили команду «комендачей» возле КП батальона.
— Второй взвод комендантской роты дивизии. Командир взвода старший лейтенант Ларионов. Прибыли в качестве пополнения.
— Исполняете чей-то приказ? — задал вопрос вымотанный донельзя капитан, которого вызвали с КП.
— Никак нет, товарищ капитан. Самостоятельно принял решение: у нас никакой связи с ротой и штабом дивизии нет, а немец, вон, прёт.
Действительно прёт! Вся линия окопов грохочет выстрелами.
— А младший политрук у вас какими судьбами? Насколько помню, штатной должности политработника во взводе не предусмотрено.
— Младший политрук Юдин служил в дивизионной многотиражке. Вся редакция, кроме него, погибла при бомбёжке города 22 июня. Вот и присоединился к нам по моему предложению.
— Я понял, Ларионов. Андрушевич, проводи взвод старшего лейтенанта в роту Михеева. У него самые большие потери, пусть порадуется пополнению. И младшего политрука пусть определит по специальности. Его-то замполит погиб.
Глава 32
Ни 23, н 24 июня попыток переправиться через Западный Буг немцы больше не предпринимали. Вырыли траншеи на левом берегу и лишь время от времени обстреливали из миномётов позиции полка Гаврилова. Оно и понятно: зачем лезть напролом, неся огромные потери, если севернее удалось навести наплавные мосты, и теперь есть возможность переправиться по ним.
Зато возобновились бои в районе Тереспольского укрепления Крепости. Несколько попыток прорваться на остров, который представляет собой укрепление, без поддержки артиллерии оказались безуспешными. Но 24 июня немцы, видимо, перебросили какие-то батареи с других участков, и при их поддержке к концу дня, похоже, сумели прорваться к Бугу. Тем не менее, наблюдатели докладывали, что столкновения на территории укрепления продолжались всю ночь. Судя по всему, пользуясь темнотой, оставшиеся группы пограничников и красноармейцев постепенно отходили к реке, чтобы переправиться вплавь в Кобринское и Волынское укрепления.
Вечером же 24 июня из штаба дивизии пришло известие, что части немецкого 47-го моторизованного корпуса, действуя с плацдарма, отбитого у 49-й дивизии, прорвались на восток, захватили Большие Мотыкалы и продолжили движение в сторону Жабинки и Кобрина.
— Теперь, Гаврилов, на тебя начнут давить с севера. Готов к этому?
— Тяжело будет. Мы и так понесли потери при попытках немцев форсировать Буг, а теперь ещё растягивать оборону, прикрываясь с севера. По Лесной у меня только отдельные заслоны, и развёртывать по ней полноценную оборону, то у меня фронт сразу вдвое удлинится.
— В твою сторону отходят остатки 459-го полка. Используй их. Держать излучину Буга больше смысла нет. Выровняй линию обороны по линии Костычи — Непли и держи рубеж по Лесной до железной дороги на Белосток в районе Клейников. Продержись хотя бы день, а потом можешь отступить к северной окраине города.
Вся ночь на 25 июня прошла в организации нового рубежа обороны. А с рассветом передовые мотоциклетные дозоры немцев начали прощупывать броды через Лесную в районе Теребуни и Шумаков. Оставленные там заслоны какое-то время держались, а потом отошли юго-восточнее.
Но немцы ударили не там, где их ждал Гаврилов, а значительно восточнее, по дороге из Больших Мотыкал на Брест. Сходу захватили депо и, развивая успех, перерезали железную дорогу на восток в районе станции Брест-Восточный. По сути, 44-й полк и остатки 459-го полка, отступившие
