Ростов-папа - Дмитрий Николаевич Дашко
– Не, пить в одиночестве – первый шаг к алкоголизму. Спать так спать, а то и впрямь что-то намаялся, – мечтательно потянулся он.
Когда мы подходили к нашему дому, стало уже довольно темно, и тут моё внимание привлекла короткая вспышка огонька в окошке чердака дома напротив.
– Стой, Петь, – притормозил я. – А ну давай-ка назад, за угол.
– Ты чего? – удивился напарник, когда мы спрятались за углом.
– На чердаке вон того дома кто-то есть.
– С чего ты решил?
– Есть с чего. Видел огонь – похоже, кто-то на чердаке чиркнул спичкой: может, закурил или подсветил что-то.
– А тебе не померещилось? После пива, – ухмыльнулся Пётр.
– Я, конечно, выпил, но не до такой степени, чтобы белочка пришла. На чердаке кто-то есть – я в этом уверен, – твёрдо заявил я.
– Может беспризорники ночуют? – предположил напарник.
– Вряд ли, тут дворник суровый – сразу метлой в хвост и в гриву.
– «Белая маска»? – нахмурился он.
– Всё может быть. Раз сжечь не получилось, могут посадить снайпера на чердаке.
– Кого?
– Профессионального стрелка.
– Так бы сразу и сказал, а то не пойми на каком языке выражаешься. Ну и насчёт того, кто засел на чердаке – чего гадать, давай проверим.
– Есть идеи?
– Да. На той стороне тоже есть вход. Попробуем через него зайти и подняться на чердак. Твой этот самый… как его…
– Снайпер?
– Да, снайпер – он нас не видел?
– Не должен, я быстро среагировал. К тому же он чиркал огнём, его гарантировано ослепило.
– Эх, жаль, фонарика у нас нет, – сокрушённо произнёс напарник.
Мы обогнули соседний дом и подошли к парадному входу. Как и во многих других зданиях он был заколочен, жители попадали в квартиры через чёрный.
Доски держались, что называется, на соплях, нам удалось снять их тихо и аккуратно, вряд ли нас было слышно на чердаке.
Почти не дыша и осторожно ступая поднялись на последний этаж, отсюда на чердак вела деревянная лестница, ступеньки рассохлись и скрипели, так что без шума не подняться.
Значит, всё решит скорость.
Я пулей взлетел на чердак и сразу нырнул в бок, чтобы не попасть под огонь снайпера.
– Уголовный розыск! Сдавайтесь!
Ответ последовал практически сразу.
– Спокойно, товарищи, не стреляйте – это свои!
– Что значит свои?
– Аркадий Розенберг, агент ГПУ.
В единственное окно на чердаке пробивался слабый свет луны.
– Встаньте так, чтобы я вас видел и поднимите руки.
– Хорошо, – говоривший подошёл к окну и беспрекословно выполнил мой приказ.
– Петя, поднимайся, я его держу на прицеле, – позвал я напарника.
Затрещала лестница под ботинками Петра.
Всё это время человек на чердаке спокойно стоял с поднятыми руками.
– Кого ты поймал на этот раз? – поинтересовался напарник.
– Утверждает, что из ГПУ.
– Да? – недоверчиво протянул Пётр. – И что ГПУ делает на чердаке этого дома?
– У меня приказ от товарища Мышанского обеспечить вашу безопасность. Вы ведь прекрасно знаете, что в городе появилась банда «Белая маска», которая совершает теракты против сотрудников угро.
– То есть вы вроде как наш телохранитель? – удивился я.
– Можно сказать и так. В мою обязанность входит охранять ваш дом, после той истории с поджогом. Как вы меня обнаружили – если не секрет?
Говорил мужчина очень уверенным тоном, его уверенность постепенно передалась нам.
– Вы выдали себя, когда зажгли огонь на чердаке, – успокоившись, произнёс я. – Как понимаете, нормальные люди по ночам тут не бродят. Нам это показалось подозрительным, и мы решили проверить.
– Спасибо за науку, товарищи Быстров и Михайлов. Учту на будущее, – улыбнулся чекист. – Только вы моему начальству о моём проколе не говорите, пожалуйста!
– У нас как-то не принято закладывать своих, – заверил я.
– Тогда я ваш должник до гроба. Да, я, наверное, должен показать вам свои документы… Ну, чтобы развеять все ваши сомнения…
– Конечно, – кивнул Пётр.
– Тогда можно я опущу руки, чтобы достать удостоверение?
– Валяйте, – разрешил напарник.
– Спасибо, а то долго так стоять сложно – руки затекут, – усмехнулся чекист и полез во внутренний карман.
И тут мне стало не по себе: моё зрение успело адаптироваться к темноте чердака, и я увидел отблеск оптического прицела на винтовке чекиста, приставленной к стене. Сомнений быть не могло – это всё-таки снайпер.
Я снова вскинул револьвер, но не успел: чекист, не знаю настоящий или ряженный, оказался проворнее: он успел вытащить из внутреннего кармана пистолет и спустил крючок.
Первым на себя огонь принял напарник. Нелепо взмахнув руками, он завалился и упал куда-то в темень чердака.
И через какую-то долю секунду выстрелил уже я. Бил практически наугад, не целясь, да и некогда было подбирать подходящий участок тела чекиста для мишени.
Снайпер вскрикнул, схватился за живот и медленно осел.
Я подскочил к нему, выбил пистолет из руки и схватил за грудки.
– Кто тебя послал, сволочь?
– Да пошёл ты! Я всё равно скоро сдохну, – прохрипел снайпер.
– Облегчи душу перед смертью!
– Душу… Дурак ты, Быстров, у меня её нет, – прошипел он и сразу зашёлся в приступе кашля.
Я подтянул его к себе, угрожающе посмотрел глаза в глаза:
– Умереть можно по-разному, Розенберг или кто ты есть на самом деле… Как человек или как последняя сволочь. Выбирай, пока можно.
– Уговорил, – вяло усмехнулся он. – В кармане удостоверение, оно настоящее – я сотрудник московского ГПУ Аркадий Розенберг, мне приказали убить тебя там, в Москве. Первый раз, в поезде, не получилось. Тебе каким-то чудом повезло. Думал, что во второй раз я исправлю эту ошибку.
– Тебя прислал Радек? – догадался я.
– А мозги у тебя соображают, Быстров! Ты ведь понимаешь, что на мне ещё ничего не закончилось. Будут и другие специалисты. Всё, Быстров, отстань от меня. Дай помереть спокойно.
– Хорошо, отстану! Но не дай бог, если ты убил моего товарища – я ведь и на том свете тебя достану!
– Верю тебе, Быстров. Ты такой, ты можешь… – снова прохрипел чекист.
Я бросился к Петру, молясь, чтобы всё обошлось. И какое же счастье было услышать его пусть прерывистое, но дыхание.
– Врача! – заорал я что было сил. – Срочно, врача!
И с радостью услышал топот ног. Кто-то спешил, подымаясь по лестнице.
Глава 27
Я сидел в коридоре больницы перед операционной и ждал. Мимо то и дело проходили врачи, медсёстры и санитары, бросая в мою сторону сочувственные взгляды.
Операция длилась уже не один час, всё это время я не отлучался из коридора ни на секунду. В голове засела одна-единственная мысль: пусть Петя
