Мой адрес — Советский Союз! Книга вторая - Геннадий Борисович Марченко
Хлестков вновь вернулся за стол.
— Значит, так... Рабочая версия, согласованная с МВД, будет следующая. Покровский шел по улице и увидел, как в подворотне к человеку пристают люди, похожие на хулиганов. Вмешался. Подъехала милиция и всех скрутила. Быстро со всеми разобрались. Покровского выпустили и даже грамотой наградили за помощь в поимке хулиганов. С Биллом и этим Кузей работаем. С Кузнецовым не вижу проблем, а вот с этим пресловутым Биллом…
Хлестков подошёл к столу, опёрся крепкими крестьянскими ладонями на столешницу, нависнув над, казалось, ставшим меньше Хомяковым.
— Вплоть до «при попытке к бегству». Ясно?
— Так точно, товарищ генерал-майор!
Он всё-таки вскочил и вытянулся во фрунт, преданно пожирая взглядом начальство, которое вроде бы его пощадило.
— Ты сейчас идешь к себе в кабинет и очень подробно пишешь на моё имя докладную записку, в которой в обязательном порядке перечисляешь всех, кто принимал участие в этом бардаке. Всех! А также пишешь, почему сорвалась операция. Тоже подробно. Мне ещё с Москвой придётся как-то объясняться. Уяснил?
— Так точно!
— Всё, пока свободен. Пригласи Покровского.
Хлестков пошел к двери. Но на пороге его остановил оклик генерала.
— Вернись!.. Садись и давай снова рассказывай.
— А что рассказывать? Я вроде всё как есть доложил, товарищ генерал, — пожал плечами Хомяков, усаживаясь на стул.
— Давай-ка без чинов, Виктор Степанович. Мы с тобой сколько вместе уже работаем? Лет восемь?
— Девять уже скоро будет…
— Ну вот! Как ты работаешь — я знаю. И всю эту «пургу», что ты мне тут прогнал, оставь для проверяющих. Что у тебя с Покровским? Вы же до последнего времени достаточно тесно общались, ты даже в дом его вхож. Вот на новоселье был, домашней снедью его пичкаешь… И тут на тебе! Давай, как говорится, колись.
Хлестков на секунду задумался.
— Не наш он человек, Алексей Александрович.
— Шпион, что ли?
— Нет, не шпион, но не наш. Вы же меня неплохо знаете. Скажите, моя «чуйка» меня хоть раз подводила?
Генерал-майор прищурился.
— До последнего времени вроде бы нет.
— Вот именно! И я чувствую, что не всё так просто с этим Покровским. Тут как куски из мозаики. Песни его, к примеру…
— А что с ними не так? Хорошие песни, по телевизору их поют.
— А я и не говорю, что плохие. Но вот как они написаны… Я тут кое с кем посоветовался, так мне в один голос говорят, что не может один и тот же человек такие разный вещи сочинять. Все равно какой-то стиль, почерк что ли остается. Это про песни. Тут много маленьких непонятностей.
— Ну-ну, — подбодрил Хлестков.
— Вот его последняя поездка, в Штаты… Пообщался я с людьми, которые его группу курировали. Нет, так-то всё прилично, как и должно быть… Но! Покровский вел себя так… В общем, не так, как практически большинство людей, которые впервые там оказываются. Да, проявлял интерес к чему-то, но вяло так, без огонька. Впечатление такое у людей сложилось, что всю эту заграничную экзотику он уже не раз видел. И ещё имеются некоторые нюансы в его поведении.
— Это какие?
— Вот как он общается со мной, например, с руководством института… Не сказать, чтобы на равных, но близко. Нет пиетета, что ли, должного. Да и вообще с этим его институтом тоже не всё просто…
— В смысле не всё просто? Насколько я знаю, хвостов у него нет, учится на отлично.
— Вот это как раз и настораживает.
— Настораживает, что учится на отлично?
— Вот именно! Ну вот посудите сами, Алексей Александрович, парень не вылезает практически со сборов, с соревнований, тренировок. То есть не посещает в полном объёме лекций и семинаров. И называть его присутствие в вузе учёбой я бы я не стал. Вот подумайте и ответьте, каким таким макаром ему удаётся сдавать сессии на пятёрки?
— Может, занимается во время сборов или дома? — предположил генерал-майор.
— Во время сборов и соревнований — точно нет, — уверенно заявил Хомяков. — Во-первых, там не до этого, а во-вторых, проверяли. С учебниками и конспектами его никто не видел. Дома? Возможно. Но тогда должен как минимум брать у своих товарищей конспекты лекций. Не брал. Поговорили с его преподавателями, которым он экзамены сдавал. Те в восторге от его способностей. Материал знает действительно отлично.
— Что, так вот прямо пришли и стали у профессоров спрашивать?
— Нет, конечно. Изобразили делегацию из «Динамо». Что-то типа комиссии. Посмотреть, как их спортсмены с учебным процессом справляются. Там же не только Покровский из «Динамо» учится.
— Толково, — довольно крякнул Хлестков. — Ну и…?
— Один из преподавателей вообще выразил интересную мысль, что Покровский якобы вообще готовый специалист. Не стали эту тему развивать. Но, согласитесь, тут есть, о чем подумать. Но от себя добавлю, что его доклад для научного кружка, в котором он состоит, его декан протащил во всесоюзный журнал.
— Да-а, вундеркинд просто какой-то получается…
— Не уверен по поводу вундеркинда. Обычный парень. Во всяком случае, до последнего времени был таковым. Тут мне ещё с нашими психологами надо хорошенько подумать. В общем, много чего… С одной стороны, вроде, как и ничего особенного, а с другой… Пока не складывается мозаика.
Хозяин кабинета задумался, и как недавно Хомяков побарабанил пальцами по поверхности стола.
— Да уж… Хм… Ну, Виктор Степанович, не знаю. В чуйку твою верю. И без внимания всё, что ты мне рассказал, не оставлю. Подставил по МВД тоже не случайно?
— Да, хотел посмотреть, как он в такой ситуации себя поведёт. Будем анализировать.
— Меня-то мог хотя бы в известность поставить? Или не доверяешь? — усмехнулся начальник.
— Пока всю мозаику не сложил — не стал бы вас беспокоить. Разрешите мне дальше в этом ключе Покровского разрабатывать.
— Ладно, валяй, — махнул рукой Хлестков. — Признаюсь, думал тебя уже заменить на кого-то другого для его курирования, но теперь не буду этого делать. Иди пиши объяснительную, выговор все равно схлопочешь. Тут никуда не денешься. Не
