Группа крови на рукаве - Алексей Викторович Вязовский
Генерал посмотрел вверх Мы тоже задрали наши бошки — по потолку бункера змеились трещины.
— Может рискнуть и взывать вертолет? — к Зорину наклонился особист — Вывезем все ночью.
— А если нарваться на патруль истребителей?? Ты будешь отвечать за потерю секретного оборудования?
Начальство еще о чем-то спорило, а мы дождавшись разрешающего кивка генерала, выползли в коридор.
— Ты куда?? — Незлобин схватил меня за рукав — Нам к особисту
— Иди первым, мне тут… зайти кое-куда надо.
Я освободился от захвата Огонька, быстро направился к лазарету. И застал там — картину маслом. “Валькирия” с размазанной тушью плакала возле накрытого простыней трупа. Я тихо подошел сзади, погладил девушку по плечу. Она резко обернулась, отшатнулась.
— Да, да, знаю, от меня воняет…
Договорить я не успел. Елена Станиславовна бросилась мне на грудь. Обняла за шею, заревела совсем по-бабьи. С каким-то просто надрывом.
Я стоял не шелохнувшись. И что теперь делать??
— Жив, хоть ты жив!
Лена начала покрывать мое лицо поцелуями. Я окончательно выпал в осадок. Но руки не разжал и даже спустил их ниже. Туда, где короткий халатик накрывал аппетитную попку.
— Идем со мной — девушка отпрянула, схватила меня за отворот куртки. Буквально волоком потащила за собой. Я даже рассмотреть ничего не успел — поворот коридора, какая небольшая комнатка, узкая кровать. Хлопнул дверь, Лена с ошалевшими глазами, прям как у того солдатика, которого мы встретили наверху, начала расстегивать ремень на брюках. Да что происходит то?? Докторша скинула свой халат, блузку… Да у нее стресс! Ну и черт с ним. Прямо через голову, я сдернул в один присест бюстгальтер, повалил Елену на кровать.
****
— Ты же понимаешь, что между нами ничего не было! — одевалась Елена намного дольше, чем раздевалась. Правда в последнем я ей сильно помог.
— Да, это просто напряжение после боя. Ты считай на передовой линии побывала. В тебя стреляли, ты убивала…
— Иван Григорьевич погиб
— Знаю. Зорин сказал. Это его тело у тебя в лазарете лежит? Хочу проститься.
— Нет, это лейтенант Пустовалов. Я его уже почти спасла, он дышал, было сердцебиение…
— Лена, так бывает! — я обнял сзади девушку — Это война
— Будь она проклята! Что мы забыли в этом Вьетнаме?? Коля — Елена Станиславно повернулась ко мне, стиснула мое лицо ладонями — Мы сегодня потеряли шесть человек! Наших товарищей! У них были семьи, дети…
— Если бы это было рядом с нашими границами, мы бы потеряли тысячи, а может и десятки тысяч. Вспомни Вторую мировую. Враг в Польше, в Румынии… Чем это кончилось?
— Не знаю — Лена села на кровать, начала натягивать чулки — Все это очень страшно…
— Это твои первые потери?
— Да. И я никогда не была под бомбежкой. Это тоже… страшно.
Я посмотрел на часы. Трофейные Патек Филипп показывали почти три часа дня.
— Мне пора. Сейчас особист будет рвать меня на британский флаг.
— Иди. И пожалуйста! Молчи о том, что случилось!
— Могила
****
Видимо, усталость тоже сказалась на лысом. Не говоря ни слова, он жестами приземлил меня за стол, положил рядом пачку бумаги, ручку и произнес одно слово “Пиши”.
Выводя слова на бумаге, я снова начал вспоминать о Лиен и о нашем с ней расставании. Не хорошо получилось. Стоило вьетнамке исчезнуть с базы, как я оказался в кровати Елены. Да, стресс, усталость, но все же…
Внезапно я обнаружил, что тупо обвожу по второму разу уже написанное. Подняв голову, я встретился с немигающим взглядом особиста. Оказывается, он все время неотрывно наблюдал за мной.
— Федор Алексеевич, а откуда американцы узнали координаты базы?
— Пока не знаю. Но обязательно выясню! И вот что Орлов — особист быстро просмотрел написанное мной — Это не годится
— Что не годится?
— Автандил Джиулиевич Ткемаладзе не предавал Родину — с нажимом произнес Федор Алексеевич — Он геройски пал во время перестрелки возле тайника. Эвакуировать его тело вы не смогли, поэтому похоронили рядом с Чунгом. Он тоже не был зарезан, а был убит американцами.
Вот это номер!
— Настолько волосатая лапа?? — только и смог я спросить
— Ты даже не представляешь насколько. Переписывай.
Ну и ладно, бумага терпит.
Наконец в своем чистописании я дошел до конца. Перечитал на всякий случай, поставил подпись, дату — 14 мая 1967 года.
Подтолкнув свое творение особисту, я молча дождался разрешающего “свободен” и выполз в коридор. И что теперь? Правильно. Мыться, бриться, переодеваться.
Постучался в комнату Вениамину. Тот уже успел принять душ и мы вместе пошли в каптерку за новой формой. Потом почистили и сдали оружие.
И наконец, я смог добраться до душа.
