Целитель-8 - Валерий Петрович Большаков
- Молодец! – похвалил я себя и, кряхтя по дедовской привычке, принял вертикальное положение.
Рита просила захватить бельишко («Тот комплект, помнишь? Белый, такой, с розовой каемочкой»), брючный костюмчик («Только не черный, а цвета кофе с молоком»), новую сумочку («Нет, не ту, что ты мне подарил, а другую!»), кубинский кофе («Он хоть пахнет!»). и далее по списку.
В коридоре я остановился, потоптался задумчиво, и повернул на кухню. Не за кофе – за чаем. Весь день не ел, даже не завтракал. Думал, злее буду, отобьюсь! А теперь, как бабушка говаривала: «Кишка на кишку докладную пишет…»
Разогрев подостывший чебурек, слопал его с большим энтузиазмом, а на второе подал себе чай. Обычно говорят: «Пить чай». Ну, а я его ем. Мне обязательно что-нибудь подавай к чашке «полезного, хорошо утоляющего жажду напитка», как пишут на пачках с заваркой. Пирожное или пончик, коржик или рогалик…
Я умял два рожка с повидлом. Хорошо пошло!
Резко подобрев, с приятностью вспоминая о дипломе, я вернулся в гостиную – пищеварить и смотреть телик. «Рубин-Нео» расцвел чистыми спектральными красками, а на экране скупо улыбавшийся Громыко тряс руку хитроумному Киссинджеру.
- …в Вашингтоне, - прорезался голос диктора. – Обе стороны подтвердили свое стремление к дальнейшим шагам по разрядке международной напряженности.
- Официальный Багдад выразил резкий протест в связи с антииракскими высказываниями премьер-министра Великобритании Джеймса Каллагана, - приняла эстафету хорошенькая дикторша. – По словам президента Ирака Ахмеда Хасана аль-Бакра, восточные провинции Саудовской Аравии были присоединены по воле их жителей, поэтому разговоры об аннексии и оккупации совершенно неприемлемы. Как заявил Аль-Бакр, этой осенью в областях Эль-Худуд-эш-Шамалия, Хаиль и Эш-Шаркия будет проведен референдум, на котором люди сами выберут, остаться ли им бесправными подданными саудовского короля или стать свободными гражданами Объединенной Республики Ирака и Аравии.
На экране пели и танцевали усачи в белых галабийях, потрясая «Калашниковыми» или дедовскими саблями, и становилось понятно – осенний выбор предрешен.
- Председатель Совета Министров товарищ Косыгин доложил президенту СССР о росте прямых инвестиций в особые экономические зоны Новороссийска, Владивостока и Калининграда, а также ОЭЗ «Урал-Север» и «Волга-Кама», - вернулся на экран диктор. – Только за последние полгода было вложено около сорока восьми миллиардов долларов, то есть, почти сто пятьдесят миллиардов рублей…
«Хорошие новости…», - подумал я.
Да… Очень хорошие. Как всё в рост пошло… Прокладывают автострады, возводят новые порты на Балтике и в Заполярье, тянут вторую ветку БАМа… А жилье? Едешь по Транссибу, а за окнами на каждой станции, в городах и поселках – краны, краны, краны… Строят, строят, строят…
Советские универсамы пока не так сильно пестрят упаковками, как западные супермаркеты, но все равно, дефицит отступает. Вон, чаю уже полно, и «со слоном», и без. Даже джинсы, вожделенные синие штаны, и те сдали позиции – индийских «Авис» или болгарских «Рила» везде навалом, а вот за ивановскими «Визант» или «Авророй» очередь выстраивается. Фарца в панике – на «Суперрайфл» спрос падает…
А сколько тысяч народу трудоустроилось в «братских странах»? И сколько чехов, югославов, немцев-осси вкалывают по всему Союзу? Реальный интернационал – люди работают и живут вместе, знакомятся, влюбляются! Иван из Кемерово женится на Хелене из Праги, а ленинградка Наталья выходит замуж за берлинца Гельмута.
Здорово! Какой рывок для народного хозяйства, для социального прогресса, для мира во всем мире! И всё это счастье обошлось почти что даром, ценою жизни всего одного маленького человека.
Моего папы.
- …Завершаются заводские испытания первого советского широкофюзеляжного авиалайнера «Ил-86», рассчитанного на триста пятьдесят пассажиров, - на позитиве вещал диктор. – В салоне нового самолета будет установлено по девять кресел в одном ряду с двумя проходами. Специалисты уверены, что уже в тысяча девятьсот восьмидесятом году, году московской Олимпиады, «Ил-86» выполнит первый регулярный рейс…
Я выключил телевизор, и пошел искать Риткину сумку.
Глава 15
Глава 15.
Воскресенье, 25 июня. Вечер
Зеленоград, аллея Лесные Пруды
Настину школу я не сразу нашел. Никогда тут не был, хотя ходить недалеко – мимо Черного озера, и вдоль по аллее, пока не выйдешь к типовому кирпичному зданию.
Сестричка, как и я, привыкла к «родной» 12-й школе, оставленной в Первомайске, а в здешнем классе она была новенькой. Да и то, чуть ли не год проучилась в Праге!
Но аттестат ей вручат здесь, в Зелике.
Солнце закатилось, когда я вышел к «источнику знаний». Окна первого этажа молчаливо темнели, зато актовый зал сиял, щедро расстилая желтые ковры отсветов. А уж музыкальные громы никакие стекла удержать не могли.
На школьном дворе стояло несколько машин – от простецких «Жигулей» и «Юго» до новенькой «Волги» ГАЗ-3101. К «волжанке» притулился мой «Ижик», и я успокоено кивнул – Рита с мамой на месте.
На крыльце два патлатых выпускника курили внаглую, отчего, вероятно, получали удовольствие: а всё, товарищи учителя, двойку по поведению не выставите, и родителей не вызовите! Кончилась ваша власть! Но пацаны по привычке вздрагивали, заслышав близкие голоса, и смолили воровато, нервными затяжками.
Улыбаясь, я перешагнул порог чужой школы, как будто окунаясь в недавнее прошлое. В первой своей жизни я и вовсе не ходил на выпускной – не вписался в коллектив. Отучился, сунул в карман аттестат – и «чао-какао»!
Но мне выпал небывалый шанс прожить жизнь заново, испробовать школьную любовь, которой был лишен, и вволю натанцеваться с одноклассницами. А уж тот волшебный рассвет, который мы с Ритой встречали в степи… Самое романтическое воспоминание в обоих моих житиях!
Настроенный благодушно и малость ностальгически, я прошествовал по гулкому фойе. Стайка девушек в простеньких белых платьицах крутилась у зеркал, хихикая и шушукаясь.
Как человек семейный и положительный, я мягко улыбнулся под обстрелом подведенных глазок, и направил стопы к лестнице.
«А школьные запахи – один в один!» - мелькнуло у меня. Одолев половину пролета, я уловил знакомый шелест. Поднял голову, и замер. Наверху остановилась Настя, такая знакомая – и неузнаваемая.
Платье, которое я привез ей из Америки, ладно облегало девичью фигуру, скромно опускаясь ниже колен, но бесстыдно выставляя ножку в шуршащем разрезе. Голые плечи подчеркивали стройность шеи, а жесткий лиф поднимал груди еще выше, больше намекая, чем оголяя.
- Ваше высочество, - почтительно поклонился я, - дозвольте безлошадному рыцарю присутствовать на балу.
- Дозволяю! – важно произнесла Настя, и ее нездешняя, немного надменная красота развенчалась милой улыбкой.
Цокая каблучками, сестренка ссыпалась по ступенькам и
