Целитель-7 (переработанная версия) - Валерий Петрович Большаков
Внезапно тяжелый, отравленный ядовитыми парами воздух всколыхнулся от хтонического, непередаваемо низкого зыка: «Покорись!»
Шатнувшись, Котов взмахнул руками в жесте отражения зла — и проснулся.
Тишина уняла страх. Профырчала за окном ранняя машина, разгоняя фарами застоявшийся мрак. Из гостиной доплывало мерное щелканье маятника.
Глубоко дыша, унимая заполошное сердце, Игорь Максимович глядел в потолок, скрытый ночной чернотой. Тоска разрасталась в душе, раня холодом.
— Всё, как предсказано… — шевельнулись губы, складываясь в жалкую улыбочку.
Он сел и опустил ноги на коврик. Знакомое касание отозвалось внутри эхом успокоения.
«Что уж тут поделаешь…», — понурился Котов.
Застегнув пижаму, он сунул ноги в мягкие войлочные тапки, и спустился в гостиную. Прошелся, касаясь рукою корешков старых книг. Провел кончиками пальцев по скользкой, уже остывшей каминной полке, и прошаркал в кабинет, став печальным и смиренным.
«Первым делом — привести в порядок бумаги, — думал Игорь Максимович, будто вчуже. — Ох, суеты сколько, а беготни…»
Он медленно опустился в кресло, и уставился в окно.
За стеклом — зыбкая тьма, но края крыш уже даются взгляду — на востоке копится предрассветная серизна. Еще совсем немножко сдвинется, подвернется земной шар — и затеплится заря, нежное предвестье утра…
— Некогда тут красотами любоваться! — грубо скомкав лирику, Котов достал пухлую папку, и буркнул: — Делом займись!
Глава 14
Глава 14.
Среда, 18 января. Утро
Сейшельские острова, Виктория
«Сторожевой» вышел на рейд первым. Еще два БПК — «Маршал Ворошилов» и «Ташкент» — маячили на горизонте, отходя к острову Санта-Анна, а танкер «Борис Бутома» должен был подойти к вечеру. Он сейчас где-то там, на севере, за пронзительно-синим разливом вод.
Старший матрос Гирин усмехнулся: в этой распахнутой дали, где накаты прибоя мешаются с шелестом пальм, грубые флотские будни кажутся совершенно неуместными. У танкера сейчас заправка — кормят мазутом изголодавшийся ТАВКР «Минск». Американский «Энтерпрайз» уже неделю засылает в пустыни Аравии «Интрудеры» да «Эф-четвертые», напрягая иракских ракетчиков. Вот наши и подселили к ним авианесущего соседа — пускай портит нервы амерам.
А здесь бы бригантине поднять паруса…
БПК взял влево, направляясь к Санта-Анне. Местный президент Франс Альбер Рене, взявший курс на социализм, вдумчиво оглядел карту Республики Сейшельских Островов, и ткнул пальцем в зеленую кляксу острова. Располагайтесь, дескать, товарищи советские моряки, здесь и быть вашей базе!
Ну, база — не база, а для ПМТО[1] место подходящее. Оттуда до Виктории, столицы РСО, хоть и меньше трех миль, а всё равно — фиг что разглядишь. Да и чем там любоваться, в «поселке городского типа»?
Нет, заулыбался Иван, все равно здорово! Дома морозы сейчас, снега навалом, а он тут в синей «тропичке»! Приставив ко лбу ладонь козырьком, старший матрос прищурился — в мутноватой дымке завис крошечный белый лайнер, вылетая из аэропорта Пуант-Ларю. Добралась-таки цивилизация, всю романтику под корень, как траву тяпкой…
Зато вода — до чего ж прозрачная! Всё видать, каждую рыбешку — морская живность словно в чистом воздухе парит. Красота!
* * *Санта-Анна очаровала Гирина — белоснежным коралловым песком, вычурными гранитными скалами, глянцевой зеленью тропического леса. Там даже настоящие баобабы росли! И здоровенные сейшельские пальмы. Орехи дереву под стать — тяжелые, как полпакета цемента. Несъедобные, но до того срамные на вид — даже боцмана в краску вогнали. «Прям, как у девки, — брюзжал он, — ежели салазки загнуть!»
Нагулявшись, Иван заступил на вахту. Отстоял, как положено, а вот передохнуть ему не дали — Кузьмич, старший инженер БЧ-7, собрал всех «эртээсников», а сам серьезный и даже малость торжественный.
— Знаю, что многие из вас устали, — заговорил он, пряча волнение, — но дело, как говорится, форс-мажор. Наш посол только что связался по СПС[2] — у них там, в Виктории, полным ходом переворот! Рейсом «Свази эйр», под видом регбистов, прилетели полсотни белых наемников из ЮАР. Таможенники попросили багаж на проверку, а в спортивных сумках не мячи, а автоматы! И пошла заваруха… «Беляки» захватили аэропорт, и ждут подкрепления — еще двести черномазых «солдат удачи» из Момбасы вышли на сторожевике «Бонавентура». А у сейшельцев в армии всего четыреста бойцов! Плюс военно-морской флот — старый тральщик «Топаз»! Короче, ребята, надо помочь. Кто пойдет добровольцем?
— Все пойдут! — уверенно прогудел Баныкин.
Иван пробился поближе, и твердо заявил:
— Меня запишите! Старший матрос Гирин, радиометрист БИП.[3]
Кузьмич торопливо зачиркал ручкой, склоняясь к обычной тетрадке по две копейки:
— Оружие выдаст старшина Пахомов. Сбор на палубе через пять минут!
* * *«Пахом» вручил новенький АКМ и подсумок с «лимонками». Иван быстро покинул очередь добровольцев, но на палубу не пошел, жадно слушая всеведущего замполита Якушева, азартно жестикулировавшего перед насуплено кивавшим Фроловым.
— Главный у них — Майк Хоар, «Бешеный Майк». Этот гад засветился еще в Конго. Остальные головорезы той же породы — Роберт Симс, Джулио Манетта, Пит Даффи, Кен Дэлгиш… Типичные «дикие гуси»! Им платят золотыми рэндами, и они стреляют, по ком прикажут. На местных надежды нет, кроме, разве что полусотни корейцев из КНДР, но они тут как бы президентская гвардия, их задача — беречь Рене…
Гулкий коридор донес старшинский бас: «Строиться!», и Гирин поспешил на палубу. К борту «Стерегущего» как раз швартовался патрульный кораблик «Топаз». Его бесшабашная и жизнерадостная чернокожая команда, вся в белом, сияла и блестела зубами, как будто и нет никаких заговорщиков.
Сухой, длинный как жердь офицер, представившийся лейтенантом Колонелем, замахал, завертел руками, лопоча о пересадке. Понимая с пятого на десятое, каплей Фролов приказал занимать надувные катерки «Зодиак», которых бравые флотяги Сейшел привели на буксире.
Больше шести человек в лодке не помещалось, и какие-то минуты спустя армада «Зодиаков», излюбленных моторок диверсантов, понеслась к берегам острова Маэ.
Рулил Баныкин, у мощной подвесной «Ямахи», пенившей воду винтом, сидел «Фрол», не отрывая глаз от бинокля, а к Гирину присоседился Якушев. Против обыкновения, замполит был молчалив и собран.
Маэ разрастался потихоньку, выпрастывая горушки и стеля долины, одинаково залитые изумрудной пеной зарослей. На склонах уже угадывались квадратики плантаций и деревушки — будто кто сахар-рафинад рассыпал по траве.
«Зодиак» скакал по волнам, одолевая пролив, и условий, чтобы спокойно всё обдумать, не было. Вот и держался холодок в душе.
Гирин был военным человеком, моряком…
«Заклепкой ты был, винтиком, — криво усмехнулся Иван. — Дали команду — исполнил. Когда сопровождали того французского летуна, ты же не его самого видел, чтобы так вот — глаза в глаза, там была всего лишь отметка на экране…»
А вот теперь… Теперь всё иначе. Враг окажется прямо перед тобой, как на фронте! Ты вскидываешь «калаш», и жмешь
