Кино и танцы 1977 (СИ) - Арх Максим

— Я… — она немного замялась, — я хотела предложить после парада порепетировать. Мне кажется это необходимо, чтобы лучше понять будущую сцену перестрелки в баре, — и шёпотом: — Также сцена в гостинице требует отдельной репетиции.

— Так сегодня же нам запретили этим заниматься, — прекрасно поняв, что на самом деле имеет в виду красавица, сказал я, делая вид, что я ничего не понимающий идиот. Впрочем, вполне возможно, что именно так оно и было и никакой «вид» мне делать было, абсолютно, не надо.

— А мы займёмся другим, — шёпотом пообещала девушка. — Ну так что, встречаемся в час дня у метро?

— Я только «за», — произнёс пионер, ибо за такие репетиции он был всегда только «за».

Постелил белую скатерть на раздвинутый деревянный стол, поставленный посредине большой комнаты, прибавил чуть громкости телевизору и пошёл делать первую ходку, дабы с кухни перенести посуду и снедь для праздничного пира.

По старой, заведённой давным-давно, традиции, любой значимый праздник мы отмечали в кругу семьи — я, мама и бабушка. К сожалению, бабушка приехать в этот раз не смогла, так как, по стечению обстоятельств, именно в этот день, как назло, должна была к ней в гости приехать, навестить её, старая приятельница, которая жила в Новосибирске и была в Москве проездом.

— Мам, парад начался, — крикнул я, глядя на радостных людей, на которых смотрел в телевизоре, и пошёл на кухню, подумав: — «И зачем я так орал, если через пару секунд всё равно туда собирался идти? В натуре, что-то с головой у меня определённо сегодня не то».

В телевизоре же слово взял руководитель страны Генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев.

Забрал с кухни и отнёс в комнату чайные чашки, сходил за вазочкой с шоколадными конфетами, а заодно принёс чайные ложечки и вилки.

Мама уже дожарила оладушки и омлет, поэтому, в предвкушении и глотая слюну, отнёс всё в комнату.

Сели напротив друг друга, разложили по порциям еду и чокнулись стаканами с вишнёвым компотом, поздравили друг друга с праздником.

Тем временем по телевизору уже вовсю шёл парад. Советский Союз планомерно и непреклонно показывал всему миру своё миролюбие и железную волю, запугивая капиталистов планеты, без преувеличения, лучшим оружием в мире.

— Саша, а нам на работе сказали, что на Первомайскую демонстрацию на Красной площади, от нашего коллектива, возможно, будут делегированы пятнадцать лучших сотрудников. Мне шепнули, что я в списке, — как бы невзначай произнесла мама, при этом она резала торт, хотя по её лицу было видно, что очень горда, тем что оказалась достойна! И я был уверен, что чувства её искренни и она, действительно, очень горда за себя, за меня, за её коллег, которые рядом с ней, плечом к плечу, понесут красные знамёна и транспаранты, в которых будет говориться, что всё у нас хорошо, а в скором времени будет ещё лучше…

— Хорошая новость, мам, — порадовался за добрую и любимую мамочку любящий сын и вернулся к просмотру.

А там всё ещё продолжались приветственные речи вождей, которые говорили в микрофон, стоя на трибуне мавзолея.

И вот речи закончились и начался, собственно, сам парад.

Чеканя шаг, стройные коробочки одетых в парадную форму солдат, ровными рядами и колоннами, с блеском и счастьем в глазах, маршировали вдоль членов политбюро, ответственных лиц и глав различных делегаций.

В этом году на парад приехали со всего мира разные товарищи.

На трибуне Мавзолея, не считая наших, стояли и высокопоставленные лица других стран, и диктор не преминула упомянуть всех гостей:

Германская Демократическая Республика — Эрих Хонеккер.

Монгольская Народная Республика — Юмджаагийн Цеденбал.

Чехословацкая Социалистическая Республика — Густав Гусак.

Народная Республика Болгария — Тодор Живков.

Социалистическая Республика Румыния — Николае Чаушеску.

Венгерская Народная Республика — Янош Кадар.

Польская Народная Республика — Хенрик Яблоньски.

Демократическая Кампучия — Нородом Сианук.

Слушая названия этих стран, я не усмехался, а просто ржал, разумеется про себя, ибо так мерзко и фальшиво всё это звучало и выглядело. Пройдёт каких-то двенадцать лет и все они отвернутся от нас, став врагами и войдя в НАТО. Разумеется, там была и наша вина, точнее не наша, а нашего руководства, но, тем не менее, смотреть на такую фальшь было крайне противно.

На всё это я мог сказать только строчкой из песни группы «S.P.O.R.T.»: «А я не поехал. Я купил мотыля и пошёл на реку. Я люблю рыбалку!..»

https://youtu.be/7rLKK-TENrU?t=49 S.P.O.R.T. — Рыбалка

Впрочем, хрен с ними со всеми. В этой реальности они не успеют послать нас, ибо мы сами их пошлём первыми, оставив в друзьях разве что ГДР и Монголию, применив девиз: никто не забыт и ни что не забыто.

Что же касается упомянутой мной песни, то нужно сказать, иногда напевая её про себя, я думал: «А возможно ли такой бесспорный шедевр, адаптировать к местным реалиям», и однозначного ответа не находил, ибо песня, нужно сказать, подчёркивала сухость и пресность повседневных новостей этого времени.

Тем временем парад вступил в самую интересную фазу — проход военной бронетехники.

Собственно сама бронетехника была, по-моему мнению, старовата, ибо я видел и получше, но это только по-моему… Однако это я… Другие же участники парада и зрители, глядя на всю боевую мощь нашей армии, смотрели на боевые машины, что называется: во все глаза.

Лязг гусениц и рычание дизелей, закоптив «пол неба», в скором времени закончился и в самом начале Красной площади — рядом с музеем Ленина, стали формироваться колонны тружеников с красными транспарантами в руках.

Такая массовая демонстрация трудящихся, приехавших в этот день на главную площадь страны, должна была показать всему миру правильность нами выбранного пути и сплочённость партии, правительства и народа вокруг светлой идеи.

Я разлил по чашкам чай, отрезал нам с мамой по кусочку торта и стал всматриваться в первые формирующиеся ряды, пытаясь прочитать, что написано на больших транспарантах красного цвета, которые демонстранты держали в руках.

Вот камера приблизила картинку и стало ясно, что впереди всех демонстрантов в первом ряду, поделённом на сектора, стоят люди с транспарантами, на которых написаны все районы города Москвы 1977 года: Москворецкий, Пролетарский, Ленинский, Красная Пресня, Фрунзенский, Свердловский, Дзержинский, Бауманский и другие районы.

https://youtu.be/Q5IvethuPMw?t=5004

В груди защемило. Я вновь испытал чувство чего-то родного близкого и одновременно далёкого. Чего-то любимого и безвозвратно потерянного навсегда. На душе моментально стало пусто. Было ощущение, что из меня буквально ножом, без всякого наркоза, по живому, вырезали огромный кусок меня, моей сути. Вырезали и выкинули, за ненадобностью, прямо у меня на глазах в грязную и вонючую канаву.

В груди всё сжалось, а дыхание перехватило.

— Ёлки-палки, — прошептал я, вытирая вдруг заслезившиеся глаза.

— Саша, что случилось? Ты что плачешь? — удивилась мама.

— Нет, мам, это просто слёзы счастья, — абсолютно нелогично произнёс я, пытаясь сдержать нарастающую истерику. — Просто мне хорошо, вот что-то и накатило.

— Экий ты у меня чувствительный, — сказала она и, подойдя ко мне, погладила по голове.

И я заплакал…

Успокаивался я несколько минут. А потом мама решила отвлечь меня, предложив съесть ещё по кусочку вкусного «Ленинградского» торта.

Я был не против. Быстро сходил в ванну и умылся, по дороге пытаясь проанализировать, что со мной только что произошло.

На самом деле я понял, что это был какой-то незапланированный и неожиданный приступ ностальгии, но абсолютно непонятно было с чего бы мне вдруг грустить и ностальгировать? Если бы такая ситуация произошла в прошлом — будущем, как бы абсурдна эта формулировка не звучала, то я это понять смог бы легко. Допустим, я сидел бы вечером перед компьютером, смотрел бы парад 1977 года и выпивал бы, что называется: за Родину! За Сталина!