Дмитрий Хван - Знак Сокола
- Вот так мы и решили поглядеть, кто там балует, - простодушно развёл сильные руки в стороны Кобылин, - коли свей - то надобно за товарищами посылать, а коли онгарцы - то разговор вести.
- Глянули очень плохо - не таясь! - рыкнул Смирнов. - А ежели шведы то были, наделали бы в вас дырок излишних для жизни!
- Так и мы не лаптем деланы! - оскорбился Иван. - Фитиля дымились, а сабли востры!
- Воевода ваш уже потерял четыре десятка стрельцов! Ещё желаешь? - грозно спросил полковник.
- На то воля Господня, - перекрестился сотник. - А службишка наша - живота не жалеть своего.
- Это неправильно! - рубанул рукою воздух Андрей Валентинович.
- Как так? - несказанно изумился стрелец, вытирая со лба заблестевшие капли пота.
- Служба ратная состоит в выполнении поставленной задачи и в служении на благо Отчизны, а не в пустой гибели, - наставительным тоном проговорил Смирнов. - Смерть не самоцель, а препятствие в выполнении приказа. Сорок мертвецов... это очень много, Иван.
Полковник вдруг замолчал, задумавшись.
- Ну да ладно, будете теперь по-нашему воевать, - полковник посмотрел на притихшего сотника, глядящего вокруг тяжёлым взглядом. Тот явно чувствовал себя не в своей тарелке, и Андрей Валентинович уже примиряющим тоном проговорил:
- Чай пил доселе? Нет? Тогда бери чашку и пробуй, да не кручинься!
***
- Милостивый Господь! - от холода Мартина неожиданно сильно передёрнуло всем телом.
Пальцев на ногах он не чувствовал уже давно, а Длинного Ларса всё нет.
- Вот грязная свинья, никак не оторвется от костей! - бормотал несчастный, жалея себя.
Тяжёлые башмаки караульного гулко стучали под перекрытием крепостной стены, и он пытался наступать там, где ветром нанесло снег, там они лишь поскрипывали. Ему не хотелось создавать лишнего шума, дабы не пропустить момента, когда хлопнет заветная дверь и тогда он услышит пьяные голоса дружков. Мартин с досадой подумал, что если Улоф-Кувалда снова проиграется, то долг ему не видать как своих ушей.
- Чёртов неудачник! - в сердцах пробормотал караульный, имея в виду то ли себя, то ли Улофа.
После того, как безгранично наглые, а потому и оставшиеся в живых, русские горе-переговорщики были отправлены прочь от фортеции, шведы всё же увеличили число караульных на стенах.
- Мало ли что придёт в голову этим сумасшедшим и они решаться устроить штурм, - сказал тогда начальник гарнизона, Иоганн Кунемундт и теперь Мартин должен был неизвестно зачем прозябать на морозе. Дураку ясно, что если московиты захотят штурмовать стены, то шведы узнают об этом первыми. Где-то внизу, наконец, бухнула тяжёлая дверь казармы. Вовремя! Ибо в сердце Мартина уже закипала бессильная злоба на своих товарищей. Настроение шведа заметно улучшилось - ещё немного и он будет в тепле, можно завалиться спать или побросать кости. В кармане звякали монетки, всего двадцать эре - с ними стоило попытать счастья!
- Ларс, ты неповоротливая свинья! - выкрикнул навстречу поднимающемуся на стену здоровяку Мартин. - Я льдом быстрее покроюсь, пока ты сменишь меня!
Ларс, поднявшись, так же неторопливо установил на стене факел и принял от злобно зыркавшего на него товарища мушкет. - Не спеши, - ухмыльнулся он, глядя как Мартин сматывает с запястья длинный фитиль, - твой Улоф вчистую проигрался и фенрик Юханссон выгнал его к чертям - Кувалда едва не проломил черепушку Пройдохе Свену.
- Задери его волк, - пробормотал Мартин, грея непослушные пальцы у огня. - Вот скотина!
- Русские, надо полагать, не появлялись? - спросил Ларс и, прислонив мушкет к кирпичной кладке, занялся своим воротником.
- Конечно же, нет! - бросил Мартин, уже спускаясь вниз. - Дрыхнут в своих берлогах и ...
Только он хотел произнести грязную шутку, как с южного берега, где чёрной стеной стоял густой лес, донеслось два хлопка. Мгновение спустя над головами удивлённых шведов раздался отчётливый шорох, и тут же за северной стеной фортеции громко бухнуло два взрыва, будто рванули бочонки с порохом. У Ларса отвисла челюсть, а Мартин и вовсе сверзился на негнущихся ногах со ступени, болезненно ударившись об неё копчиком.
- Что это?! - воскликнули шведы в унисон.
А между тем послышался ещё один дальний двойной хлопок, и снова зашелестело над головой. Мартин с опаской уставился в ночное небо, секунду спустя раздался шумный треск у кирки и деревянный молельный зал, пристроенный к бывшей русской церкви разлетелся на куски. Внутри полыхнуло искрами, а потом появились чадные языки пламени. Солдаты повалили из казарм, пристроенных к северной стене, раздались крики, удары в набат.
- Русские пушки! Дьявол их побери! - раздавалось со всех сторон. - На стены!
Однако изумлённые шведы не наблюдали на берегах Невы ни костерка, ни каких-либо признаков присутствия войска и артиллерии. А сейчас и вовсе было тихо. Однако следующие хлопки не замедлили себя ждать. Эхом раздались предостерегающие крики, шведы уже уразумели, что происходит нечто непонятное, а всё непонятное - оно, без сомнения, пугает. С тяжёлым стуком на снег посреди двора близ занимающихся огнём обломков кирки упало два... ядра - не ядра, непонятно чего. Солдаты, бывшие внизу, расталкивая друг друга, отхлынули от сих московитских даров. Однако взрыва не последовало - только негромкие хлопки. Видимо пожалели варвары пороха, вот и слышно стало лишь негромкое шипение. Несколько солдат даже опасливо подошли ближе, чтобы рассмотреть странные ядра. Однако белый дым, поднимающийся над местом падения странных предметов становился всё гуще и вскоре среди шведов раздались испуганные вскрики, перешедшие в надсадный кашель и хрип. Заволновавшись, солдаты отхлынули прочь от белого облака. Не прошло и минуты, как с неба свалилось ещё два хлопнувших и зашипевших после удара об утоптанный снег гостинца. Некоторые солдаты уже попадали в снег, не удержавшись на ослабевших ногах, а теперь на четвереньках пытались уползти прочь от мерзкого марева. При этом они, словно сойдя с ума, мотали головой и мычали, изредка поскуливая. Кое-кто даже обделался. В любом другом случае, даже в жестоком бою, Мартин непременно бы рассмеялся над этой картиной, но только не сейчас. Сейчас шведам стало по-настоящему страшно. Зрелище усугублялось тем, что среди ползавших и бродивших, словно слепцы, шведов был фенрик Аксель Юханссон - непререкаемый авторитет и гроза смутьянов среди солдат, человек безмерной отваги. Осенью именно он возглавил атаку на русских стрельцов, укрепившихся в брошенной деревеньке и дерзновенно перекрывших дорогу на крепость для обозов. Тогда московиты в ужасе спешно бежали прочь, не появлявшись более под фортецией до сего дня.
Очередной вопль вывел, наконец, Мартина, сидевшего на холодной ступени из состояния шока. Кое-как растолкав смотревшего то на двор, то на небо Ларса, они бросились вниз, чтобы укрыться в Королевской башне. Тем временем двор опустел, и только с дюжину потерявших разум солдат ещё бродили там, плача и кашляя. Некоторые брели вдоль стен, шаря по кладке руками, но то и дело они спотыкались и падали оземь.
- Смотри, это Аксель! - воскликнул вдруг Ларс, указывая на одного из слепо бредущих людей.
Сейчас фенрика было не узнать - его лицо было мокро от слёз, из носа текли сопли, волосы были растрёпаны, а камзол - порван. Едва Мартин подошёл ближе, чтобы помочь Акселю, как ему в нос ударил тяжёлый запах экскрементов - Юханссон, как и другие, кто побывал в поганом дыме, опорожнил содержимое кишечника в штаны.
- Аксель, - неуверенно пробормотал Ларс. - Что с тобой?
Тот вдруг схватился за голову и взвыл:
- Не могу открыть глаз! Господи! - после чего обернулся на голос Ларса и снова заорал:
- А ну, живо на стену, проклятые трусы! Уж не пытаетесь ли вы бежать?! Исчадья преисподни, они водят дружбу с серными бесами! Ждите атаку русских! На стены, свиньи! А-а! - закрыв лицо руками, он упал в снег. Через мгновение он принялся тереть лицо снегом, скуля от бессилия.
У Мартина тут же задрожали колени - проклятый дым, ставший уже менее густым, приближался сюда, к западной стене. Ларс, не отрываясь, продолжал смотреть на фенрика. В это мгновение вновь донеслись зловещие хлопки, но на этот раз они принесли с собой не проклятый дым, вызывавший адовы мучения - над стенами рвались бомбы, начинённые железом. Куски его осыпали внутренний двор крепости смертным дождём. Впиваясь в тела солдат, горячие осколки пропарывали камзолы, вырывая куски плоти. Это продолжалось некоторое время, за которое Мартин с Ларсом успели взбежать на стену, что тянулась от Государевой до Головиной башни и укрыться за её внутренними стенками. На южной и северной стороне же было невозможно находиться - бомбы рвались прямо над головами, поражая солдат, как на стенах, так и во дворе. Десятки окровавленных тел уже валялось как в снегу, так и на холодном камне. Остальные прятались в вытянутой вдоль северной стены казарме, в башнях, за мощными каменными стенами, не успевшие вернуться в здания вжимались в камни кладки, пытаясь спрятаться там. На западной стене было безопасно. Солдаты, бывшие там, с напряжением ожидали конца обстрела, надеясь, что за эту часть крепости русские всё же не примутся.
