В. Бирюк - Парикмахерия
Не будем «доживать», будем жить. И попробуем организовать своим смердам и холопам максимально близкое подобие этой самой «скуки». С максимально однообразной сельской жизнью.
В середине поселения поставим общинный дом. Типа сельсовета в комбинации с клубом. Я что, учиться не умею? Сделаем как в Паучьей веси. Смысла пока не улавливаю, но, наверное же есть — не дураки же делали. Здесь же сделаем общую площадь. Ну, не площадь — так, свободное пространство оставим. Посиделки там, сельские сходы, развод скотины… Тут же, пониже, колодец выкопаем.
Не, не кругло получается. Такая длинная деревня из одной улицы. Жить так можно. В моей России полно деревень такой застройки. И — городов. Волгоград вообще — одна нитка в сто вёрст длиной, с пузырями в нескольких местах. Жить в этом… можно. А вот оборонятся — неудобно. Но холм довольно крутой, можно будет нормальный частокол поставить, по верхнему краю склона. Подкопать, соорудить подпорную стенку типа «Стены плача», как на Храмовой горе в Иерусалиме… Тут же постоянно нужно о фортификации думать. Хоть бы на уровне крепкого забора. Ниже колодца поставим ворота. Как в Паучьей веси сделано. Стоп. Хрень получается.
«Как-то собрались трое физиков и трое математиков поехать поездом в соседний город на симпозиум. А куда ещё они могли по трое собраться? В кассах физики купили три билета, а математики — одни.
– Как же вы втроём по одному билету поедете?
– У нас есть наши специфические математические методы!
В поезде математики забились втроём в вагонный сортир. Кондуктор, собиравший билеты, постучал в дверь туалета. Оттуда высунулась рука с билетом. Кондуктор билет забрал и ушёл. Поезд тронулся, математики спокойно расселись на свободных местах.
Долго ли — коротко ли, на даже симпозиумы имеют свойство заканчиваться. На обратную дорогу три физика берут уже один билет на троих. Есть же известный математический метод! А математики — ни одного.
– Как же вы поедете?
– У нас есть наши специфические математические методы!
В вагоне три физика забиваются в один туалет, три математика — в другой. Незадолго до появления кондуктора один из математиков подходит к туалету с физиками и стучит в дверь. Оттуда высовывается рука с билетом. Математик забирает билет и идёт к своим коллегам по сортиру. Потом приходит настоящий кондуктор».
Подражание без понимания — дорога к изумлению. В смысле: ну и дурак же я был! В «математических методах» нужно ещё и смысл соображать.
У «пауков» — ворота в сторону реки и от неё довольно близко. К реке — потому что водопой, водозабор, прачечная…. Да и вообще, река здесь — главная дорога, магистраль. У меня так не получается. Потому что у пауков ворота высоко — вдоль ограды есть путь, который в половодье не заливает. А здесь зальёт. А ворота должны быть доступны при любой погоде. Не для того, чтобы войти, а для того чтобы выйти. Точнее — чтобы стадо выгнать. И тогда как? Классика инженерии: нерешаемую задачу разбиваем на части и решаем по кускам. Декомпозиция называется.
Делаем двое ворот: на речном конце, в сторону существующего селения, магистрали и водоснабжения. И на противоположном — в сторону сухого леса. Дальше там и пастбище есть. А если ещё одни? Типа: «окно в Европу». Ещё чуток по-напридумываем и получим семивратные Фивы. Не, не надо. Древнегреческие Фивы плохо кончили. Опять же, народная мудрость: «слишком хорошо — тоже не хорошо».
Я прикинул длину и ширину будущего селения, сделал зарубки на крайних деревьях. Вроде бы нормально. Но опыта градостроительства, хоть и в малых формах, у меня нет. А обсуждать эти планы с моими людьми… Кпд как у паровоза. Нужно искать экспертов. Ну должны же быть мастера по строению городов на Руси!
Чётко помню, что позже, с Ивана Третьего начиная, в Московской Руси дело градостроения было поставлено на поток и на довольно высоком уровне. Разрядный и Городовой приказы постоянно создавали и заселяли новые города. Причина простая — для укрепления оборонительных рубежей на них должны быть гарнизоны. А для прокормления воинов нужны мирные жители. И потом на картах России появляются названия с корнем «чёрт…». Понятно же, что в православном государстве чертей в качестве покровителей поселений не использовали. Это от слова «черта» — рубеж, граница.
Тогда же были довольно детально прописаны типовые решения: город на тысячу семей, отвод и межевание земли, количество и суточный дебет источников. Отдельно — качество воды. При устроении новых станиц кубанских казаков уже в двадцатых годах 19 века по этому, водному, поводу большой скандал был.
Судорожно перетряхивая память, вспоминая наставления какого-то византийского императора о строительстве городов, из которого в голове зацепилась только одна фраза: строить надо «так, чтобы дым и сажа из очагов нижнестоящих домов в городе не летели в окна домов вышестоящих», я уже возвращался к своим копачам, когда услышал громкие голоса. Ну вот, ну что за команда балбесов подобралась, ни на минуту оставить нельзя!
Однако это не «мои» ссорились между собой — это «мои» ссорились с «моими». Лингвистически несколько замысловато, а по сути просто — возвратились косари. И теперь мои смерды потешаются над моими слугами и моими холопами. И тему для шуток нашли ну очень подходящую: бритость голов. Весёлый у нас на Руси народ — палец покажи — все смеются. А уж темечко углядят — в покат и животики надорвут.
Косари были с бабами и старшими детьми. Похоже, на покосе уже пошло копнение и стогование. Народу много и все старательно проявляют остроумие. В стихотворной форме. Сплошные «Пушкины» пополам с «Лермонтовыми». Пердуновские.
«Я такого не встречалаНе видала прежде яГде допрежь была головушкаЛишь головка от х. я»
Власть стереотипов вплоть до потери инстинкта самосохранения. Умение махать железками у моих «ближних» от изменения причёски никуда не делось. Сейчас они как вдарят… Из насмешников только ошмётки полетят. Хохотуны мелкорубленные.
«Что за чудо на пригорке —Люди удивляютсяТо ли ж…па, то ль лицо —Совсем не отличаются».
К моему удивлению, и Чимахай, который заводился по куда меньшему поводу, и Ивашка, которому, как княжьему гридню, насмешки каких-то там смердов вообще терпеть не можно, только переглядывались. Офигеть! Так смена стрижки и на них подействовала?! И социальный статус, и личный гонор, гордость, самооценка. «Ум, честь и совесть…». Всё это — от обволосения? Это поэтому кавказцы такие наглые? А если ощипать, то станут «беленькими и пушистенькими»? У моих, явно, вся их гордость как-то… «выпала и покатилось».
А ведь задолбают простые смерды моих оружных драчунов. «Стая удачно пущенных дятлов может задолбить до смерти слона средних размеров». Своим остроумием. Не фига себе! То были сплошь орлы, а теперь — мокрые курицы, глаза друг от друга прячут. Скоро, пожалуй, и в штаны от страха писаться начнут. А местные «петросянят» без остановки. Крутят свой «юмор» дальше.
«То не баба, не мужикИз горлА торчит кадык.Не мужик то, и не бабаГоломордый будто жаба»
И — ржачка в два десятка глоток. Звяга вон шапку на уши натягивает так, что скоро порвёт. Вот это убоище, ныне смущённо пальцем берёзу ковыряющее, недавно мне так смело говорило: «не умный ты, боярич»? Интересное дело, надо запомнить. Берём нехорошего человечка, бреем его наголо, и выпускаем в народ. В наш очень простой, исконно-посконный народ, который очень любит над кем-нибудь очень хором позабавиться. Такое радостное чувство единения возникает.
" — Давай дружить!
– Давай! А против кого?»
«Лысый! Лысый! Встань, пописай!»
Это детишки селянские голосок подают — берут пример со старших. Народовольцы. Выражают народную волю — посмеяться вволюшку. Над «вятшими», над начальными, над опасными. Над чужими и пришлыми. Над «не такими». Инстинктивная ксенофобия, инстинктивная социализация. Так я же об этом уже погрустил! А они опять… Но если одни мои люди не будут бояться других моих людей, то… то и меня они бояться перестанут. И дело не будет делаться. Потому что я сам везде не поспею. А над слугами моими «благонравные святорусские жители» будут матерно хором издеваться. И этот, необходимый для получения требуемого результата организованной человеческой деятельности, страх придётся вбивать заново. Кровью. Их — точно. Но, может статься, и моей собственной. Жалко. И чего делать?
Плюнуть в глаза. «Плюнь в глаза тому, кто скажет, что может объять необъятное». «Объять» — невозможно. Но к этому надо стремиться. Под «необъятным» я понимаю здесь наш исконно-посконный фольклор. Поскольку ответ на последнюю дразнилку я помню ещё из второй половины двадцатого века. Что-то не встречалось прежде попадистов-фольклористов. Никогда не слыхал, чтобы социальные конфликты в среднем средневековье решались с помощью домашних заготовок в области детских дразнилок конца второго тысячелетия. Ну и что, что не слышал? Надо же кому-то быть первым. Ну, с новым прогрессированием тебя, Ивашка-попадашка!
