Олег Северюхин - Закройте глаза Истине
– Что же, мастер всегда остается мастером, – сказал Николай Николаевич, – хотя некоторые наши начальники сомневаются в ваших способностях. Вот координаты, а, кстати, вы не скучаете по той даме, которая до сих пор живет в съемной квартире недалеко от университета?
Глава 51
Катерина. Та, которая заманила меня в ловушку в автобусе и за член привела в квартиру. Такое романтическое приключение вполне может быть случайным, а чаще бывает неслучайным. Вполне возможно, что она и сейчас находится в той же квартире в расчете на то, что если я сбегу, то буду укрываться у нее. В старинных сказках роль женщин-ловушек выполняли старушки типа Бабы-Яги, которые привечали путников, кормили и поили, а потом либо убивали сонных, либо выпытывали все их секреты.
Похоже, что эта дамочка работает на двух хозяев, выполняя задание приманки, которая ждет моего возвращения, прекрасно зная, где я нахожусь. Такие агенты называются агентами-двойниками. Как правило, они плохо заканчивают.
– Что хорошего можно сказать о женщине, которая предала тебя? – сказал я. – Я даже не помню, как она из себя выглядит. Если придется встретиться, то я вряд ли ее узнаю.
– Мне дословно передать все, что вы о ней думаете? – спросил Николай Николаевич.
– Вряд ли вы это сделаете, – улыбнулся я, – вы же не будете снижать работоспособность одного из ваших лучших агентов.
– При случае я все же передам ей привет от вас, – сказал мой куратор, – а выяснять свои взаимоотношении вы будете сами, если удастся встретиться.
Расстроенный воспоминаниями в Катерине я сел к рабочему столу. Координаты места расположения центра нужной нам информации я перепроверил раз пять. Ввел данные в компьютер и стал читать новости информационных агентств.
Все было как всегда. Преступность распоясалась. Что хочет, то и делает. Уголовные дела на тех, кто посмел посягнуть на преступность. Человек, кричавший о краже пяти миллиардов рублей, арестован, обвинен в краже этих денег и посажен в тюрьму. С ним ничего не делали, просто не лечили его хронические заболевания. И он умер. Следователей, кто с ним работал, наградили и повысили в званиях и должностях. Попробуйте с трех раз угадать, кто украл эти миллиарды? С нашей коррупцией и преступностью борется только заграница.
Я часто задаю себе вопрос. Чего нам надо знать, что будет в 2012 году? Вряд ли произойдет революция, которая покончит с криминалом, зато в 2024 году, вполне вероятно, парламент и губернаторы будут избираться на воровских сходках, бюджет превратится в общак, а каждое утро в шесть часов по радио будет звучать «Мурка» как гимн обновленной России. Причем обойдутся без Михалковых. А вот Михалковы обойдутся без них или нет? Возможно, Михалковы приспособятся и там. А что? Если человек не приспособится, то он погибает. Живешь в тюрьме – приспосабливайся к тюремной жизни и находи в ней радости. Прогнись с достоинством перед паханом и заработаешь соответствующее положение в иерархии. Раздатчик будет давать пайку побольше и получше. Шестерки всегда угостят сигареткой и все с уважением послушают твои речи, если они складные и интересные.
А как будут радоваться и смеяться дети нехитрым словам утренней песенки для россиян:
Прибыла в Одессу банда из Ростова,
В банде были урки, шулера.
Банда занималась тёмными делами,
И за ней следило Губчека.
Темнота ночная, только ветер воет,
А в развале собрался совет-
Это хулиганы, злые уркаганы,
Собирали срочный комитет.
А как торжественно будут петь эту песню люди на торжественных собраниях или пьянках по любому поводу. А что? Слова запоминаются слету, музыка довольно простая и запоминающаяся так, что ее и паяльником из памяти не выпаяешь.
Кто бы мог в это поверить? Но, как это говорили большевики? «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, соединить пространство и простор, нам Сталин дал стальные руки-крылья, а вместо сердца пламенный мотор».
Я походил по комнате и пошел к Мише. Его квартирка была закрыта. Вернулся к себе. Проверил температуру в кладовой комнате. Посмотрел, что делается в компьютере. Когда я смотрел в объектив вэб-камеры, то мне казалось, что стекляшка – это чей-то глаз, который, не мигая, смотрит на меня и пронизывает насквозь, выпрямляя извилины моего мозга и наматывая их на бобину старого магнитофона. Потом кто-то включит старый аппарат воспроизведения и мои мысли обретут голос, а кто-то будет слушать его и кивать головой, то одобрительно, а то и укоризненно.
В ящике стола я нашел мощную лупу и при ее помощи стал рассматривать объектив. Я совершенно ничего там не видел. А что вы сами увидите, если заглянете в объектив своего фотоаппарата? Ничего. А я вот маленький видел. Взял свою «Смену-3», надо сказать, что это был один лучших в мире фотоаппаратов, повернул объектив на солнце и увидел клеверные лепестки механического затвора.
Я включил настольную лампу, направил луч света на лупу и стал разглядывать, что же там внутри объектива при открытом затворе. Я увидел что-то такое, что я уже видел, и это заставило меня внутренне содрогнуться. Я увидел глаз. Вернее, внутренность глаза. Сетчатку и расположенные на ней колбочки и палочки, роговицу и в центре диафрагму-радужку. Кто-то внимательно смотрел на меня, используя оптический прибор. Вероятно, он тоже видел строение моего глаза и удивлялся тому, почему хорошо видимое изображение превратилось в какое-то нагромождение неизвестно чего.
Я никогда не верил в теорию о том, что мы являемся подопытными кроликами в какой-то сверхогромной галактической лаборатории. Наш жизненный и общественный опыт используется в создании некоего идеального общества, которое провидцы именуют раем. Не исключаю, что наши исследователи подцепляли кого-то пинцетиком и выносили в свой мир для проведения измерений и взвешиваний, сканирования мозга и испытания на реакцию нового мира. Потом этих «кроликов» отпускали. Они рассказывали о чудесных картинах внешнего мира, а жители внутреннего мира смеялись над ними от всей души. Какой может быть внешний мир, если вся Вселенная движется вокруг земли, а земля стоит на трех слонах, плывущих на трех китах в огромном море-океане, у которого нет ни конца, ни края.
У меня было какое-то нервное состояние как перед большой дорогой, если понимаешь, что нужно ехать в неведомое далёко. Билеты вроде бы в кармане, а на самом деле их нет. Придет мой поезд или не придет, этого не знает никто. И поговорить не с кем.
Кое-как я смирился с неизбежностью того, что произойдет и лег спать. Но меня разбудил стук в дверь. Я посмотрел на часы. Была полночь.
Глава 52
Я открыл дверь. На пороге стоял Миша. Видок у него был еще тот. Впалые глаза с темными кругами вокруг них. Обкусанные ногти с черными каемочками грязи под ними. Ссадина на правом виске. Всклоченные волосы.
Не говоря ни слова, Миша прошел в комнату, со стуком поставил на стол бутылку коньяка, достал из кармана банку балтийских шпрот с колечком для открывания крышки, как у гранаты, кусок колбасы «салями».
– Давай хлеб и стаканы, – хрипло сказал он.
Я сходил в кухонный блок и нарезал хлеб с колбасой, взял тарелку для шпротов и банку консервированных зеленых оливок с косточками. Лучше оливок для закуски ничего нет.
Миша оглядел все великолепие закуски для коньяка, открыл бутылку, налил два полных стакана и сказал:
– Давай, не чокаясь, – и выпил коньяк, приложив ко рту и к носу рукав рубашки.
Закусив посолиднее и немного отмякнув, Миша налил по полстакана, встал и сказал:
– А это за нашу Победу!
Мы чокнулись и выпили.
– Миш, а до праздника Победы еще полгода, – сказал я, – чего-то мы рановато стали готовиться к нему.
– Ээх, корешок ты мой, – Миша был не тот не то, каким я его знал. Передо мной сидел подвыпивший солдат запаса, который пил с гражданским лицом, увильнувшим от службы. – Как же мы себя не любим. Мы не любим никого и ничего, поэтому и себя и свои ценности не любим и не ценим. Давай еще выпьем.
Мы налили по полстакана конька и еще выпили.
Немного посидев и закурив, Миша спросил:
– Догадаешься, где я был?
– На той войне? – кивнул я головой.
– На той, – сказал мой товарищ, – добровольцем пошел. В 43-м году. Сначала бойцом был, потом заменил командира отделения, потом взял командование взводом на себя. За месяц стал младшим лейтенантом. Потом комиссара на хер послал и загремел в штрафбат.
– С уголовниками вместе? – я приподнял брови от удивления.
– С какими уголовниками? – презрительно спросил Миша. – В штрафбатах были только офицеры. И срок наказания был определенным – девяносто суток, три месяца. Выживешь – судимость снимается и в строй с чистой совестью. Не выжил – значит, искупил вину. Ранен – кровью смыл. Получил награду – тоже искупил.
