Андрей Дай - Поводырь (СИ)
Письмо пока убрал к самым важным бумагам. И вовремя. Пришел Варешка. У него глаз острый и читать кверху ногами он умеет. Был уже случай убедиться.
Пестянов привел знакомить казачьего хорунжего, Ивана Яковлевича Корнилова. Знаменитая фамилия, но вряд ли этот родственник тому. Фамилия довольно распространенная среди казаков. Командир третьей сотни будет теперь моей охраной заведовать. Во всяком случае, пока Безсоновские хлопцы не отдохнут. А потом, по предложению комполка, майора Суходольского, можно будет выбрать самых расторопных в особый конвойный казачий отряд.
Согласился. Просил передать майору, что несколько не вежливо передавать такие разумные предложения через подчиненных. Что много слышал о Суходольском от его подчиненных, заранее хорошо к нему отношусь, и я бы рекомендовал не тянуть с личным знакомством. Корнилов, жилистый, слегка сутулый человек с невероятно резкими, быстрыми движениями, согласно кивнул, поклонился и собрался уходить. Но был остановлен и отправлен посыльным в номер Гинтара. А Варешка получил от меня газету с пометками и просьбу — передать Василине мое пожелание собрать информацию о господине Буткове. Придется все-таки девушке включаться в работу раньше, чем я планировал.
Похоже, моя бьющая через край энергия отразилась на всех моих спутниках. Прибалт без споров и ворчания согласился посетить ставшего знаменитым благодаря своему «Справочному месту» в Томске мещанина Акулова с целью выяснения — не сдается ли в наем среднего размера, комнат не более восьми, с кухней, домик в центральной части города. Желательно с конюшней и каретным сараем. Кроме того, бывшему слуге вменялось в обязанность размещение объявления о конкурсном отборе слуг для меня. Гинтар ушел, и походка его ни чем не напоминала неторопливую, шаркающую поступь прислуги. Из моей комнаты вышел солидный энергичный мужчина в самом расцвете лет с благородной сединой в тщательно уложенных волосах. Приятно было видеть такое превращение, черт подери.
Или коридорных в Гостином дворе подбирали с конкурса красоты, или нам с Герой срочно требуется решать одну небольшую личную проблемку. Вошла без стука — в гостиную можно — сложила розовые ладошки на животике, слегка зарумянилась и, блестя глазами, доложила, что господин Кретковский, Киприян Фаустипович ожидает разрешения войти. Будто бы, он утверждает, что ему назначено.
Матка боска! Давай его сюда немедленно! Спасибо, красавица! Вот тебе рубль за самую приятную новость за последнюю неделю. Как же давно я жду эту встречу…
Штаб-офицер, то есть, говоря современным языком — командир губернского отделения, корпуса жандармов, майор Кретковский был похож на крыса. Здоровенная этакая тварюшка, не меньше чем мне по плечо, с вытянутым подвижным носиком, топорщащимися усиками и кистями рук с длинными ловкими пальцами, упакованная в добротный серый сюртук. Сразу захотелось заглянуть ему за спину в поисках хвоста…
Рассказывали, что некоторые люди в это удивительное время делали блестящую карьеру благодаря сущим, по моему мнению, пустякам. Один имел прекрасный каллиграфический почерк, другой ликом схож с одним из Великих Князей, третий имел длинные сильные руки и всегда успевал подхватить начальника, когда тот начинал падать, будучи сильно под шафэ. Кое кто здорово пел, и этим радовал непосредственное руководство. Отдельные личности жуть как не нравились главам конкурирующих контор, а потому, дабы уесть супостата, всячески продвигались наверх. Были еще чиновники, коих держали из гордости. Члены всяких Географических Обществ, действительные корреспонденты какого-нито журнальчика или кто-нибудь еще в этом роде. Возможно некоторые выдвинулись и благодаря трудолюбию, аккуратности или таланту, но о таких и говорить не интересно. Нет в них некой изюминки… Жандарм явно был из неинтересной, безизюмной, части. Он явно это знал и в себе ценил.
— Доброго утра, Ваше превосходительство, — мягкий, располагающий голос. Таким хорошо залазать в душу, или эту душу вынимать. — Несказанно удивлен этим приглашением. Мне доложили, вы еще не виделись ни с кем из правления…
— И вам здравствовать, Киприян Фаустипович, — улыбнулся я, протягивая руку. Любопытно было, какова рука крысы на ощупь. Оказалась — сухая и теплая, как я и ожидал. — Нисколько не удивлен вашей осведомленности.
— Служба такая, господин губернатор…
— Конечно-конечно. Служба… Вы же знаете мое имя?! Давайте уже без церемоний.
— С удовольствием, Герман Густавович. И все-таки. Утолите мое любопытство. Отчего же вы прежде всех остальных желали встречи со мной?
Тому были причины. И, на мой взгляд, более чем веские. Во-первых, мне очень нужен был секретарь…
— Тому несколько причин, господин майор. Начну с того, что меня особо предупреждали о непримиримой позиции занимаемой жандармский корпусом в Сибири относительно статского управления. В Омске, в Главном Управлении ходят совершенно былинные легенды о вашем руководителе, господине Казимовиче…
— Уверяю вас, если бы узнали господина генерала поближе…
Улыбаюсь. Предсказуемая реакция для человека, получившего задание присмотреться к новому губернатору, определить степень его, то есть моей, полезности и доложить. Кто же станет дерзить и нарываться, в такой ситуации-то?
— Я непременно встретился бы с ним, но не случилось. Господин генерал отбыл из Омска в Семипалатинск. Для каких целей — вы наверняка знаете лучше меня… Но позвольте мне продолжить.
— Конечно-конечно, Герман Густавович!
— Я конечно человек здесь новый, и всех местных реалий не знающий, но довелось мне и в Морском министерстве послужить и в Государственном контроле у господина Татаринова. По долгу службы я не раз сталкивался с офицерами Корпуса и Третьего отделения, и, должен признаться, имею весьма высокое мнение об этих людях. Тем больше меня удивляет… странная ситуация сложившаяся в Сибири. Вы, Киприян Фаустипович, только представьте — меня упреждали, что вы непременно станете за мною следить и о каждом моем шаге докладывать…
— Вы уж не серчайте на меня, Герман Густавович, — принял правила игры крыс. — Но ежели в замыслах супротив Государя Императора нашего уличены будете, так и станем. И следить и докладывать. Служба-с! На страже Империи мы, знаете ли.
Ого. Он явно гордится своим положением и о «страже» не врет. Цепной крыс самодержавия — это что-то новенькое. Но ведь — не дурак. Дураков в охранке не держат. Чего же он передо мной комедию ломает?! Считает меня идиотом тупоголовым?
Смеюсь. Не над ним, над самой возможностью «замыслить». Утираю несуществующие слезы.
— Спасибо, за добрую шутку. Я оценил! Заподозрить вернейшего слугу Его Императорского Величества… Ох, хорошо! Но я не о том. Служба ваша почетна и трудна. Я и инструкции получил из Министерства, всемерно вам помогать и содействовать. Приказы руководства привык исполнять, тем более что и сам считаю сотрудничество делом важным и обоюдно полезным. Касательно же присмотра за вашим покорным слугой… Не примите за службу, но не могли бы вы помочь мне в одном… деле. Я ищу себе грамотного и исполнительного секретаря. Молодого человека, имеющего представление о местных реалиях, сообразительного и не имеющего отношений с губернским правлением. Чтоб не слушал боле ни чьих советов, кроме моих. Сами понимаете…
— Вы, Герман Густавович, ищите человека, на которого другие не могли бы влиять? Я правильно вас понимаю?
Ты всегда такой тугодум, или мне таким представляешься? Я тебе глаза и уши в своем кабинете даю, а ты еще сомневаться будешь? Как зачем, Герочка!? Ты-то хоть дурнем не прикидывайся, не позорь мои будущие седины. Лучше иметь известного шпиона, чем неизвестного. Дела мне больше нет, стукача в орде чиновничьей высчитывать.
— Совершенно верно. Но не только. Хорошо было бы, если бы этот молодой человек обладал правом ознакомления с некоторыми сведениями, собираемыми вашим ведомством. О, ничего такого, что могло бы нанести вред Государю или Империи. Просто — слабости некоторых чиновников или предпринимателей, их предпочтения и увлечения. Вам уже известно — я намерен способствовать развитию Высочайше врученной мне губернии. Новые производства, новые торговые маршруты, увеличение населения… Волей-неволей придется сталкиваться с разными людьми, и мне бы не хотелось поверить какому-нибудь проходимцу…
— А ваша полиция…
— Ах, оставьте. Это вы о бароне что ли? Наслышан уже. И с родственником его успел по дороге столкнуться…
Крыс кивнул. Ему тоже докладывали о моих дорожных приключениях.
— Там, на тракте, вы проявили истинное мужество и героизм, — совершенно серьезно, вдруг заявил жандарм. — Несколько неожиданное для статского чиновника, но от этого не менее похвальное.
Бааа! Так вы, сударь мой, просто любитель громких слов? За лозунгами так удобно прятать собственные мысли, не так ли?
