Олег Макаровский - Мир фантастики 2014. На войне как на войне
Прошло еще несколько минут, в течение которых Дормус целился в своего собеседника, а Бергер продолжал сидеть в кресле с выражением вселенской скуки на лице.
– Это пистолет, – на всякий случай пояснил генерал. – Из него убивают.
– Попробуйте.
– Вы подменили патроны? – попробовал угадать Дормус.
– Я подменил патроны, вытащил ударник и согнул боевую пружину, – уточнил Бергер. – И в запасном пистолете тоже. А если вы достанете еще какой-нибудь пистолет, мне незнакомый, я не промахнусь, – из руки полковника внезапно вырос длинноствольный «маузер» 45-го калибра.
…Потом они еще долго говорили о судьбах Австрии, всего цивилизованного мира и прочих высоких материях…
А в это время по улицам австрийских городов продолжали шагать солдаты непобедимого Швейцарского Рейха.
Антон Тудаков
Сущность тьмы
Театр «Глобус» – огненный шар,
В самом центре сидит человек.
Его век течет как из крана вода,
Подставляй стакан – пей до дна.
КрематорийРанним лондонским утром двадцать седьмого марта 1940 года перед дверями дома номер 221-Б по Бейкер-стрит стоял молодой человек. Обладавший тонкими благородными чертами лица юноша был облачен в длинное рыжеватое пальто верблюжьей шерсти (через кое был небрежно переброшен шарф), модные брюки в крупную клетку, лаковые штиблеты, а аккуратно остриженную русую голову венчал котелок. Под мышку он засунул трость из красного дерева с серебряным набалдашником в форме львиной головы. Тонкие аристократические пальцы от холода защищали кожаные печатки, однако же молодой человек периодически пытался стянуть их и тут же натягивал обратно.
Некоторое время он пребывал в нерешительности, но вскоре все-таки дотянулся до дверного молотка, произвел им три отчетливо громких удара и отступил на шаг назад. За дверью что-то загремело, и она распахнулась, едва не задев кончик носа юноши.
На пороге возвышался семифутового роста автоматон. Внутри его шарообразного тела, усеянного заклепками, гудел атанор, распыляя возогнанную сырую меркурову вытяжку по пневматическим трубкам и приводя в движение многочисленные внутренние шестерни и клапаны. Цилиндрическая голова автоматона развернулась в сторону гостя фасеточным окуляром и скрежещущим голосом исторгла из себя вопрос:
– Что будет угодно?
– Могу ли я видеть досточтимого сэра Шерлока Холмса? – робко поинтересовался юноша.
– Да хрен ли он будет вставать в такую рань? – проскрипел автоматон.
Молодой человек слегка опешил – до этого ему не приходилось сталкиваться со столь явными проявлениями синдрома шестого дня у автоматонов, обычно беспрекословно исполнявших волю людей.
– Постойте, мне крайне необходимо с ним увидеться! – заспешил он, видя что автоматон вот-вот захлопнет дверь. – И только сейчас мне удалось скрыться от приставленных ко мне людей…
– Имя есть?
– Что, простите?
– Имя, спрашиваю, у тебя есть? – громыхнул автоматон.
– Видите ли, обстоятельства вынуждают меня остаться инкогнито…
– Пошел к черту! – Автоматон захлопнул дверь, оставив посетителя на улице с раскрытым ртом.
– Ну и порядочки у них в этой Англии, – пробормотал про себя юноша, и в глазах его загорелся нехороший огонек.
Он вынул из-под мышки трость и принялся колотить ей по двери.
Какое-то время в доме ничего не происходило. Очевидно, наглый автоматон просто отключил слуховые рецепторы и игнорировал назойливого посетителя. Однако вскоре производимый тем грохот достиг ушей Хозяина дома.
– Уже иду! – раздался из-за двери недовольный голос. – Ватсон, старая рухлядь, ты снова нахамил кому-нибудь из Скотленд-Ярда?!
Дверь вновь распахнулась, и на этот раз на пороге возник куда как более колоритный персонаж, который, как логично предположил юноша, и являлся известным большей части Старого Света великим сыщиком сэром Холмсом. Однако этим утром вид его несколько отличался от журнальных фотоснимков. Холмс предстал в дверях в черных кожаных штанах и голым по пояс. При этом его поджарое тело было покрыто чудовищными татуировками в виде извивающихся разноцветных змей и знаков, в коих знаток восточных тайн без труда признал бы китайские хироглифы. Из руки, обвитой драконом с раззявленной пастью, свисал до пола кнут, с которого сорвалась капля алой жидкости. Правый глаз Холмса налился кровью из-за лопнувшего сосуда, во всклокоченной шевелюре застряли перья, а сам он источал сильный запах курительного опия. В довершение к этой, несомненно апокалиптической, картине из-за спины Холмса раздавался развязный и нетрезвый женский смех.
Смерив посетителя пристальным взглядом, Холмс произнес:
– Не могу не отметить, сэр, что вы несколько не вовремя. Обычно в это время я не принимаю посетителей…
– …А обдалбливаюсь опием и луплю девок кнутами, вместо того чтобы вдуть им! – донесся из дома скрипучий голос автоматона.
– Закрой пасть, ошибка Бен Бецалеля! – взорвался Холмс. – Думаешь, я не знаю, какую шестерню тебе нужно спилить, чтобы разобраться с твоим синдромом шестого дня?!
Перепалка между автоматоном и его Хозяином окончательно привела юношу в замешательство.
– Простите, – заговорил он. – Я вижу, что действительно не вовремя. Поверьте, сэр Холмс, я ни за что не побеспокоил бы вас в такое время, если бы не крайние обстоятельства… И все же я полагаю, что мне лучше откланяться.
– С чего бы это? – Тут Холмс обратил внимание на кнут в своей руке и отшвырнул его в сторону. – Заходите, раз уж пришли. Я и так вижу, что у вас серьезная проблема. Но вам придется подождать, пока я не выставлю из дома своих, гм… гостей. Да и мой вид, как я погляжу, вас смущает.
Холмс отступил назад, жестом приглашая юношу войти.
– Ватсон, прими у гостя пальто и проводи сэра… Кстати, как вас зовут, молодой человек?
– Я должен сообщить, что пребываю здесь инкогнито…
– Я его уже посылал, – сообщил издалека Ватсон. – Он настырный.
Холмс уставился на гостя пронизывающим взглядом.
– Меня зовут Гамлет, принц датской королевской семьи, – вздохнул молодой человек.
– Что ж, ваше высочество, будьте любезны обождать в гостиной. Ватсон подаст вам чай.
Дверь за Гамлетом захлопнулась, отрезав его от шума просыпающегося Лондона.
Гостиная дома на Бейкер-стрит оказалась заставлена уймой вещей интересных, малопонятных, а порой и просто пугающих. Паркетный пол был разрисован множеством сложных знаков, среди которых Гамлету оказалась знакома лишь Печать Гермеса, остальные же, как он подозревал, относились к области тайных знаний, кои посвященные герметики тщательно скрывали от посторонних. Часть знаков пряталась под стопками книг, полосатыми барабанами из кожи и дерева, а также несколькими предметами мебели. Стену над камином украшала коллекция дикарского оружия со всех концов света – копья и топоры, разукрашенные невероятными узорами, обросшие бахромой щиты со скалящимися жуткими рожами туземных божков, духовые трубки и вещи совсем уж странно выглядящие для европейца. Стену напротив окна занимал огромный, от пола до потолка, шкаф, заставленный книгами, но даже если на корешке этих книг и имелись надписи латинскими буквами, то смысл их все равно ускользал от Гамлета. А от попыток разобрать символы на некоторых из них, на вид самых старых, и вовсе начинала болеть голова, а в ушах начинали раздаваться странные звуки…
Гамлет счел за лучшее отойти от шкафа подальше и сесть в одно из двух кресел напротив камина – по крайней мере в них не было ничего необычного. Рядом с креслом стоял ломберный столик с беспорядочно разбросанными картами. Карты эти выглядели весьма чудно, в большинстве своем изображая одетых в монаршие костюмы редких зверей разных континентов. Морды при этом у зверей были оскаленные и жуткие. Собрав их, принц убедился, что колода полная, и принялся тасовать ее.
Уходя, автоматон закрыл за собой дверь, оставив лишь небольшую щель. Но даже ее хватило, чтобы до ушей Гамлета долетали возбужденные женские голоса и спокойный голос Холмса. Дамы явно оказались недовольны тем, что их выпроваживали прочь, и вскоре диалог перерос в брань. Гамлету оставалось лишь покачать головой и начать выкладывать на столик перетасованные карты.
Пасьянс не сходился два раза подряд.
Гамлет бросил карты и оглянулся по сторонам. Взгляд его упал на картину рядом с входной дверью, которую он сперва не заметил. Изображенное на ней выглядело не менее загадочно, чем все остальное в комнате. На фоне мрачного горного пейзажа с водопадом шел бой между человеком и огромным существом, отдаленно напоминавшим обезьяну с осьминогом вместо головы. Многочисленные щупальца чудовища заканчивались загнутыми когтями, а горящие ненавистью красные глаза, казалось, вот-вот прожгут холст картины как уголья. Противник чудовища при ближайшем рассмотрении подозрительно смахивал на Холмса с японским мечом-катаной в руках.
