Крепостной - Роман Валерьевич Злотников
— А чего и сам придумал. Дед-то, как выпьет, так у него язык заплетаться начинает — вот я и заместо него окончания многих сказок и придумал. Ну, чтобы Его Высочествам угодить. Они страсть как сказки раньше любили…- тут Данилка сделал паузу в рассказе, потому что следующее, что он собирался сказать, могло сыграть как в его пользу, так и наоборот. Но он решил рискнуть:
— А ещё, владыко, оченно мне обидно стало, что Их Высочества, господа Великие князья шибко слабо на родном языке говорить умеют…- это был о-о-очень тонкий лёд. Какой-то крепостной критикует царствующую фамилию? Ну, бред же! Запороть его до смерти немедля… Но у дедули были уж очень умные глаза. Да и та информация о его заслугах переводчика тоже побуждала рискнуть. Ну, явно же он родной язык ценит. Может под этой маркой и в Академии подвизается…
— Вот я и решил попробовать через сказки им с родным языком помочь, — Данилка замолчал и замер. Владыка Иреней тоже молчал, уперев в Данилку задумчивый взгляд. И так продолжалось почти пять минут. После чего архиепископ отмер и, встав со стула, двинулся в сторону дверей, взяв с собой тетрадку со сказками.
Выйдя в залу, в которой собрались остальные во главе с «государыней» и графиней Ливен, Владыка подошёл к столу, опустил на неё тетрадь и, молча ухватив перо, обмакнул его в чернила и размашисто написал на обложке — «Благословляю», после чего подписался со всеми регалиями. Затем поднял взгляд на Николая и произнёс:
— Вздумаешь издать — милости прошу. Епархиальную типографию предоставлю, — после чего повернулся и вышел из дворца.
Вот тогда Анна этими самыми сказками и заинтересовалась. А там и пошло-поехало… К настоящему моменту только «Николкиных сказок» они исписали на шесть тетрадей. А были ещё и «Мишуткины» в которые собрали все стихотворные — «Руслан и Людмила», «сказки о царе Салтане» и другие… Хм, то есть, пока не все. Ершовская «Сказка о коньке-горбунке» пока в письменном виде не существовала. Уж больно царь там был выставлен в неприглядном виде… А «Сказку о попе и его работнике Балде» Данилка и вовсе пока опасался рассказывать. Ну, после едва не устроенных ему церковью неприятностей…
— Получилось-получилось, — улыбаясь, кивнул, Даниил.
— Ура!- звонко заорали три юных голоса.- А когда продавать начнём?
— А с продавать пока погодим, — слегка притушил он их энтузиазм.- Неужто не помните, как мы обсуждали — первым делом подарки! Государя-императору, матушке «государыне», всяким другим важным…
— Ты только где в свете, матушку «государыней» смотри не обзови, — фыркнула Анна.- Ныне у нас одна «государыня» — Елизавета Алексеевна. Ну, покамест…- просторечные привычки братьев, источником которых был сам Данилка, добрались и до Великой княжны.- Ежели братец не решит жениться на своей любовнице-польке, которую он выдал замуж за престарелого Нарышкина.
Согласно слухам, ходившим между дворни, которые ему по-прежнему поставляла бывшая девчонка-судомойка, ныне поднявшаяся до младшей кухарки на «белой кухне», этому «престарелому» Нарышкину в настоящее время не было ещё и пятидесяти, а в момент его брака с урождённой Святополк-Четвертинской, которая и была любовницей Александра I, и того меньше. Но с точки зрения шестнадцатилетней княжны он, естественно, был глубоким стариком.
— Понял, учту, Ваше Высочество, — отреагировал Даниил лёгким поклоном. Всё-таки не смотря на всю вновь образовавшуюся у Великой княжны близость с братьями, бывший трубочист к ней пока относился с некоторой опаской. У него-то с ней никакой близости не было. Так что для неё он оставался всего лишь слугой. Причём крепостным. Да, необычным, забавным, полезным и, даже, немного интересным. Но не более.
— Значит, нам надобно теперь искать ювелира?- уныло произнёс Михаил.- Эх, опять разговоры-договоры.
— Так, а вы, Ваше Высочество, вспомните, что нам Анатолий Карлович говорил. Предпринимательство — основа экономики. И в первую очередь оно является поиском и установлением ранее не существующих связей между хозяйствующими субъектами…
— Как это?- округлила глаза Анна.
— Ну, вот раньше торговля гусиными перьями была отдельно, а ювелиры — отдельно, — пояснил Николай.- А теперь, с появлением пера металлического, нам надобно, чтобы они встретились и друг дружке помогли. Ежели мы это сделаем, и результат будет успешный — значит мы предприниматели, а ежели нет — значит, нет.
— А зачем тебе, братец, становится предпринимателем?- округлила ротик Великая княжна.
— Да незачем!- слегка вспылил Николай, но тут же взял себя в руки и пробурчал:- Это урок такой! Чтобы разобраться как это на деле работает… Ну или не работает. Тогда — разоримся.
Это, естественно, было не так, потому что снимать мастерскую с дворцового баланса никто не собирался — да и не такие уж и большие это были расходы… Так что разорение им не грозило. А вот успех — наоборот, должен был изрядно их обогатить. Как бы смешно это не звучало в отношении Великих князей… Просто у них действительно почти не было денег. Да, они жили на всём готовом, их учили, лечили, кормили и так далее лучшие профессионалы, но вот в карманах у них почти всегда было пусто. Даже петушка на палочке не купить… Карманные деньги членам императорской фамилии выдавались очень изредка. Но с появлением у мастерских прибыли — всё должно измениться. По договору с матушкой, всё, заработанное мастерскими, шло в их карманы, и они сами решали, как и на что это тратить. Гульнуть на все деньги или вложиться в расширение и покупку новых прессов и станков. Но объяснять сестре подобные нюансы Николай не собирался. А то ещё делиться заставит. И плевать, что ничего подобного предварительные договорённости не включали. Женщины — они такие, умеют раскрутить мужиков на всякие шляпки, булавки…
— Ладно, пойдёмте дальше сказки записывать. Какую сегодня писать будем?
В таких обыденных хлопотах прошёл ноябрь. С ювелиром договорились. Даже с тремя. Один — придворный ювелир брата Александра саксонец Кристоф-Андреас Рёмплер, пришедший в восторг от идеи, вызвался изготовить самые красивые «держалки» для перьев из дорого дерева и мрамора, а также украсить
