Царь нигилистов 4 - Наталья Львовна Точильникова
— Можно поужинать у меня.
— Не в том дело, — усмехнулся Саша. — Просто хочу посмотреть на столовую.
— Хорошо, — вздохнул Альфонский.
Столовая располагалось на первом этаже главного корпуса и представляла собой великолепное помещение в классическом стиле. Роспись стен с завитками, вазами и портретом Ломоносова, сводчатый потолок с плафоном: голубое небо с нежными облаками; хрустальные люстры, тяжелые плюшевые шторы и жатый шелк занавесок между ними. Наборный паркет с многолучевой звездой в центре зала.
В общем, дворец науки.
Саша с ректором и его сыном сели за длинный стол, покрытой белой скатертью. И на кухне всполошился буфетчик и забегали слуги.
Что-то очень они забегали…
В столовой были посетители.
Рядом с Сашиным столом тут же выстроилась небольшая очередь желающих представиться.
Первым оказался студент лет двадцати, стройный, с тонкими чертами лица и высоким лбом.
— Мамонтов Анатолий, Ваше Императорское Высочество, — назвался он, — Физико-математический факультет, естественное отделение.
— Вы не родственник купца Мамонтова? — поинтересовался Саша.
— Я его сын, — улыбнулся Анатолий.
— Счастлив познакомиться, — сказал Саша. — Перебирайтесь к нам.
И он величественным (как ему показалось) жестом указал на место напротив.
Мамонтов радостно послушался.
— Александр Столетов, — представился следующий.
— Физический факультет, — предположил Саша.
— Физико-математический, — кивнул Столетов, — но изучаю физику.
— И обязательно прославитесь, — пообещал Саша. — Садитесь с нами.
Столетов покосился на соседний стол.
— У меня там чай, — сказал он.
— Приносите.
Будущий исследователь фотоэффекта перетащил стакан с бедно-желтым чаем и булочку такого же окраса.
И расположился рядом с сыном миллионера Мамонтова.
Следующим был юноша, которого Саша уже запомнил по встрече на вокзале.
— Владислав Завадский, — представился он, — Юридический факультет.
— Рад познакомиться с моим политическим оппонентом, — сказал Саша. — Присоединяйтесь к нам, подискутируем.
Это был тот самый юный юрист, что критиковал Сашину конституцию.
Владислав подхватил такой же непрезентабельный чай и чахлую булочку с соседнего стола и сел напротив.
После Завадского были еще двое студентов, имен которых Саша не знал и не запомнил, но все равно, чтобы не обидеть, пригласил к своему столу.
Зато подошел студент, чью фамилию Саша помнил из истории адвокатуры.
— Александр Пассовер, — представился будущий конкурент и коллега Плевако.
— Юридический? — улыбнулся Саша.
— Да, — кивнул Александр. — Как вы всё угадываете?
— Ну, пророк я или не пророк! Садитесь с нами, Александр Яковлевич.
Внешностью Пассовер обладал библейской: тонкий нос, копна черных вьющихся волос, карие глаза и намечающиеся над пухлой верхней губой черные усики.
Он, кажется, несколько удивился обращению по неназванному отчеству, но присоединился к компании.
Последним, чьё имя было Саше смутно знакомо, оказался молодой человек прямо противоположной, совершенно славянской, почти мужицкой наружности.
— Павел Потехин, — представился он, — Юридический факультет.
И Саша пригласил и его.
Вскоре свободные места кончились, и студенты начали заимствовать стулья у соседних столов и располагаться в два ряда.
Наконец, Саше тоже принесли чай и булочку.
Только чай был густого красноватого оттенка, а булочка большой, пышненькой и с коричневой корочкой наверху. И при этом божественно пахла.
Саша взглянул на ужин Завадского.
— Ещё не трогали, Владислав? — спросил он.
— Не-ет.
— Я тоже. А давайте поменяемся?
— Хорошо.
И жидкий чай вида «ослиная моча» перекочевал к Саше в сопровождении, как оказалось, совершенно твердой булочки, а красный чай и сдоба Саши достались Завадскому.
А краем глаза Саша заметил, что Альфонский бледнеет.
— Какой-то у вас чай не отсюда, Ваше Высочество, — заметил Владислав, — и булка тоже.
— Не бывает такого, да? — поинтересовался Саша.
— Никогда, — сказал Завадский.
Столетов усмехнулся и кивнул.
— Это точно!
Свой худосочный ужин он уже уничтожил. Вместе с жидким чаем.
— А на вкус? — спросил Саша.
Владислав надкусил булочку и отпил чая.
— По-моему, это из соседнего трактира, — предположил он.
— Ну, и я попробую, — усмехнулся Саша.
И отпил бывший чай Завадского.
Поморщился.
— Производная десятая, я думаю, — заметил он, — вот Столетов, как физик, меня поймет.
Столетов хмыкнул.
— По-моему, уже равна нулю, — предположил он.
— Да, экстремум, — сказал Саша.
И откусил булочку. Зачерствела она, видимо, дня три назад.
— Зато этим предметом можно забивать гвозди, — заметил он. — Господа! Среди вас три юриста. Не подскажите мне, на каком этапе чай полностью вырождается в слабо окрашенный кипяток, а булка приобретает гранитные свойства? Иначе говоря, кого именно мне попросить папа́ за это повесить?
— А как же отмена смертной казни? — поинтересовался Пассовер.
— Я фигурально выражаюсь, — сказал Саша. — Хорошо, немного снизим риторику. Кого мне попросить папа́ отдать за это под суд? Каторга тоже не очень приятная штука.
— Буфетчик — вор, — сказал Завадский.
— Не думаю, что это полный и исчерпывающий ответ на вопрос, — возразил Саша. — Если тот, кто над буфетчиком, не вор, почему сей буфетчик до сих пор не просит милостыню на паперти Елоховского?
— Над буфетчиком — эконом, — сказал Мамонтов.
— Именно, — подтвердил Столетов. — Казеннокоштные студенты его побить мечтают.
— А над ним кто? — спросил Саша.
— Правление университета, — просветил Завадский.
— А кто возглавляет правление?
Повисло молчание.
— Ректор возглавляет правление, — тихо сказал Альфонский. — Мы разберемся, Ваше Императорское Высочество.
— Ректор заведует учебной частью, — вступился Витя, — все расходы контролирует попечитель учебного округа.
Саша перевел взгляд на Пассовера и потом — на Завадского.
Первый промолчал.
— Университетской казной заведует правление, — сказал Завадский. — Ключ у ректора. Они же заключают договоры и подряды.
— Ключ у ректора, да, — подтвердил Витя. — Но ещё нужны печати двух членов правления и казначея. Деньги можно взять только во время заседания правления под роспись в шнуровой книге.
— Прошнурованной? — переспросил Саша.
Витя кивнул.
— Да.
— Вы думаете это гарантия? — усмехнулся Саша.
— Контракты действительно утверждает попечитель, — вмешался Пассовер.
— А кто сейчас попечитель? — спросил Саша.
— Николай Васильевич Исаков, — сказал ректор.
— Не знаю такого ученого, — заметил Саша. — Чем он знаменит?
— А он не ученый, — усмехнулся Завадский, — он генерал от инфантерии.
— Интересно, — хмыкнул Саша. — А почему управляет учебным округом?
