Стилист - Геннадий Борисович Марченко
— Вот и отлично! Начало в семь вечера, подойдёшь к кассам минут за тридцать? Хорошо, договорились, не опаздывай.
Я положил трубку, вытерев со лба испарину. Еще несколько месяцев назад я и представить себе не мог, что общение со слабым полом вызовет у меня такой мандраж. Или это и в самом деле любовь? Ладно, время покажет, мне и впрямь искренне хотелось верить, что хотя бы мои к ней чувства не угаснут в ближайшее время, а ещё лучше, если и у неё в отношении меня есть какие — то эмоции.
Удача в этот день одарила меня по полной программе. Вязовскую вызвали в Министерство, откуда три часа спустя, уже перед закрытием, они прибыла с документацией на предложенные новые причёски, каждая из которых обзавелась собственным тарифом и предложенным мною названием. Такие же тарификации были разосланы во все московские парикмахерские. Правда, прежде чем внедрить их, каждый женский мастер должен был пройти соответствующее обучение на базе уже знакомых мне курсов парикмахерского искусства. Самое смешное, что обучать всех столичных мастеров предстояло… вашему покорному слуге. Хотя, по большому счёту, решение логичное, автору и карты в руки. Я уже и так, пообещав когда — то Вязовской, начал понемногу обучать мастеров «Чародейки» кое — каким премудростям
— За новаторское предложение пяти новых причёсок тебе в течение трёх месяцев обязаны выплатить соответствующее вознаграждение, — добавила масла в огонь моего оптимизма Антонина Васильевна. — Это что — то порядка пятисот рублей, если не ошибаюсь.
Нет, ну это просто праздник какой — то! Не иначе кто — то там, наверху, видимо, соизволил наконец обратить на меня внимание, и помочь в меру своих скромных возможностей. Спасибо тебе, неведомый благодетель! А то ведь пока вошёл бы в колею, обзавёлся прикормленной клиентурой, можно было бы и ноги протянуть. Не говоря уже о том, чтобы пригласить даму в театр, когда даже на кино пришлось бы наскребать по сусекам.
В общем, до субботы я летал как на крыльях. На вечернем показе зимней коллекции ОДМО в ГУМе я просто превзошёл самого себя. Макияж вообще вызвал восторженный шок не только у Славы и его коллег по цеху — авторами коллекции были сразу три модельера — но и у публики. Я назвал его «Зимняя сказка», а лица манекенщиц украсил нарисованным инеем, снежинками, добавил белого на губы, ресницы и брови. И не просто добавил, те же губы одной из моделей выглядели так, словно были покрыты клеем, на который весьма живописным образом осела снежная крупа. При этом умудрился ещё поработать над причёсками, и уложился в срок аккурат за три минуты до выхода девочек на язык подиума.
— Твоя работа затмила нашу, — шепнул мне Слава, прозрачно намекая, что в данный момент причёски и визаж смотрятся ярче, нежели одежда на манекенщицах.
А после триумфального показа ко мне в сопровождении Зайцева подошла женщина средних лет с немного южными чертами лица с орденом «Знак почёта» на лацкане платья, показавшаяся мне отдалённо знакомой. А когда она заговорила, тут же в голове вспыхнуло имя — Долорес Кондрашова. Та самая легендарная Долорес Гургеновна, которая была главным тренером сборной СССР, а впоследствии России по парикмахерскому искусству. И, если память не изменяет, она этот пост заняла в 1971 году, совмещая его с должностью руководителя лаборатории моделирования причесок при министерстве бытового обслуживания. И в 2019 году она вполне себе здравствовала, продолжая в свои 80 с лишним руководить сборной.
— Так это вы и есть тот самый Алексей Бестужев, чьи наработки мы утверждали в министерской лаборатории? Наконец — то у меня появилась возможность познакомиться с вами лично. Вы не очень торопитесь?
В течение следующих десяти минут она вытянула из меня мою историю с ретроградной амнезией, психбольницей, кондитерской фабрикой и «Чародейкой».
— Я общалась на днях в министерстве с Вязовской, она мне про вас то же самое рассказала, но вы дополнили эту историю некоторыми подробностями, — подытожила Долорес Гургеновна. — Знаете что, Алексей… 29 декабря у нас чемпионат Москвы по парикмахерскому искусству, я попрошу Вязовскую, чтобы она вас включила в список участников от «Чародейки». Если вы не против, конечно.
Ещё бы я был против! Да я двумя руками «за», о чём тут же Кондрашову и проинформировал.
В «Чародейке» каким — то образом уже оказались наслышаны о моём триумфе. И кто, интересно, проболтался? Девчонки искренне поздравляли, просили поделиться подробностями, даже из мужского зала подтянулись. Заодно интересовались, когда мы приступим к изучению новых причёсок, ведь я ещё в первый рабочий день обещал учить их понемногу некоторым своим секретам. Сказал, что занятия будут проходить на базе парикмахерских курсов, а с какого числа — этого пока и сам не знаю.
Нужно сказать, что со всеми мастерами у меня складывались ровные, а с некоторыми, вроде Насти Кузнецовой, вполне дружеские отношения. Только та самая Татьяна продолжала коситься в мою сторону с первого дня моего появления в парикмахерской. Вот и сейчас она раскладывала инструменты, делая вид, что не замечает поднявшейся вокруг меня суеты. Женщина в телесах, довольно дебелая, неопределённого возраста от сорока до пятидесяти пяти, она здоровалась со мной сквозь зубы. Чем я ей так не приглянулся — можно было только гадать, но я нутром чувствовал, что от Татьяны можно ожидать какой — нибудь пакости. Как показало время, опасался я не напрасно.
В субботу после первой смены я метнулся в общежитие и приоделся в подаренный Зайцевым костюм, в кармане которого приятно похрустывали купюры, выданные накануне в кассе ОДМО за обслуживание мероприятия в ГУМе. Первым делом я озаботился покупкой букета. Настя посоветовала съездить на Центральный рынок возле цирка на Цветном бульваре. Я так и сделал, в итоге разжился у продавца кавказской наружности тремя алыми розами, со стеблей которых были при мне срезаны шипы, а упакованы розы были в кулёк из бумаги. Обошлось всё удовольствие в 9 рублей, но для любимой я готов был расщедриться и на более крупную сумму, благо что гонорар из ОДМО пришёлся весьма кстати.
Театр я нашёл не без труда, хорошо, что по какому — то внутреннему наитию заранее у Насти поинтересовался его местоположением. В моей памяти здание с колоннами находилось на Чистопрудном бульваре, в 1973—м театр занимал часть небольшое здание на площади Маяковского.
Как научила меня Настя,
