Капитали$т: Часть 2. 1988 (СИ) - Росси Деметрио
Мы получили через три дня и уже на следующий день наш экструдер заработал. Мы были взволнованны и почти счастливы. Рабочие были хмуры и деловиты. Начальник ремонтно-строительного выделил нам целых трех рабочих — трезвых взрослых мужиков, поначалу смотревших на нас с некоторой неприязнью. Как выяснилось впоследствии, дело было даже не в том, что мы эксплуататоры, а они — эксплуатируемые. Все дело оказалось в нашем возрасте, мы были слишком молоды — взрослым солидным мужикам не пристало подчиняться малолеткам. И если Серегу они еще как-то воспринимали, то нас с Валериком первое время почти игнорировали.
За первый день наш заработок составил примерно полторы тысячи. С продажей мы заморачиваться не стали, не было времени, так что готовую продукцию мы, не мудрствуя лукаво, отправили в кооперативный магазин, к одному из приятелей Евгения Михайловича — толстому золотозубому мужику непонятной национальности по имени Илья. Его комиссия составляла десять процентов, что вызвало глухой ропот моих компаньонов, но деваться было некуда — пришлось согласиться на драконовские условия. На следующий день Илья был сильно недоволен — продукции мы поставили гораздо меньше, чем было желающих купить.
— Все расхватали за два часа! — сказал он хмуро. — Очередь выстроилась, как за водкой. Толпа недовольных осталась, скандалили, грозились в газету написать и в обком. Не гоните беса, пацаны, давайте больше товара!
На второй день мы заработали две тысячи. На третий — две триста. Практически все накладные расходы мы отбили в первые дни, дальше уже пошла чистая прибыль. Мои партнеры были слегка оглушены деньгами, которые сыпались и сыпались. Честно говоря, я тоже был слегка в шоке от прибылей. Жизнь казалась прекрасной и удивительной, полной перспектив и радостей.
За первую неделю деятельности мы получили больше шестнадцати тысяч. За вычетом накладных расходов, по четыре тысячи на каждого. Первую прибыль торжественно поделили в «Театральном».
— Три штуки… — задумчиво сказал Серега после первого тоста. — Это что получается? Это получается, что «тачку» можно взять за месяц⁈ Нет, пацаны, вы ущипните меня. Это я сплю, такого не бывает.
— Все только начинается… — загадочно сказал я.
Шампанское полилось в бокалы, мы выпили за наш успех, а потом Валерик привел каких-то девушек — очень сильно накрашенных и очень сильно надушенных, мы тут же познакомились и выпили за знакомство, и я тут же забыл кого из них как зовут, а потом выпили еще и еще… Девушки смеялись и не пьянели, с эстрады ресторанные музыканты исполняли грустную песню Талькова «Чистые пруды», а мне стало очень грустно — я-то знал, что Талькова застрелит московский гангстер в собственной гримерке в самом начале 90-х…
Следующие несколько недель у нас просто срывало крышу от денег, которые мы тратили, не считая, и которые будто бы не убавлялись. Лисинский все верно говорил — наш экструдер оказался «философским камнем», который превращал все в чистое золото.
Видеосалон и звукозапись мы оставили на попечение нашего старого приятеля-неформала Петровича; после тех денег, которые нам поперли в последнее время, собирать по рублю с посетителей казалось чем-то очень смешным и унизительным. Но из ДК медиков мы не съехали — неплохое место, да и прижились мы в нем, менять не хотелось. Всей троицей отправились мы к директору и вежливо попросили небольшое помещение в аренду. Свою просьбу мы подкрепили пакетом с двумя бутылками коньяка. Директор ДК — хороший, по большому счету, мужик, с которым у нас никогда не было проблем (а у него с нами как раз были, например, знаменитый милицейский рейд по борьбе с нелегальным кинопрокатом), мечтательно посмотрел на коньяк и сказал твердым голосом:
— Сто пятьдесят в месяц в кассу. Как раз шахматисты съехали. Вот и заселяйтесь вместо них!
— Ну что вы, товарищ директор! — сказал я, подражая булгаковскому Коровьеву. — В кассу понятно — сто пятьдесят. Но вам тоже нужно — как минимум стольник! Лично вам!
— И магарыч, само собой! — с улыбкой добавил Серега.
В честных глазах директора блеснула слеза. Он явно растрогался.
— Ну что вы, ребята… — сказал он. — Ну разве можно…
— Нужно! — твердо сказал Серега и отсчитал шесть сотен. — Вам, за полгода вперед!
— Только нам и телефон нужно, — сказал я быстро.
Директор посмотрел на россыпь полтинников и вздохнул.
— Сделаем телефон, — сказал он.
Он долго пожимал нам руки.
Мы заселились в офис. Офисной мебели в те славные времена в наших широтах еще не существовало, так что, пришлось довольствоваться тем, что есть — два письменных стола и шесть стульев нам с барского плеча выделил директор ДК, а бывший в употреблении диван и пару кресел мы купили в комиссионке. Еще в наследство от бывших хозяев кабинета нам досталась полка, на которую Серега взгромоздил какой-то боксерский кубок, выигранный им лично. Также кабинет был украшен вымпелами боксерского клуба и боксерскими перчатками. Возражать я не стал — во-первых, у моих друзей свое специфическое чувство прекрасного, а во-вторых, потенциальным партнерам сразу видно, что в кабинете обитают люди серьезные…
Оглядев всю эту красоту, Валерик задумчиво сказал:
— Нужен сейф…
Я согласился. Хранить печать, уставные документы и кое-какую наличность где-то нужно. Сейф мы нашли на барахолке — не очень старый, не очень тяжелый, невзрачный и надежный. После того, как сейф был торжественно установлен, а ключи розданы всему составу кооператива, мы устроили банкет. На банкет мы позвали наших друзей-штангистов Андрея и Матвея и директора ДК. Директор очень быстро напился в хлам и уснул прямо у нас на диване.
Мы же обсуждали текущие городские дела, время от времени поднимая тосты за присутствующих. Дела, к слову, были так себе. Криминальный элемент размножался со скоростью сексуально озабоченных кроликов — молодежные группировки, обычные бандиты, бывшие уголовники — все эти люди хотели денег и желательно — много и сразу. Деньги были только у кооператоров и нелегальных дельцов. Но к нелегальному дельцу так просто на фабрику или завод не проникнешь, а вот кооператоры были очень уязвимы — магазины, цеха, видеосалоны — все на виду, все уязвимо.
— Чуть ли ни каждую неделю идут, — усмехается Матвей. — С одними в прошлый четверг забились около парка, пошли вчетвером, а их там человек десять — все морды протокольные, в наколках, чего-то там втирали про общак… ну мы слушали, слушали, а потом надоело слушать — стали их лупить. Так на каждого ровно по одному удару — сразу в глубокий нокаут улетают. Вообще не бойцы! Человек пять вырубили, остальные сбежали. Ну мы подождали, пока они очухаются и спрашиваем — вопросы остались? Так они говорят — нет, нет, пацаны, все поняли, все нормально, только не бейте больше!
— Вы смотрите аккуратно, — с улыбкой говорит Серега, — у тебя уже одна дырка есть в брюхе, это контингент такой, что за ними не заржавеет.
— Порядка нет ни хрена! — с досадой говорит Андрей. — Менты вообще мышей не ловят, не справляются! Развели не то Гарлем, не то Чикаго! Нормальный человек уже не может домой спокойно дойти. У женщин сумки вырывают, серьги, кольца обручальные снимают. Да и у мужика, если пьяного поймают, все что можно снимут и вытянут.
— А бухают просто по-черному, — Матвей укоризненно качает головой. — Пьют такую дрянь, что на нее смотреть страшно, не то что пить! Одеколон пить, это как вообще⁈ У меня недавно соседа на «скорой» забрали с отравлением, чуть не крякнул, еле откачали…
Мы поднимаем тост за здоровье присутствующих. В бокалах чудесное грузинское, купленное за фантастические деньги, но это не имеет значения. У нас праздник. Мы процветаем.
Мы процветаем. Полоса удач, все получается, подводных камней нет, энергия, кайф, адреналин. У нас уговор — половину приходящих денег откладываем, а половину делим и тратим, как захотим. Я отдаю матери пять тысяч просто так, на хозяйство, и мать кладет их на книжку. На черный день. Проще было выбросить. Серега покупает золотую цепь граммов на семьдесят и громадный золотой перстень. И сразу становится похожим на цыгана. Я шучу — нужно еще вставить золотые зубы. Валерик покупает телевизор «Панасоник». Я держусь, крупных покупок не делаю — нужные мне вещи все еще не изобрели…
