Без Царя… - Василий Сергеевич Панфилов
— Прочь посторонних! — заорал кто-то дурниной, и посторонних стали выталкивать из аудитории…
… а потом отворилось окно и свершилось то, что впоследствии назвали Первой Московской Дефенестрацией[41]. Ну или хулиганством…
— … мы и только мы, студенты Университета, — надрывается один из лидеров на простреленном пулями грузовичке, который используют как трибуну, — должные решать его судьбу! Выступление гражданина Пыжова было несколько спорным, но безусловно громким…
— Даёшь! — заорал тот самый парнишка, и в толпе засвистели, заулюлюкали, засмеялись, снова и снова пересказывая как стрельбу в аудитории, так и последующую дефенистрацию, свидетелями, а то и непосредственными участниками которой были сотни студентов.
— Да, громким! — смеясь вместе с собравшимися, повторил оратор, — Я бы даже сказал — несколько хулиганским!
— … ну это же Пыжов! — прозвучало неожиданно громко и все как-то… приняли это?
«— Ничего себе, репутация!» — удивился я, а потом пожал плечами. Бывает… Дело случая по сути. Студенты и до меня творили иногда несусветную дичь, о которой и рассказывать-то совестно!
Но так уж совпало, что моя выходка оказалась самой… хм, громкой после длительного замирения студенчества, когда гайки затянули так, что и дышали-то через раз. В общем, случай!
— Студенты! Граждане! Товарищи! — поднял руку оратор, — Выходка Пыжова из ряда вон, и мы безусловно осуждаем такие методы ведения дискуссий!
— … но, — продолжил он, перебивая весёлый гомон толпы, — в чём-то он безусловно прав! Мы, прогрессивное студенчество, всегда боролись за автономию Университетов!
— Пусть Пыжов сам скажет! — перебил оратора выкрик из толпы, — Даёшь!
— Ну что? — студент на грузовике замер, очень картинно склонив набок голову красивой лепки, — Слово гражданину Пыжову?
«— К такому повороту событий я не был готов» — успел подумать я, пока многорукая толпа не всегда удобно пропихивала меня к грузовику, где сверху уже подавал руку… хм, спикер.
«— Мартов, — вспомнилась наконец фамилия оратора, — Аполлон Ильич»
… оп, и я уже стою на грузовике, глядя сверху на толпу, в которой ни много, ни мало, а несколько тысяч человек. На мгновение накатила паника, но…
— Квириты[42]! — поднимаю руку, — Сограждане! Я ни о чём не жалею! Да, не дело затевать в Университете стрельбу, но в данном случае я выступил скорее как хирург, вскрывший флегмону, не дожидаясь, пока нагноение охватит весь организм!
Наклоняюсь вперёд, и…
— Университет автономен! — ору изо всех сил, — Это аксиома! Догма! Не праздник непослушания перед людьми взрослыми, которые знают лучше! Нет! — Вспомните, сколько дурного принесли нам инициативы сверху, — тыкаю пальцем вверх, — от людей, которые в силу должности обязаны не просто знать, но и понимать досконально все механизмы системы образования! Но нет…
Голос мой падает…
— … мы все видели, как выхолащивали научную мысль. Как убирали из Университетов неугодных профессоров, которые посмели иметь собственное мнение, отличающееся от официального. Которые, о ужас, не всегда были согласны с точкой зрения Власти!
Пауза…
— Вы скажете мне, что это другое? — голос мой полон сарказма и яда, — Но нет! Это звенья одной цепи! Цепи, которая призвана сковать автономию Университета по рукам и ногам, приковать к скале законов, ссылок и постановлений, как Прометея, и разница только в том, что Зевесовы орлы будут клевать не печень, а саму душу студенчества!
— Софистика! — хорошо поставленным голосом заорал кто-то из толпы и началась замятня. Впрочем, до драки дело не дошло, и человека из толпы взгромоздили на плечи его товарищи.
— Это софистика! — повторил он ещё раз, с вызовом глядя на меня и одновременно пытаясь удержать равновесие, — Сравнивать чиновников царизма с лучшими представителями народа…
— Да! — перебиваю его, совершенно не планируя устраивать здесь полноценную академическую дискуссию, — Лучшими! Пусть! Оставим в стороне то, что лучшими их никто не признавал, и как по мне, это всё больше политический планктон, попытавшийся отъесться за счёт студенчества! Но пусть! Пусть лучшие! Но…
Голос у меня поставлен немногим хуже, да позиция намного удобней. Грузовик угловат, красив и очень синематографичен, а его простреленные пулями борта придают брутальности не только технике, но и людям, в нём находящимся. Создаётся ощущение сопричастности к чему-то яростному, современному, пахнущему железом и кровью.
— … царские чиновники, вмешивающиеся в дела нашего Университета, да и всех Университетов Российской Империи, тоже ведь были лучшими! А?! Тоже ведь кто-то говорил, что это — лучшие представители!
Смех, свист, споры, выкрики из толпы… Молчу, давая возможность оппоненту высказаться. Ну как даю… толпу он всё равно не переорёт, а мне, сверху, дирижировать ей намного удобней. Да просто видно…
— Хватит это терпеть! — взмахиваю кулаком, разрубая воздух, — Пора взять власть в свои руки! Мы, студенчество, самая передовая часть страны, так неужели мы не в состоянии распоряжаться собственной жизнью?
Пауза… и снова реплики оппонентов, которые призывают не обращать внимания на мои речи, называют софистом и уговаривают не слушать. Мартов стоит рядом со мной, чуть отстранившись, но так, что всякому видно, кто здесь главный. Пусть его…
— Не согласны?! — напоказ удивляюсь я, — Не готовы брать власть в собственные руки и распоряжаться собственной жизнью? Так может, и Революцию стоит отменить, отдав власть тем, кто знает лучше?!
… какой поднялся шум! Кое-где дискуссии перешли в рукопашные схватки, но впрочем, дискутирующих быстро растащили товарищи. Да, софистика… и да, передёргиваю факты! И что?!
— Не хотите? — спрашиваю у толпы и замечаю карем глаза задумчивый взгляд Мартова, — Не хотите отдавать власть назад, в руки царских чиновников? Не хотите отдавать им право распоряжаться ВАШЕЙ жизнью?
— Нет!
— … не отдадим!
… и наконец скандирование:
— Нет! Нет! Нет!
— Никаких посторонних на территории Университета! — рублю я воздух уже заученным жестом, но сам себе кажусь марионеткой на ниточках, которые сам же и дёргаю, будто раздвоившись и частично вылетев из тела, — Только студенты, профессура и служители!
— А как же возможность политических дискуссий? — надрывно, выскакивая на поверхность из толпы, орёт долговязый угреватый парень с жидкими усами, глядя на меня бешеными глазами.
… как я ждал этот вопрос! Ждал, демонстративно не слыша другие, менее удобные.
— Дискуссиям — быть! — энергично постановляю я и вижу ревнивый взгляд Мартова, — Но в рамках студенчества! Я предлагаю дать возможность всем политическим партиям заниматься на территории Университета политической работой! Но! Ни в коем случае не во вред учебному процессу!
— Не стихийно, а организованно, — чуть понижаю голос (пока не сорвал!), — спокойно и без лишнего шума. Составить расписание выступлений и дискуссий, пустующих аудитории и свободных площадей, и разумеется — исключительно силами студенчества! Неужели среди студенчества нет людей, достойных представлять свои партии в Университете?!
Снова шум… Сторонники всевозможных Вождей, Вождят и прочих
