Александр Белый - Славия. Паруса над океаном (СИ)
— Докладывай, — спокойно сказал ему.
— Заметили, как что-то мелькает между деревьями, углубились в лес посмотреть. Потом видим, так в шагах в двухстах между кустарником арап стоит. Один. И так спокойно стоит. Ну, мы и направились к нему, толпой, как бараны… поговорить. Вот и вышли, прямо на засаду. Копьями в грудину прилетело каждому, но у всех, кроме Степки с Сенькой была бронька поддета, вот так и получилось. Но мы арапов постреляли и порубили.
— Петро, а почему два твоих казака были без бронной защиты?
— Жарко, говорили.
— Вот вам, братцы, и вольница, — подвел итог их безалаберным действиям, начиная с момента выхода в наряд. Конечно, детям украинских степей против опытных лесовиков тягаться нечего, но наших людей подвело отсутствие элементарной дисциплины. Желание воли вольной и нежелание жесткого подчинения, неприятие уставных воинских порядков, для многих казаков есть высшее благо.
— Больше им жарко не будет, — обвел взглядом понурившихся казаков, — Никогда. Теперь говори, Петро, где негры?
— Арапы? Там, на холме, — он кивнул подбородком через ручей, — Воинов сотен пять и мужиков с бабами тыщи четыре, не меньше. Левый фланг и тыльная часть холма обрывисты, не подберешься.
— Саар! — услышал возглас Мбуязы, он тыкал пальцем в труп негра и что-то зло говорил, при этом, часто повторяя слова «ма бона нгони», которые по воспоминаниям из той жизни переводились, как название племени, которое в будущем будет покорено кланом Зулусов.
Много позже, когда наши новобранцы выучили славянский язык, выяснились интересные сведения по вопросам взаимоотношений разных племен. Так же мы узнали, что бывшее племя Мбуязы часто воевало с нгони, они были непримиримыми врагами. Впрочем, не надо знать языка, об их «любви» друг к другу стало наглядно понятно буквально через десять минут.
В сопровождении Черноиваненко мы перешли ручей и метров через четыреста вышли к подножью холма. Действительно, вся его верхушка была усеяна людьми, которые увидев нас, пришли, казалось бы, в хаотическое движение. Но, посмотрев в подзорную трубу, понял, что все их движения вполне осмыслены и рациональны: многочисленная толпа молодежи, женщин и детей отхлынула вглубь территории поселения, к недостроенным домикам из лозняка и циновок, а вооруженные ассегаями и щитами воины быстро перестроились и сплотили ряды.
Да, эти нас ожидали и, судя по их решительности, надеялись на победу. И пять шеренг, около пяти сотен воинов, выстроились очень удобно, как для защиты, так и для контратаки: стояли ступеньками, передние ниже, а задние на площадке выше. Еще сотня с правого фланга отошла в тыл, видимо, вождь оставил резерв. Неглупый вождь.
А вот наше тактическое положение при равных условиях было бы незавидно. Пулеметы и минометы надо выдвигать вперед, иначе противника достать не представляется возможным. О конной атаке по каменистой поверхности под горку вообще речи не идет. Здесь и на своих двух не особенно разгонишься.
— Внимание! Рассредоточились в построение конной лавы! — обождав минуту, пока всадники растянули двухшереножный строй, дал команду на выдвижение, — Не спеша! Повторяю, не спеша, выдвигаемся на четыреста метров вперед и закрепляемся прямо на открытой местности. Капитан Ангелов, по два пулемета на фланги, минометы в центр. На случай неожиданной атаки противника, разворачиваться быстро! Ясно?!
— Так точно, сир!
— Пошли.
Дал посыл шагом и Чайка, а следом весь строй тронулся с места, переступая через большие и малые камни. Пока шли к визуально отмеченному на месте ориентиру, противник никаких действий не предпринимал, ни волнения, ни боязни не показывал. Мы могли спокойно обойтись без минометов, сблизиться на дистанцию гарантированного винтовочного выстрела, спешится, и расстрелять врага. Но больше чем уверен, что этих дикарей звуки выстрела не испугают, они с поля боя не побегут, и драться будут крепко, до последнего человека.
Даже при таких тактических действиях, особых потерь мы понести не должны. Но нет! Довольно двух уже убитых казаков и четырех утерянных на мясо лошадей. Нужно бесстрашное сердце воинственного дикаря удивить до дрожи в коленках, никогда не слышанным ранее воем мин и громким «бабахом», чтобы слышен стал по всей восточной части страны. Уверен, что слухи о зулу — «посланных небом» белокожих, разлетятся, как птицы. При этом всем станет ясно, что с нами либо нужно дружить и склонить голову под пяту нового правителя — «инкоси», либо бежать в свет за очи. Впрочем, именно это племя только-только само пожаловало, в селении видны даже хижины недостроенные.
Минометы развернули быстро. Не знаю, какой норматив для ротных минометов был в той жизни, но мои бойцы тоже тренировались часто и моторику действий набили неплохо. Стволы были установлены на опорную плиту, двуногу и подготовлены для ведения огня за какие-то минуты. Мы успели спешиться, и офицеры собрались для получения инструкций.
— Капитан Ангелов, остаешься на батарее, — стал быстро отдавать последние приказы, — Мы выдвигаемся еще метров на сто пятьдесят вперед, а ты даешь пулеметным расчетам минуту закрепиться, подготовиться к бою и работаешь по десять мин на ствол.
— Есть, сир!
— Правый фланг — за лейтенантом Козельским.
— Есть, сир! — резко и красочно козырнул Ярослав.
— Левый фланг — за мной. Пулеметчики, по окончанию артподготовки, оба пулемета правого фланга и один пулемет левого, по видимым мишеням отстреливают по два магазина. Повторяю для всех, мишень — это вооруженный воин. Крайнему пулемету левого фланга без моего приказа огонь не открывать. Иван Тимофеевич, с первым взрывом мины, а затем, под прикрытием пулеметов, идешь на максимальное сближение с противником, но не ближе копейного броска.
— Ясное дело, не тупой.
— Тогда о том, что делать дальше, говорить не буду, сам знаешь, но в атаку пошлешь вот их, — кивнул на стоящего рядом, с гордо задранным вверх подбородком, Мбуязу. Увидев, как Иван скептически скривился, добавил, — Они стали воинами, им нужно пройти боевое крещение и пролить вражеской крови, ясно?
— Ага, — он теперь немного другими глазами посмотрел на новобранцев и утвердительно кивнул, — Это дело нужное.
— Индода, — повернулся к Мбуязе, показал на Ивана и с помощью известных из той жизни слов, попытался донести свой приказ, — Хамбе за индуна инкоси. Зи умунту теотси. Хамба зи булела.
— Алаай! — коротко но радостно прозвучал их клич и по улыбающимся физиономиям стало ясно, что они своего «инкоси саар зулу» — правителя, посланного небесами, прекрасно поняли. Они все посмотрели на Ивана и согнулись в поклоне.
— Что ты им нащелкал? — удивленно спросил тот.
— Назвал их воинами и сказал, что ты как новый заместитель правителя пошлешь их в бой. А вооруженные люди, которые наверху, это наши враги и их нужно убить.
— Ничего себе сказанул, и откуда только знаешь этот дикарский язык?
— Наши действия всем ясны? — не ответив на его вопрос, обвел взглядом окружающих, хлопнул по плечу лейтенанта Карнауха, — Идем, с твоим взводом выдвигаюсь на левый фланг, берем на себя их резерв. Все, развод окончен, свободны, шагом марш!
Присматривая за действиями противника, мы сблизились метров до трехсот. Могли дистанцию сократить еще но, увидев в стане врага нездоровое шевеление и, предполагая, что он и сам сейчас может сорваться в атаку, немедленно приказал пулеметчикам готовить стрелковые позиции. Эти действия тоже заняли времени немного, какую-то минуту: вторые номера скинули с вьюков станки и уже вдвоем с первым номером установили ствольный блок.
Основные силы противника, нацеленные на центральный участок наших войск, возглавляемый Иваном Тимофеевичем, отвлекаться на нашу небольшую фланговую группу вряд ли будут, но их сотня резерва, надеюсь, посчитает нас законной добычей.
В момент, когда, казалось бы, противник пойдет в атаку, приглушенные расстоянием, друг за дружкой хлопнули вышибные заряды и в небо устремились, жутко воя, два пристрелочных «дымаря». Данко Ангелов сработал вовремя. Уже на третьем боевом выстреле, взяв основную группировку противника в клещи, устроил в их рядах форменный кавардак.
Бело-красные вспышки взрывов вспучивали землю под ногами вражеских воинов, а громкие звуковые удары тяжело травмировали ушные перепонки. Их плоть рвало на куски, а мелкие осколки сталистого чугуна навсегда поражали косой смерти по три-четыре человека одновременно, а другим пяти-шести наносили ранения различной степени тяжести.
Даже подготовленным бойцам в таком бою должно быть страшно. И здесь вражеские воины тоже в страхе метались из стороны в сторону, но с поля боя не побежали. Вот прямо на месте они падали, толи от ранений, толи от контузий, толи от ужаса, но убегать не смели.
