Валерий Большаков - Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин
– Круто. Хочешь совет?
– Давай.
– Не отказывайся.
– Да я согласился… – вздохнул «брат».
– И отлично. Отцу нужен верный человек, надежный…
– Ты что-то знаешь? – прищурился Яков.
– Как тебе сказать… Отец уже не молод.
– И?..
– Кому продолжать его дело? Покажи мне такого человека.
– Ну-у… Хм.
– Вот именно.
– Молотов, Берия, Жуков…
– Они – отличные исполнители. А руководить кому?
– Вопрос…
– Во-от.
– М-да… Ладно, попробую. Насмотрелся я на этих номенклатурщиков… Так и хочется за шкирку их, да на солнышко! Расплодилось этих волокитчиков, чинодралов… Комчванством так и прет!
– Ну вот, – ухмыльнулся Быков, – и настрой подходящий! Только…
– М-м?
– Будь осторожен.
– Даже так?
– Что знаешь про Маленкова?
– Георгия Максимилиановича? Ну-у, он как бы объединил номенклатуру, завел на каждого формуляр, составил досье…
– А что такое номенклатура? Суть ее в чем? Сказать?
– Сказать.
– Новый правящий класс!
– Сильно… А ты не перебарщиваешь?
Быков покачал головой.
– У них уже есть привилегии, а будет еще больше.
– Новое дворянство?
– Типа того.
– Ну, не все из номенклатурщиков – баре, хотя…
– Именно. Нормальных людей хватает, но пены – больше.
– Сдуем! – серьезно сказал Яков.
С раннего утра Григорий продолжил свои объезды и расспросы летчиков.
Про истребители он и сам мог сказать, а вот штурмовики, транспортники, бомберы…
Тут он «плавал».
Перекусив в столовой наркомата, Быков отправился на совещание в ОКБ – Николай Николаевич обещал собрать всех, кого сможет найти или оторвать от работы.
Совещание решили провести в обширном, гулком зале, куда перетащили столы и стулья, табуретки и деревянные диванчики, чтобы всем хватило места.
Развалившись в кресле, Григорий наблюдал за авиаконструкторами.
Одни, кто помоложе, рассаживались шумно и громко переговаривались. Люди старой школы вели себя чинно и сдержанно.
Поликарпов взял слово и, перебарывая шум, сказал:
– Начнем, товарищи! Слово предоставляется полковнику Сталину, Василию Иосифовичу, инспектору ВВС.
Быков улыбнулся и сказал:
– Если позволите, я с места. Инспектор я временный.
– А мы думали… – протянул Яковлев.
Он сидел в первом ряду и держал себя с какой-то напускной наглостью. Нарывался на грубость?
– Индюк тоже думал, – парировал Григорий, – да в суп попал.
По залу прокатились смешки. Яковлев покраснел.
– Проинспектирую, и на фронт.
Быков не толкал речей, он был краток.
Шла война, поэтому все амбиции, тщеславия и честолюбия он посоветовал отложить в сторону, хотя бы до победы.
В тылу, в КБ и на заводах тоже решался вопрос: когда мы победим и какой кровью достанется нам победа.
Григорий подробно изложил все замеченные изъяны в конструкциях самолетов – инженеры все чаще стали вооружаться блокнотами и строчили в них.
– Я сам – летчик, – продолжил он, – и на себе испытал все прелести полетов. Принято считать, что беспокоиться об удобствах для пилотов или танкистов стыдно. Дескать, главное – бить врага! А вы в курсе, что самолеты Люфтваффе гораздо удобнее наших? Сиживал я и в кабине «Шторьха», и в кабине «Мессершмитта». Там все продумано до мелочей, летчик не тратит время на поиски рычажка, который конструктору вздумалось поместить не под рукой пилота, а где-то в заднем проходе.
По залу прошли смешки.
– Смешно им… – проворчал Григорий. – А бывает не до смеха. Немец не должен выигрывать у нашего летчика даже долю секунды из-за того лишь, что не делает лишних движений. А почему топливные и пневморазъемы разные на «Яках» и «лавках»? Почему бомбодержатели разные? Что, трудно принять единый стандарт?
И последнее. Давайте-ка, товарищи конструкторы, думать на перспективу. Что нужно ВВС не сегодня, а завтра? Нужен, к примеру, тяжелый четырехмоторный бомбардировщик, вроде английских «Ланкастеров» или американских «Флайинг Фортресс». Параметры такие: скорость – 450–500 километров в час, дальность – более 4000 километров, потолок – выше 10 000 метров, бомбовая нагрузка – от семи до десяти тонн. Добьетесь лучших показателей – честь вам и слава! А вам, ваше величество, «король истребителей», – обратился он к Поликарпову, – задача ставится архиважная – создание реактивного истребителя.
Инженеры в зале зашумели.
– Еще в тридцать девятом году немцы построили первый в мире самолет с турбореактивным двигателем. Это был «Хейнкель-178». Он развивал скорость в 700 километров в час. Правда, топлива ему хватало верст на двести, так на то и вы, инженеры, чтобы сделать ТРД экономичным. А год назад полетел реактивный «Мессершмитт-262». Скорость у него – восемьсот семьдесят кэмэ в час, дальность – до тысячи километров. Летает и «Хейнкель-280», а британский «Глостер Метеор» развил весной этого года скорость в 940 километров, и это при потолке в 14 000 метров. Это вызов, товарищи. Если мы не предпримем срочных мер, не напряжем свои мозги, то отстанем. Очень скоро поршневые самолеты отойдут в прошлое, ибо летать со сверхзвуковой скоростью способен только реактивный истребитель. Мы можем его построить, надо только захотеть, понять, как и что, и сделать. Вот и все.
В зале послышались редкие хлопки. Они стали дружнее, и вот уже все зааплодировали.
Быков встал и шутливо поклонился.
Именно в этот момент с грохотом распахнулись двери, и в зал ворвался грузный человек в черном костюме.
Это был Маленков.
Дергая брыластыми щеками, он оглядел собравшихся и уперся взглядом в Григория.
– Ты! – рявкнул он, тыча в Быкова толстым пальцем-сарделькой. – Как ты смеешь порочить мое честное имя?! Как ты смеешь клеветать и вводить в заблуждение вышестоящих?
– Заткнись и остынь, – холодно ответил Григорий. – Что ты называешь клеветой? Отправку в войска бракованных самолетов, на которых гробятся наши пилоты? Так это правда. Не можете построить две тысячи нормальных истребителей или бомберов? Ладно, сделайте хотя бы тысячу, но без брака, без недоделок! В ином случае это настоящее вредительство, что в условиях военного времени должно караться по закону.
Тут Маленков и вовсе взбеленился. Выхватив «ТТ» из своего пухлого портфеля, он сильно вздрогнул.
Рука Быкова крепко сжимала «Астру», и дуло смотрело Георгию Максимилиановичу в лоб.
– Жирный, мордастый коекакер, – медленно проговорил Григорий. – Брось оружие, пока не обделался. Ну?!
Маленков стоял недвижимо и обильно потел. Приказывать убить – куда как просто, а вот нажать на спуск самому…
Тут двери еще раз распахнулись. Пятеро крепких парней с быстрыми и выверенными движениями возникли как-то сразу. Они мигом обезоружили и скрутили «главного номенклатурщика».
Следом вошел Судоплатов.
– Василий, вот, не можете вы без приключений, – сказал он со скользящей улыбкой и небрежно поклонился замершим в испуге конструкторам.
– Я стараюсь, – улыбнулся Быков, пряча пистолет в кобуру, – но не всегда получается.
Судоплатов с интересом оглядел светила авиаконструкторской мысли и сурово добавил:
– Маленков арестован за дело. Вернее, за дела, в том числе и за «мокрые». Вот, вывели его и – чуете? – посвежело!
В зале робко засмеялись.
– Вот в таком разрезе! – ухмыльнулся Григорий.
Из мемуаров С.М. Исаева «Страницы истории 32-го гвардейского Виленского орденов Ленина и Кутузова III степени истребительного авиационного полка»
«…Вечером Москва впервые в Великой Отечественной войне салютовала войскам, освободившим Орел и Белгород.
5 августа отличился старший лейтенант Марков, сбив «ФВ-190» северо-восточнее поселка Белые Берега.
6 августа лейтенанты Батов и Исаков записали на свои счета по одному «Ме-109».
1-я эскадрилья и управление полка 32 гиап, летавшие на самолетах «Ла-5ФН», принимали самое активное участие в воздушных боях и проводили, как уже отмечалось, войсковые испытания новой модификации истребителя Лавочкина.
За месяц боев 14 летчиков полка на самолетах «Ла-5ФН» в 25 воздушных боях сбили 21 «ФВ-190», по три «Me-109Г-2» и «Хе-111», пять «Ю-88» и «Ю-87». Наши потери составили четыре машины.
В августе авиация противника ослабила противодействие. Немецкие истребители стали действовать мелкими группами и старались избегать боя, но своими внезапными атаками препятствовали действиям «Ил-2». Иногда небольшие группы бомбардировщиков противника наносили удары по советским войскам.
13 августа 32 гиап перебазировался на аэродроме Орел (гражданский), а братские полки – 63-й гвардейский и 160-й – стали базироваться на аэродром Орел (военный).
17–18 августа наземные войска подошли к оборонительному рубежу «Хаген» и завершили контрнаступление на орловском направлении.
Крупная группировка противника в составе 9-й полевой и 2-й танковой армий потерпела тяжелое поражение.
