Курсант. На Берлин–2 - Павел Барчук
— Да ладно, ладно… Не кипятись. — Эско Риекки расслабился, хлопнул меня по плечу, а затем снова пошел вперед. — Просто интересуюсь. А насчёт того, что мне известно о содержимом твоего сценария… Нет. Господин оберштурмбаннфюрер не отчитывается передо мной.
Последняя фраза у Эско вышла какой-то грустной и даже обидчивой. Судя по всему, факт недоверия со стороны Мюллера его сильно расстраивал.
— Идем, идем! Не отставай! — Поторопил меня Эско. Сам он шел достаточно целенаправленно и стремительно. А значит, у нас есть конкретная цель.– Пока ты тут ерундой занимался, я кое-что выяснил относительно нашего дела. Нужно попасть на улицу Вильгельмштрассе, к дому под номером семь. И поверь, нужно не мне, а в первую очередь тебе. Хотя я, скрывать не буду, весьма в этом заинтересован.
Сначала, честно говоря, не понял, о чем он говорит. Почему именно мне нужна эта Вильгельмштрассе, если я вообще подобное название слышу впервые. Риекки, заметив удивление на моем лице, многозначительно поиграл бровями и закатил глаза, мол, что ты, Алексей, не сообразишь никак.
Физиономия у него при этом стала крайне довольная. Даже масленная. Вот тогда до меня дошло. Пожалуй, испытывать столь позитивные эмоции в моем обществе финн может лишь в одном случае. Он намекает на драгоценности. И да, новость действительно отличная, если начальник сыскной полиции ухитрился всего лишь за сутки добыть какую-то важную информацию. Потому что, где драгоценности, там и архив. Он мне гораздо интереснее, чем камешки.
Я дневник деда просматривал едва ли не каждый день. Вертел его в разные стороны, пытался читать между строк, только что не облизывал и не нюхал. Хотя, конечно, ожидать настолько глубокой конспирации от ребенка, наверное, не стоит. В любом случае найти что-то особое так и не смог. Единственной реальной подсказкой оставался рисунок, сделанный настоящим Алешей по памяти после посещения банка.
Но и на рисунке ничего фантастического не было. Комната, часы, двое мужчин. Один — за столом, второй — перед ним. Все. Какая-то дурацкая головоломка без смысла.
Значки, которые добавил к рисунку Сергей Витцке — вот пожалуй, на что нужно обратить внимание в первую очередь. И мне, честно говоря, было даже интересно, почему чекисты не вняли моим словам про Судоплатова. Вернее, Шипко как раз внял. Он проникся рассказом и обсудил его с начальством. Причём, так понимаю, начальство было самым высоким.
Однако, встреча с Судоплатовым все же не состоялась. Да, Панасыч приводил какие-то невразумительные доводы, но я сделал свое предположение на этот счет, и уверен, оно верное.
Судя по всему, разведчик, в чьей помощи я нуждался, конкретно в этот момент еще находился в опале.
Шипко не рассказывал ничего о событиях, происходивших вокруг внешней разведки, но я и без его рассказов в курсе, что вождь народов перед войной отличался крайней степенью недоверия. Видимо, мою встречу с Судоплатовым он счел опасной.
Иосифу Виссарионовичу сейчас почти везде и почти во всех мерещатся враги. Переубедить его достаточно сложно. Уверен, именно по этой причине мне было велено разбираться и с дневником, и с подсказками отца самостоятельно. Хотя Судоплатов мог сильно помочь в этой нелегкой задаче.
— Я нашел управляющего, господина Ганса Дельбрука. В то время, когда твой отец находился в Берлине, именно он вел дела в банке. — Выдал Риекки с радостным выражением лица.
Финн снова остановился посреди дороги, чтоб увидеть мою реакцию. Реакция была, но слегка не та, на которую рассчитывал Эско. Я опять начал раздражаться из-за его бестолкового желания играть в загадки.
И потом, если мы через каждые два метра будет изображать из себя верстовые столбы, то никуда сегодня точно не дойдём. А мне как бы надо дойти. Хотя бы к дому фрау Марты.
— Так… И? Управляющий. Прекрасно. Что нам с этого может выпасть, господин Риекки? Давайте ближе к делу.
Я вопросительно поднял брови, намекая финну, что пока не вижу в данной информации ничего особо полезного. Или он думает, будто управляющий банка наверняка знает, где искать камешки? Уверен, отец в момент, когда прятал документы и драгоценности, свидетелей не приглашал.
— Алексей… — Риекки закатил глаза, намекая на мою плохую сообразительность. — Сейчас этот человек уже отошел от дел. Наслаждается, так сказать, заслуженным отдыхом. Но думаю, есть смысл с ним поговорить. Хотя бы выяснить, может ему известны некоторые подробности.
— Слушайте, я не сомневаюсь, что некоторые подробности ему действительно известны. Ну, если он не страдает старческим маразмом и до сих пор пребывает в трезвом уме, конечно. Однако, очень сомневаюсь, что этот глубокоуважаемый господин захочет ими с нами делиться. — Осторожно уточнил я.
Осторожно, потому что финна буквально распирало от счастья и он, похоже, думать рационально сейчас не хотел. А я лично для столь бурной радости пока не видел причин.
Уверен, хозяева банка постарались обезопасить своих клиентов молчанием сотрудников, которые вышли на пенсию. Или куда там вышел именно этот управляющий. Иначе, что это за банк, если его бывшие служащие налево-направо начнут делиться секретными сведениями.
— Нам — нет. Но вот тебе… — Финн снова многозначительно округлил глаза, поцокал языком, покачал головой, а потом, наконец, перестав изображать из себя клоуна, двинулся вперёд. — По крайней мере, можно попробовать. Если явится сын, скорбящий о родителях, которые пали под натиском несправедливости, это немного меняет ситуацию. Конечно, всю подноготную той встречи и вопросов, касающихся твоего отца, он не скажет. Об этом несомненно позаботились его бывшие работодатели. К тому же, насколько мне известно, с руководством он связан далекими семейными узами. Однако, чуть-чуть информации тут, чуть-чуть информации там, и глядишь наберется достаточное количество подсказок.
Я молча топал за Эско Риекки и пытался размышлять логично. Ключевое слово — пытался, потому что делать это галопом по европам очень неудобно. К тому же, я еще не отошел от встречи с Подкидышем.
Когда мы с Ванькой расстались, я активно представлял, как расскажу новости Бернесу. А еще пытался сообразить, кто же, черт побери, наш связной? У кого находятся инструкции?
В принципе, мне и без них неплохо живется. Вон, пока еще с немецкими
