Тафгай 5 - Владислав Викторович Порошин
— Иван поздравляю тебя с лучшим бомбардиром и снайпером чемпионата, — сказал он, пожав мне руку и при этом тревожно оглядываясь по сторонам. — Отойдем, поговорим? Я всё голову ломаю, — начал Смирнов, когда мы удалились на метров пять от фуршетного стола. — Как ты узнал, что в полуфинале Кубка Кубков по футболу наше московское «Динамо» обыграет по пенальти «Динамо» из Берлина?
— Сказал мне кто-то в пражском ресторане, — соврал я, глядя на чиновника честными и неподкупными глазами.
— А ты точно уверен, что политическая провокация будет 24 мая на финале против «Глазго Рейнджерс»? То, что флаг советский порвут, футболистов изобьют, болельщики на поле выбегут?
— Кхе, — кашлянул я. — То, что болельщики выбегут в конце игры — это сто процентов. Не дадут нашей команде счёт сравнять.
— Так ты и счёт финала знаешь? — Брови Виталия Георгиевича от удивления враз взлетели на недосягаемую высоту.
— 3: 2 в пользу шотландцев. — Я решил и дальше резать «правду матку». — Сначала три штуки забьют они, а затем мы два мяча отквитаем. Не помню, кто забьёт. Ну а потом зрители на поле побегут. Нужно срочно переносить финал в другое место. В Австрию, например или в Югославию.
— Это они нам за турне «Динамо» по Великобритании 1945 года отомстить хотят! Империалисты проклятые! — Смирнов от отчаянья шлёпнул кулаком правой руки в левую ладонь. — Ладно. Спасибо за сигнал.
— Чё он от тебя хотел? — Спросил меня «Малыш», когда я вернулся к столу.
— Спрашивал, где можно купить такие джинсы как у тебя? — Я кивнул на ноги Бориса, на которых сегодня вместо обычных брюк от костюма, были американские «Вранглеры», потому что Алёнка утром нагладила своему «Малышу» четкие ровные, словно железнодорожные рельсы, двойные стрелки.
— Да ладно заливать, — обиделся Боря. — Кстати, в костюмах сейчас ходить не модно. Галстук у меня в наличии, рубашка тоже, пиджак имеется, а что на ногах никого не волнует.
— Точно приходи в Кремль хоть в трико с оттянутыми коленками, хоть в пижаме. Всё! Тему закрыли, пока не поссорились. — Я поднял руки вверх.
На этих словах к нам подошли неразлучные друзья Мальцев и Харламов.
— Куда отдыхать едете в июне? — Спросил Саша Мальцев. — Мы в Одессу.
— У нас такая традиция, — поддакнул Валера Харламов. — Одесса столица юмора.
— А я в начале июня поеду в столицу грусти, в Ленинград, наблюдать белые ночи. — Отрапортовал я. — У меня тоже традиция.
— Без меня? — Посмотрел на меня «Малыш» большими глазами полными бездонной печали.
— Извини, очень хочу отдохнуть от твоей Алёнки, от её подруги Веры и вообще от пригорелой каши и ежедневных скандалов. Как по-твоему, должен я нервы восстановить перед встречей с профессионалами или нет? Вы только квартиру не спалите, пока я в городе не Неве будут бродить по набережной, и любоваться разведёнными мостами.
— Вот и поговорили! — Махнул рукой на меня Боря Александров и побежал на выход из Кремлёвского дворца.
— Ничего, перебесится, — хмыкнул Мальцев. — Молодой ещё.
* * *
Хлюпанье болотоступов, сделанных из ели, и жужжанье мошкары — это все что я слушал уже второй час ходьбы в сторону финской границы. Впереди группу из пяти человек возглавлял шаман Волков. За ним следовал по пятам лесник Тимофей, далее шёл я, волоча за собой сани с красной и черной икрой в больших жестяных банках. Потом шмыгал носом «Малыш», с которым мы давным-давно успели, и помириться, и поссориться и ещё раз помириться. И замыкал процессию второй лесник, двоюродный брат первого, Кондратий. Оба сотрудника горьковского лесничества были мужиками лет тридцати среднего роста и худого телосложения. Однако, не смотря на худобу, силы и выносливости им было не занимать, чему причиной являлись очень твердые как камень мускулы. Мы менялись каждые полчаса в упряжке саней, и лесники пёрли почти восемьдесят килограмм полезного продукта не хуже меня.
— Опять летят, — тихо скомандовал Волков и по его знаку мы за пару секунд присели на корточки и накрылись маскировочной сетью.
Теперь с вертолёта пожарной охраны среди хлипкой болотной растительности, если приглядеться, можно было заметить небольшой холмик, который сливался с окружающим мхом и травой.
— Командир, перекурить бы, — просипел Кондратий.
Шаман посмотрел на карту, на компас, на небо и тихо сказал:
— Ещё полчаса идём в том направлении и перекур двадцать минут. По моим прикидкам до границы пять километров. Тимофей, подмени Тафгая в упряжке, что-то он быстро спёкся. А ещё мастер спорта.
— Так я по льду больше привык бегать на коньках, а не по болоту шагать в болотоступах, — пробурчал я, уступая сани лесничему Тимофею.
Вообще то, что раньше представлялось как афера чистой воды, на деле выходило, как безопасная, хорошо организованная и спланированная акция. Мы прилетели на самолёте в Ленинград рано утром в пятницу 2 июня. В аэропорту пересели в уже знакомую кинопередвижку и покатили на Выборг. А уже спустя три часа, когда киномеханик показывал детям художественный спортивный фильм «Тигры на льду» мы шлепали к границе с дружественной хоть и капиталистической Финляндией.
— Помирился с Алёнкой? — Спросил я «Малыша», когда мы уселись на долгожданный перекур.
— Дай, ерунда, — хмыкнул юный гений прорыва. — Хватит капризам потакать. Сказано поехал белые ночи смотреть, значит поехал. Если я такой, какой есть — не нравлюсь, значит — развод. Ох и хлебнул я за месяц семейной жизни, во. — Борис провёл ладонью по горлу. — Что ж ты мне раньше ничего не сказал, что семейная жизнь — это морока.
— Иногда лучше ничего не говорить, ведь жизнь сама уму разуму научит. А у Минеева вроде дело к свадьбе идёт, — удивился я. — Честно, не ожидал.
— Вратари, они все с прибабахом. У них всё как не у простых хоккеистов. — Усмехнулся Александров, которого я не хотел брать с собой, но когда на кон была поставлена наша дружба, пришлось «Малышу» уступить и естественно всё рассказать.
— Подъём мужики, — скомандовал шаман Волоков. — Через час выйдем к границе Советского союза, если компас нам не врёт. Надо поспешать.
Компас и внутреннее чутьё Волкова действительно не подвели. Примерно через сорок пять минут, мы как партизаны второй мировой войны выглядывали из небольшой ямы на нейтральную полосу, которая была огорожена колючей проволокой с нашей стороны и со стороны Финляндии.
— Нужно будет кусачками всё это дело разрезать и обратно, потом прикрутить, — посоветовал лесничий Тимофей.
— А песок, когда по нему пройдём веничком разравняем, — подмигнул нам Кондратий.
— Сейчас переждём патруль и тогда уже пойдём на приступ, — подытожил небольшое совещание шаман Волков. — Возьмём эту линию Маннергейма
