Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов
– Она… пропала. Поэтому меня нашел Павел и он же занимается ее поисками.
Подбельский всхлипнул и провел пятерней по лицу, а потом зажал рот.
– Вы не представляете, какой это мог бы быть скандал, случись что-то подобное в самой Империи.
– В самой Империи это уже случилось, профессор, – появился в дверях Павел. – Если мы сможем вернуть ее завтра-послезавтра, то ничего страшного не произойдет.
– Да-да, – закивал старик. – Я знаю! Ведь вы сможете все исправить?
– Надеюсь.
Снаружи прошуршал щебнем автомобиль и Павел кивнул мне:
– Идем, поможешь немного.
За забором припарковался белый фургон, компактный и не слишком заметный. Водителя я не рассмотрел – Трубецкой сразу же отправил меня к задней части автомобиля, а сам перекинулся парой слов с тем, кто сидел за рулем.
В фургоне лежал чемодан и несколько свертков. И если кожаную поверхность я сразу же узнал – под ней скрывались пыточные инструменты, то обилие свертков меня сильно напрягло.
– Не засматривайся особенно, – подвинул меня шпион и, протянув руку в глубины кузова, вытащил оттуда вполне современную спортивную сумку черного цвета. Затем он подхватил не самый легкий на свете чемодан и указал на свертки: – А это все на тебе.
С трудом я выгреб это барахло и, стараясь ничего не уронить, понес в дом. Позади меня захлопнулась дверь кузова, но я даже не стал оборачиваться – настолько неудобно было все нести.
Мне только показалось, что любопытный сосед опять таращился на то, что происходит на моем участке. Пожалуй, это начинает меня раздражать. Особенно, когда ты несешь что-то очень тяжелое.
К счастью, Павел придержал для меня дверь и мы притащили все внутрь. Он поставил сумку и чемодан у входа:
– Бросай все, я потом разберу, – и, дождавшись, когда я сложу все на пол, спросил: – устал или все же готов?
– Готов к чему?
Я смотрел на гору непонятных свертков, которые могли быть заполнены самым разным содержимым и совершенно не представлял, чего от меня хотят. Время на раздумья мне предоставил телефонный звонок, чему я был несказанно рад.
Несмотря на позднее время и незнакомый номер, я все же принял вызов:
– Максим, – слабый голос по ту сторону казался смутно знакомым. – Это Костя.
– Слушаю, – я постарался прозвучать максимально сурово.
– Геннадич дал твой номер. Он сказал, ты взял передышку и я решил позвонить, пока не поздно.
– Пока не поздно?
– Я имею в виду, пока ты не наговорил Краснову о произошедшем. В тот день, в офисе.
– А! Вообще я думал, что ты умер.
Повисла пауза, в трубке я слышал только сопение Кости.
– Мне повезло. Врачи сказали, что он не слишком глубоко меня порезал, – сказал он и снова замолчал, собираясь то ли с мыслями, то ли с силами.
– Так чего ты хотел?
– Не говори Краснову о том, что я… ну… ты понял. Я был неправ и приношу свои извинения.
Человек выжил. Новость приятная, но мое отношение к нему нивелировало все, так что в целом мне было фиолетово. Но раз уж он решил извиниться, то я тоже подумал, что нагнетать не стоит.
– Хорошо. Я принимаю твои извинения. Поправляйся.
Он что-то еще пробормотал в трубку, но я уже убрал телефон от уха и быстро отключился. На шпиона теперь стоило смотреть не как на бездушного убийцу. Если только Костя выжил не случайно.
– Не надейся, что других твоих обидчиков я буду кромсать так же, – приподнял брови Трубецкой, наклонился и поднял с пола один из свертков.
Под плотной белой тканью что-то звякнуло. Металл. Но не огнестрел. Чтобы не вызывать еще больше вопросов, шпион медленно размотал полотнище, представив мне пару сабель.
Глава 41. Вечерние увлечения
В них не было ничего специфического. Клинок и рукоятка – никаких украшений, все строго и очень даже… стильно? Я никогда не увлекался холодным оружием и единственный представитель данного вида обычно резал колбасу на моей кухне.
Но эти сабли выглядели просто завораживающе в своей простоте. И блеск, которого я никогда не видел у музейных экспонатов, лишь добавлял им шарма.
– Я видел, что у тебя фонарь хорошо освещает задний двор, – слегка подкинув в руках сабли Павел развел их в стороны и предложил мне взять одну. – Не надо скепсиса, это обычная сабля. Только темляк на руку не надевай.
Уже собравшись схватиться за саблю, я остановил пальцы в сантиметре от рукоятки.
– Кожаный ремешок. Не трогай его. Так будет безопаснее поначалу. Ну же, бери давай!
Я обхватил рельефную рукоятку, медленно снял саблю с ткани. Не слишком тяжелая, как я думал. Гораздо легче. Трубецкой принялся объяснять:
– Темляк на запястье надевают кавалеристы, чтобы был меньше риск потерять в бою. Там удары наносятся иначе. В обычном сражении лицом к лицу сила удара меньше, поэтому тебе лучше пока не рисковать суставами.
Мы вышли на улицу. Уже совершенно стемнело, но фонарь ярко светил на небольшую площадку позади моего дома. Обычный газон, без досок и сложенного кирпича – в свое время я потратил немало сил для того, чтобы привести в порядок тот бардак, который достался мне от прежних хозяев.
Поэтому использовать ее можно было хоть для высадки десанта – ровная, чистая, аккуратная. Шпион сбросил ткань на траву и схватил саблю, а потом немного понаблюдал, как я размахиваю своим оружием, слушая свист, с которым оно рассекает воздух.
– Тебе потребуется немного теории. Как ни крути. Хватит уже свистеть, все равно пока бестолково.
Я разочарованно опустил руку. Естественно, я надеялся, что у меня есть талант фехтовальщика. Закрепился в пять лет, когда я дубасил крапиву палкой. Но все же решил послушать, что к чему.
И уже приготовившись к нудным объяснениям, с удовольствием отметил, что всю теорию Трубецкой уложил ровно в одну минуту, дополнив свои объяснения словами:
– Со всей дури не бей и тогда дальше я тебе все расскажу по факту.
Я с готовностью закивал. Павел показал пару основных стоек, но стоило мне только наклониться вперед, он скривил губы и заставил меня выпрямиться.
– То, что ты сейчас делаешь – для тех, кто фехтует на состязаниях. Им важно просто ткнуть. Оставить царапину. Представь, что Щепин перед тобой. Тот, который из гвардии. Ты его просто уколешь, а он тебе в ответ…
Павел легко сделал шаг вперед, обходя острие сабли, и быстро развернулся – его клинок остановится в сантиметре от моей шеи, причем получилось все без резких движений. Все было плавно и размеренно, но в то же время стремительно.
– И все твои шаги, – он изобразил широченный шаг, пародируя мои движения, – приведут только к твоей гибели. Шаг – короче, локоть сгибай…
Он принялся крутить мою руку, выставляя правильное положение. Чувствовал я себя до крайности неуютно, потому
