Анатолий Матвиенко - Танки генерала Брусилова
– Зато горло цело, раз такую речь выдал. Хлебное вино оно принимает? Вечером отметим.
Встреча фронтовых товарищей, к которой примкнули и другие ветераны Кореи, вылилась в приятственное безобразие, подробностей которого в полном объеме не смог бы восстановить ни один из ее участников. А через пару недель в середине октября танкистов созвал начальник Главного бронетракторного управления инженер-генерал Кюи, объявивший совещание в присутствии Его Императорского Высочества великого князя Петра Николаевича. Также присутствовали Романов, Брилинг, начальник Главного инженерного управления, пара инженеров из ГАУ, Брусилов, получивший за Корею звание генерал-лейтенанта и повышение в должности, а также офицеры, командовавшие там взводами и ротами.
Инженер-генерал поручил своему заму зачитать доклад о применении танков в последней войне, который через Военного министра будет передан на высочайшее имя. И попадет на высочайшую столешницу с высочайшими чернилами, пошутил про себя Брилинг. Вслух он давно ничего подобного не позволял.
Доклад по-своему получился шедевром канцелярского стиля, наполненным фразами вроде «бронетранспортное сооруженіе удобоприменимо къ дѣйствительному вышеозначенному предназначенію». От подобных перлов даже закаленный монарший глаз слипнется в дремоте к середине второго листа, а глазовладелец подмахнет документ, не в силах вникнуть в тонкости. В том числе не заостряя внимание на немалую сумму, потребную на создание новых видов машин.
Если отбросить казенную шелуху, царю предлагалось выделить три миллиона рублей сразу на три проекта: для поддержки пехоты, сопровождения конницы и тяжелого сухопутного дредноута. Танкисты дружно выразили одобрение особенному танку прорыва, который в больном воображении автора эскиза выглядел тысячетонным чудищем, ощетинившимся батареями пушек. Явно не давали покоя лавры Жюля Верна и Герберта Уэллса.
Один только привыкший рубить с плеча барон попросил слова и разнес доклад в щепки. Он заявил, что конница утрачивает прежний смысл как атакующая лавой и размахивающая саблями масса. Теперь это подвижная инфантерия, которая перед боем прячет коней и сражается в пешем строю. Посему кавалерии нужен полноценный танк, а не самоходный пулемет в жестяной обертке. Специальный пехотный танк для конницы не подойдет, ибо не угонится за кавалерией на марше. Затем полковник высмеял «статую командора», доказав нехитрым расчетом, что у тысячетонного монстра девяносто процентов массы уйдут на двигатель, трансмиссию, ходовую часть и топливо; куда рациональнее построить сто танков по десять тонн с разумным бронированием и вооружением.
Инженер-музыкант Кюи в перерыве утащил барона в сторону.
– Экий вы прямолинейный, господин полковник. Впрочем, как большинство фронтовиков. Вы хоть представляете, какие затраты нужны на новые танки? А Его Императорское Величество продолжает считать их бронированными тракторами. Вот если ему предложить некую штуку, поражающую воображение, эдакий Царь-танк в русской традиции, назначенный обессмертить его имя, то денег не жаль.
– Меня не предупредили, ваше высокопревосходительство.
– Знайте же, милейший, у каждого своя служба Отечеству. Ваша – рубиться на поле боя, моя – вам способствовать. Давайте же друг дружке не мешать. Кстати, прожектом дредноута Государь непременно похвастает и перед кайзером, и перед английским королем. Пусть и они подобное пробуют. А у господ Романова и Брилинга зреет идея пехотно-кавалерийского танка, вам определенно понравится.
– Непременно расспрошу их. А как же перед Императором отчитаться – куда делся Царь-танк?
– Пробовали, не представилось возможным. Разве впервой?
Барону из министерских коридоров, где ложь и обман являются главной пружиной государственного механизма, срочно захотелось снова в поле, на железо, и чтобы всегда было ясно – враг впереди, рядом друзья, позади Отечество. Во второй части заседания он извинился за горячность и поддержал реляцию о программе танкостроения.
Под хмурым небом Гатчины Ипполит Владимирович Романов показал пробный экземпляр танка. Компания Фрезе создала тринклер мощностью сто пятьдесят лошадиных сил. Поэтому танк, использующий многие части от Б-2, без снижения скоростных качеств вырос на полтора метра в длину, получив пятый опорный каток в подвеске, двухместную башню с пулеметом и короткой трехдюймовой пушкой. Масса выросла до двенадцати тонн. Брусилов внимательно слушал объяснения, а барон тут же влез на место командира.
– Да, господа. Такое орудие в руках не удержишь.
– Потому вооружение обслуживают два человека, – объяснил Романов, заглядывая в люк. – У командира обязанности наводчика орудия. Второй башнер заряжает пушку и стреляет из пулемета в шаровой подвеске.
– Мощно, ничего не скажешь. Когда он в войска поступит?
– Опытовая «тройка», на которой вы сидите, уже отправилась. Лелею надежду, что в начале десятого года Путиловский получит заказ. Пока улучшаем Б-2, пусть в армии их будет хотя бы пару сотен. А то отправленные в Корею вы в ней и сгубили.
Врангель похлопал «тройку» по шершавому борту. Действительно, эта машина – большой шаг вперед.
– А как же Царь-танк?
– Даже не представляете, сколько в Военное министерство да и на высочайшее имя приходит всяческих писем. Цивильные проходимцы, путейские инженеры, канцеляристы и чуть ли не кухарки, заслышав про бронеходную тему, кинулись новые танки сочинять. Думаете, я рисовал «сухопутный дредноут» для доклада? Делать больше нечего. Нашелся и без меня любитель крупных форм.
Романов поманил полковника и генерал-лейтенанта к сараю, где стоял отдельный часовой, впустил внутрь и зажег свет. Там притаился грубо струганный деревянный муляж без ходовой части.
– Это более реально, господа.
– Обратите внимание на его оружие. Трехдюймовая пушка длиной четырнадцать калибров находится в наклонном мощном бронированном листе толщиной шестьдесят миллиметров. Она имеет угол горизонтальной наводки всего десять градусов в каждую сторону. То есть для стрельбы по укрепленным огневым точкам танк останавливается и палит мощным осколочно-фугасным снарядом. Механик наводит грубо, заряжающий – более точно. Для быстрой стрельбы в движении сверху установлена башенка, подобная Б-2, там 37-миллиметровая пушка и пулемет. Так что обещание царю сделать многопушечный дредноут мы пробуем сдержать.
– Когда же мы его увидим в металле? – практически в один голос спросили Врангель и Брусилов.
– Затрудняюсь сказать. Во-первых, этот здоровяк получается не тысячу тонн, но добрых тридцать-тридцать пять. То есть нужен мотор в триста – триста пятьдесят лошадиных сил. Танковых и тракторных тринклеров подобной мощности нет. Судовые имеют совершенно иные размеры. Во-вторых, как вы видели на Б-3, там установлена трехдюймовая пушка, это не от хорошей жизни. ГАУ считает, что у артиллерии калибром менее трех дюймов нет будущего. Они намерены обрезать выпуск снарядов даже под 37-миллиметровые пушки имеющихся машин. Так что в башне останутся разве что пулеметы.
– То есть самое большее, о чем можно мечтать из больших танков, – это двадцать тонн, два мотора по сто пятьдесят сил, – огорчился барон.
– Нежелательно ставить два мотора, две коробки передач. Хотя, если ограничиться одной коробкой и двумя главными фрикционами, надежность даже несколько возрастет. Нет, слишком громоздко. Зато наш революционный друг Брилинг отыскал другой путь. Он работает над карбюраторным авиационным мотором в двести лошадиных сил, который не крупнее тринклера-стодвадцатки!
– Но бензин… Я слышал о попытках ставить такие двигатели на подлодки. От них отказались из-за испарений бензина и пожарной опасности.
– Да, господин барон. Подобные опасения были. Пройдемте в соседнюю мастерскую, мы тоже провели некоторые опыты.
Там Романов капнул в плошку маслянистую жидкость с резким запахом соляра, в другую плеснул чистый бензин.
– Опыт первый. Допустим, от попадания снаряда топливо разлито. Возникает открытый огонь в заброневом пространстве. Он попадает на топливо.
Горящая лучина, занесенная над бензином, подожгла пары, и вверх полыхнуло голубоватыми языками пламени. Затем Романов занес ее над соляровым маслом, и ничего не произошло. Сунул в плошку с соляром, она вообще погасла.
– Итог очевиден. Предпочитаю воевать на тринклере, – сделал вывод барон.
– Не спешите. Вряд ли японцы обстреливали вас горящими стружками. Мне показали фотографические карточки танков, загоревшихся от снарядных попаданий. Смотрите. Известно, что осколки брони и головной части снаряда имеют высокую температуру, наверно – сотни градусов, точно нечем измерить. Вместо осколков пусть будут гвозди.
Раскаленные докрасна на огне два гвоздя Романов кинул в плошки, пламя поднялось над обоими.
