Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го (часть 2) [СИ]

  - Посмотрим! - Берия резко встал из-за стола. - Срочно в кинозал!

   Через десять минут, все присутствовавшие на совещании уже сидели на мягких, оббитых синей тканью креслах, и смотрели на другой мир.

   Сначала на экране появилась бетонная стена, перед которой, с левой стороны были установлены три кинокамеры, правой стороной к зрителям. Две полностью попадали в кадр, а третья только частично. Хорошо были видны люди, сосредоточенно управляющие ими, а затем...Как показалось зрителям, по серой, неокрашенной поверхности стены пробежала какая-то рябь, сменившаяся мельтешением серо-белых пятен, а затем, как-то разом появилось словно бы окно, без чётких формы и границ. Всё какое-то искривлённое, постоянно меняющееся, но ни разу не принявшее каких-либо правильных форм и определённого размера. Оно то сжималось почти в точку, то становилось огромным, захватывающим даже часть пола и потолка. Эта постоянная изменчивость вызывала неприятную резь в глазах и головную боль. Но все сидящие в зале, включая самого Лаврентия Павловича, заворожённо смотрели на экран, не обращая внимания на такую мелочь как головную боль. В мгновения, когда 'прокол' становился достаточно большим, с той стороны была видна ночная улица незнакомого города, вся залитая огнями от светящихся вывесок на непривычных домах, казалось целиком состоящих из стекла и огней и бесконечный поток ярких, сверкающих автомобилей непривычных, округло-хищных форм. Люди, стоящие у камер не сразу обнаружили происходящее, а заметив, в шоке уставились на стену, забыв о своей аппаратуре. Тем временем 'окно' стало менять свои размеры и форму всё быстрее и быстрее, а потом словно схлопнулось, но перед этим зрители успели заметить пламя, метнувшееся в сторону неизвестной улицы. Одновременно с этим, рухнули на пол ошарашенные операторы. Причём складывалось полное впечатление того, что из людей выдернули какой-то внутренний стержень, превратив их в куклы-марионетки, у которых кто-то обрезал нити. Ещё несколько минут камера бесстрастно фиксировала стену, кинокамеры и лежащих людей, а затем плёнка закончилась.

   Берия смотрел на белый экран и, с каким-то его самого удивляющим спокойствием, прокручивал в голове просмотренные кадры. Что удивило его больше всего, это тишина происходящего там, в погибшей лаборатории. Не было криков, каких либо переговоров. только гудение приборов, располагавшихся правее и не попавших поэтому в кадр, стрёкот кинокамер и шум чужого мира, пробивавшегося через...ЧТО?

  Прав майор. Пока эта плёнка ничего не объясняет. Скорее новые вопросы создаёт. И то, что в первую очередь проявляли плёнку, направленную на приборы, учёных (мать их!) и место ожидаемого пробоя, тоже прав. Интересно, а что это за улица была на экране?

  - Товарищ Муравьёв? А чем сейчас занят товарищ Максимов?

  - Работает с показаниями приборов, товарищ народный комиссар, - как-то заторможено, не отводя взгляда от экрана, ответил начальник проекта. (Бывший начальник! Мысленно решил нарком).

  - Сюда его. Срочно! - и Лаврентий Павлович снова окунулся в размышления, не обращая никакого внимания на перешёптывания сидящих в зале. Минут через десять в зал вошёл немного напряжённый Максимов

  -Товарищ Максимов! Присаживайтесь рядом, - Берия похлопал по соседнему сиденью. - Давайте посмотрим интересный фильм. Хочется ваше мнение услышать. Включайте аппарат!

  В этот раз Лаврентий Павлович не столько смотрел на экран, сколько наблюдал за лицом 'попаданца'. Когда зажёгся свет, Берия повернулся к нему.

  -Ну? Что скажете?

  - Лаврентий Павлович, я конечно могу ошибаться, но мне кажется, что это Америка, США, - Максимов как-то виновато улыбнулся.- и скорее всего, Нью-Йорк.

  - Почему вы так решили? - наркому было искренне интересно.

  - А можно снова включить и остановить на определённом месте?

  - Конечно, товарищ Максимов. Выполняйте товарищи.

  На этот раз свет даже не выключали и, похоже, механик прокручивал плёнку в ручную. В какой-то момент Максимов уверенно скомандовал:

  - Стоп!- Подойдя к экрану он повернулся к Берии. - Товарищ нарком, можно свет выключить? Так лучше видно будет.

  Через мгновение, уже на ярком пятне застывшего изображения он пояснял.

  - Сам я в штатах не бывал, но благодаря телевиденью, фильмам и фотографиям много видел кадров американских городов. Именно на улицу американского города это походит больше всего. Характерные здания, рекламные огни и автомобили. Хотя такие можно увидеть в любой стране мира. Но два момента позволяют мне, теперь уже уверенно, утверждать - это именно США, и именно Нью-Йорк! Первое - Это попавший в кадр полицейский автомобиль. Видите? Недостаточно чётко, но заметны буквы NY. Это аббревиатура именно Нью-Йоркской полиции. Поверьте, много раз доводилось видеть подобное и в кинофильмах, и в телепередачах. Второе - вот этот жёлтый автомобиль. Это Нью-Йоркское такси. Автомобиль с характерной расцветкой и рекламной надстройкой на крыше. Тоже очень знакомое мне зрелище из фильмов и телевидения.

  - Интересно...Очень интересно! Товарищ Максимов, большое вам спасибо за оказанную помощь! Вы можете идти и продолжать свою работу. - Дождавшись, пока Максимов покинет зал, Лаврентий Павлович повернулся к Муравьёву. - Не правда ли, товарищ Муравьёв, очень интересная информация? Или...гражданин Муравьёв? Ведь именно вы ответственны за настройки, с которыми работала группа Самойлова?Да не нужно так реагировать - разберёмся! Амбросимов! Головой отвечаешь за здоровье гражданина Муравьёва!

   Голоса. То приближающиеся, то отдалённые, но одинаково неразборчивые, невнятное бурчание, словно звучащее через спутниковый телефон, с таким же характерным повтором-эхом. Какой нафиг телефон? Я же... А где я? И почему так трудно дышать? И темно. А-а-а, это глаза закрыты! Чёрт ! Как же тяжело они открываются! Ещё чуть- чуть, ещё капельку, ну... О, свет! Что-то белое, а рядом? Тут же накрыла дурнота и БОЛЬ, пронзившая всё тело, белое перед глазами закрутилось, превращаясь в кроваво-чёрное, а потом наступила избавляющая от страданий темнота несущая покой.

  - Как он? - какой знакомый голос.

  - Без изменений, товарищ генерал. Швы сняли ещё две недели...

  - Еее...аааа?

  -Очнулся!!! Тащ генерал! Покиньте палату! Сестра, быстро сюда! Да мне плевать кто вы! У себя командуйте! Вон я сказал!!!

  Опять перед глазами появилось белое пятно, которое сменилось худым, костистым лицом какого-то мужика в белой шапочке.

  - Вы меня видите? Слышите меня?

  -Ввв...

  - Не пытайтесь говорить! просто моргните глазами: два раза - да, один - нет. Поняли? О! чудесно, чудесно!

  Голоса. То приближающиеся, то отдалённые, но одинаково неразборчивые, невнятное бурчание, словно звучащее через спутниковый телефон, с таким же характерным повтором-эхом. Какой нафиг телефон? Я же... А где я? И почему так трудно дышать? И темно. А-а-а, это глаза закрыты! Чёрт ! Как же тяжело они открываются! Ещё чуть- чуть, ещё капельку, ну... О, свет! Что-то белое, а рядом? Тут же накрыла дурнота и БОЛЬ, пронзившая всё тело, белое перед глазами закрутилось, превращаясь в кроваво-чёрное, а потом наступила избавляющая от страданий темнота несущая покой.

  - Как он? - какой знакомый голос.

  - Без изменений, товарищ генерал. Швы сняли ещё две недели...

  - Еее...аааа?

  -Очнулся!!! Тащ генерал! Покиньте палату! Сестра, быстро сюда! Да мне плевать кто вы! У себя командуйте! Вон я сказал!!!

  Опять перед глазами появилось белое пятно, которое сменилось худым, костистым лицом какого-то мужика в белой шапочке.

  - Вы меня видите? Слышите меня?

  -Ввв...

  - Не пытайтесь говорить! просто моргните глазами: два раза - да, один - нет. Поняли? О! чудесно, чудесно!

   Ага. Тебе чудесно, а у меня каждое веко по килограмму весит! И зачем так кричать? В голову будто гвозди каждым словом забивают! И дышать тяжело, и двигаться не могу! Да что со мной такое, вашу мать?! Я же выехал из Еёска, потом...потом...

   Перед глазами появилось грязное лицо какого-то оскалившегося мужика, с текущей изо рта кровью, и из-за этого похожего на вампира из дешёвых фильмов. Сдвоенный удар в грудь, вспышка и темнота... так это что, меня тот мудак, за которым мы гнались, поимел? Так что ли? А я в госпитале, получается?! Мать моя женщина! Да меня же родные начальники со всем моим навозом схрумкают, и не поморщатся даже! Опять ведь про свиней и грязь заговорят и про безответственность! Лучше бы насмерть! Похоже, что это не так страшно, как очнуться в госпитале с ожиданием дюлей. О лицо сменилось. На знакомое...Мартынов.

  - Не притворяйся! доктор сказал, что ты всё видишь, слышишь и понимаешь. Что же ты наделал, гад, а? Твое счастье, что меня опять выгоняют, я бы...Ну ничего, Андрей! Ничего! Раз очнулся, значит на поправку пошёл. Я с тобой потом, более плотно и продуктивно пообщаюсь! - Точно! Лучше бы я помер!!!