Сергей Шхиян - Нити судьбы
— Заткнись, скотина, — перебила его Даша. — Ты ещё будешь нас пугать! Сначала за всё ответишь ты! Оборотень!
Мне начинал нравиться ее подход к операции, держала она себя достойно и получала удовольствие от происходящего. Культурная, воспитанная девочка, наконец, смогла хоть как-то отомстить за накопившиеся обиды.
Оскорбительная тирада получилась у нее вполне убедительно, как будто заранее отрепетированная. Возможно, в этом сыграли роль артистические гены великого деда. Капитан сразу же увял и «заткнулся».
— Мы что, так и будем стоять в воротах? — продолжила в том же тоне девушка.
— Пожалуйста, проходите, — засуетился хозяин, незаметно бросая на Дашу недобрые взгляды. Было видно, как сильно он напуган.
Мы вошли во двор и направились к дому. Был он велик и излишне оформлен в силе русского толстосумства. Видно было, что на украшение фасада хозяева не пожалели ни средств, ни усилий. В довершении общего великолепия на крыльце, кутаясь в скромный норковый паланкин, стояла неописуемой красоты женщина. Мы подошли, и капитан как-то боком поднялся к ней по ступеням. Лица его видно не было, да это было и неважно. Скорее всего, он знаками и мимикой попытался её предупредить о нежелательных гостях. Потом, обращаясь к нам, представил красавицу:
— Это, — он замялся, не зная как ее назвать, потом нашел обтекаемое определение, — это моя хозяйка.
Красавица равнодушно на нас посмотрел, и пригласила пройти в дом. Вблизи она мне показалась не так уж и хороша. Как и у дома, у нее оказалось слишком много косметических излишеств: чувственные, красиво очерченные, явно силиконовые губы, огромные, безо всякого выражения, глаза, персиковая кожа и неземной чистоты овал лица. Для одного человека в ней было избыточно совершенств.
Мы молча вошли. Внутренние интерьеры меня не заинтересовали. Обстановка и отделка находились в стадии завершения, так что и здесь не оказалось гармонии. Впрочем, мы с Дашей своей разномастной одеждой были подстать общему убранству.
Теперь, когда мы оказались внутри, можно было начинать переговоры, но пластично-хирургическая красавица нас не оставляла. Капитан старательно пытался ее спровадить. Однако необычные гости, видимо, заинтриговали женщину, и она не хотела «идти к себе», как он её о том просил.
— Валюша, у нас сугубо деловой разговор, тебе будет неинтересно слушать, — продолжал ныть капитан. — Они всего лишь пришли по небольшому делу. Я тебе потом расскажу!
Скоро мне надоело слушать семейные пререкания, и я в них невежливо вклинился:
— Вы тут пока поболтайте, а мы пока осмотрим дом, — сказал я вполне серьезным тоном.
Впервые по лицу красавицы пробежала хоть какая-то эмоция, а капитан, тот вообще сбился и замолчал. Мы рука об руку пошли во внутренние «покои».
— Я, мы, погодите минутку, — крикнул он нам вслед.
Даша мне подмигнула, но не остановилась. Мы не спеша, шли своей дорогой. Хозяева заторопились вслед за нами и, обогнав, загородили вход во внутренние комнаты.
— Я не пойму, что здесь происходит, — сердито сказала Валентина. — Альберт, кто эти люди?
Объясняться капитан явно не хотел, но женщина ждала ответа, и ему пришлось хоть что-то говорить.
— Валюша, они, просто так, ты не обращай внимания, это мои знакомые, — невнятно ответил он. — Они ненадолго, просто по делу, я же тебе толкую…
— А почему они здесь ходят как дома? — задала хозяйка следующий резонный вопрос.
На него капитан ответить не успел, вместо него ситуацию объяснил я:
— Видите ли, любезная Валентина, за капитаном есть небольшой должок. И если ваш Альберт с нами не рассчитается, то мы заберем себе ваш дом.
— Что он еще наделал? — без особого удивления, спросила она.
— Разгромил мою дачу и приказал своим подчиненным изнасиловать троих женщин! В том числе меня! — вмешалась в разговор Даша.
— Я никого не насиловал! — возмутился капитан, — Валюша, не слушай её, она все врет!
— Она и не говорит, что ты ее насиловал, да и куда тебе, — насмешливо сказала красавица. — Ты у нас не по этому делу!
Потом она стала серьезной и строго спросила:
— Альберт, это женщина говорит правду?
Капитан понес какую-то околесицу, которую все мы обычно несем, когда нечего сказать или не хотим прямо ответить на вопрос. Валентине это не понравилось, и она взялась за капитана всерьез. Разговор начал принимать нежелательный оборот и грозил перерасти в бесконечное выяснение отношений. Пришлось прикрикнуть на участников:
— Всем молчать и отвечать только на мои вопросы. Вопрос первый, кто приказал напасть на дачу?
Капитан вздрогнул, виновато посмотрел на возлюбленную и пожал плечами. Объяснил, как принято в его кругах:
— У нас была оперативная информация, что на этой даче хранятся наркотики. Возможно, она была необъективной. Но мы обязаны были выполнить свой долг и проверить. Поверьте, в этом не было ничего личного.
Такая наглая ложь была достойна вознаграждения.
— Понятно, — согласился я с его профессиональными доводами. — Значит, говорить правду ты не хочешь. Хорошо, тогда пойдём другим путём, я буду с тобой играть в Вильгельма Теля.
— В какого, ещё Телля? — не понял он.
— В швейцарского героя. У вас есть яблоки? — спросил я красавицу.
— Вон в вазе лежат, — она удивилась вопросу, но показала на стол. — Хотите попробовать?
— Нет, поставьте, пожалуйста, одно яблоко на голову Альберту, — сказал я, становясь в позицию и наживляя стрелу. — Я буду в него стрелять. Вопрос — ответ — выстрел. Будем играть, пока кто-нибудь из нас не промахнется.
Красавица пожала плечами и пошла за яблоком.
— Погоди, Валентина, — остановил ее капитан, потом обратился ко мне, — зачем же сразу лезть в бутылку. Разобраться с дачей приказал наш генерал, с него и спрашивайте.
— Ладно, вызывай сюда генерала, будем с ним разбираться.
— Кого? Ты это серьезно? — спросил он, перейдя, как и я, на «ты». — Чтобы генерал приехал по моему приказу! Ну, ты даешь!
— А ведь я могу попасть тебе в лоб и без яблока, — сказал я и начал натягивать тетиву.
Альберт уже начинал дергаться, явно не зная, что от меня ждать. Несмотря на видимость, капитан был не тем человеком, который сломается просто так, без настоящего давления. Стрелять в него безоружного, я бы не решился, все-таки живой человек, но ему это показывать было нельзя. Главное было нащупать самое слабое место. Однако когда я поднял лук и начал в него целиться, он дрогнул.
— Делай, что хочешь, все рано ничего у тебя не получится!
— У меня многое получается, и надеюсь лучше, чем у тебя, — попробовал подобраться я с другой стороны. — Этот дом, надеюсь, записан на Валентину?
— Да, ну и что с того? — стараясь сохранить лицо, небрежно ответил он.
— Ничего, вот что я думаю, ведь вы с ней даже не родственники, — глубокомысленно сказал я, начиная демонстративно с ног до головы рассматривать красавицу. Не могу сказать, что такая бесцеремонность её возмутила. Напротив она села в картинную позу, слегка выставив бедро. — Значит, говорите, у вас проблемы с сексом? — спросил я уже её.
— Мы со своими проблемами как-нибудь сами разберемся! — дернулся капитан, начиная по-насто-ящему злиться. — Нечего лезть в чужие дела!
— Ну, эти дела вполне могут стать и моими. Уважаемая Валентина, — повернулся я к красавице, — вы не покажете мне дом. Давайте сразу же начнем со спальни.
Красавица быстро встала, право не знаю по какой причине: то ли возмутилась моей наглостью, то ли хотела подразнить нерадивого любовника, но Альберт рявкнул на нее командирским голосом:
— Сидеть, кукушка!
Потом повернулся ко мне, ожег ненавидящим взглядом и сказал:
— Ладно, твоя взяла, пойдем в кабинет, будем разговаривать!
Я пожал плечами и пошел следом за ним. Кабинет у капитана был скромный, голые стены, стол, пара стульев, и зачем-то небольшой старинный конторский сейф середины двадцатого века.
— Садись, — кивнул он на один из стульев, сам, опускаясь на другой. — Скажи, чего тебе от меня надо?
Теперь, когда мы оказались в другой обстановке, он стал совсем другим, чем раньше и заговорил со мной тепло и душевно, как с тайным единомышленником.
— Я разве непонятно спрашивал? — не принял я его нового тона.
— Да понятно, понятно, — Альберт пренебрежительно махнул рукой. — Слушай, я смотрю, парень ты умный, а поступаешь как дурак. Тебе что, больше всех нужно?
— А с чего ты решил, что я умный? — решил уточнить я.
Обычно даже последний дурак считает себя первым умником. Впрочем, бывает и наоборот, но скорее как исключение. Капитан запнулся, однако легко выкрутился:
— Что я, сам не вижу? Вот я говорю, ты умный человек…
— А с чего ты решил, что ты можешь судить, кто умный, а кто нет? По-моему, ты сам дурак дураком.
