Валерий Большаков - Кентурион
И тут гараманты повалили – из расселины выбежали человек десять с акинаками, столько же показалось в проходе между скал, где паслись орущие мулы и стояли палатки-эхены из шкур муфлонов, а самые злые перебежали вал.
– Стойте! – крикнул Сергий по-латински, как мог повелительно, и приставил лезвие кепеша к лошадиной шее.
Гараманты пробежали по инерции – и остановили бег. Латынь они, может, и не разумели, но намек Сергия был прозрачен. Зарезать животное – это миг, а остаться без коня в пустыне…
Гарамант, стоявший впереди и движением руки удерживавший своих не в меру горячих товарищей, гневно спросил на корявом латинском:
– Что ты хотеть, римлянин?!
– Я не римлянин! – ответил Сергий. – Чего я хочу… Хочу, чтобы вы успокоились и не кидались с мечами на мирных путников. Мы вам не угрожали, это вы напали на нас! Мы пришли испить воды. Пустите нас к источнику, не нарушайте законов пустыни! Мы напьемся и уйдем, и больше вы нас не увидите!
– Так вы не люди Хромого Гибли? – недоверчиво спросил тот гарамант, что первым бросился на контуберний.
– Какого, к воронам, Гибли?! – гаркнул Сергий. – Половина моего отряда – девушки!
– Клянусь Ашем, – проворчал предводитель гарамантов, опуская акинак, – чужак говорит правду, Тахенкот… Оставьте в покое наших коней! – заорал он.
– Ага! – насмешливо сказал Эдик. – Мы оставим коняшек, а вы нас пошинкуете! Спасибо!
Предводитель гордо выпрямился и приложил пятерню к сердцу.
– Клянусь Ашем, – торжественно провозгласил он, – и волосами богини Тиннит, что никто из нас не причинит вам вреда! Это говорю я, Ахитарель аг Ихемма!
– Отвечай за себя, каравановожатый! – резко возразил Тахенкот. – Этот, – он указал на Саджах, – убил Амеллаля! И я требую его жизнь в обмен!
Саджах молча откинула капюшон, и сказала спокойно:
– Во-первых, не этот, а эта. Во-вторых, не я, а Амеллаль хотел моей смерти. Я лишила его жизни, защищая свою. Хочешь отнять ее? Рискни!
Сергий сжал зубы и застонал. Только-только установился баланс, и на тебе! Ситуация снова сваливалась к понятию «чрезвычайной»! Тахенкот взмахнул мечом, наклоняясь и приседая. Ахитарель прокричал нечто гневное, но Тахенкот осатанел от жажды крови, а вдобавок и от унижения – его друга погубила женщина! Девица!
Гарамант, вооруженный луком, выскочил на склон и пустил стрелу, целясь в Саджах. У девушки хватило скорости реакции, чтобы увернуться. Лучник выхватил вторую, однако нож, брошенный Искандером, пресек покушение на убийство, застряв в правой руке стрелка. Ахитарель бросился к Тахенкоту, но тот уже нанес удар, подлый удар снизу вверх. Саджах вильнула в сторону, ее гибкое, тренированное тело уклонилось в последнее мгновенье. Мелькнула голая нога, врезаясь в живот Тахенкоту, тот сложился вдвое. Нога, не ступая на землю, описала петлю и закаленной пяткой ударила по спине. Тахенкот выстелился, раскидывая руки.
Ахитарель закричал еще пуще, крутясь и обращая злое лицо ко всем гарамантам, но многих уже заело – не привыкли они спускать обид! Засверкали клинки, поднялись кругляши щитов, опустились острые копья… Девушки Кадешим стали в круг, Уахенеб, Гефестай, Ахми и Акун прикрыли девичий кружок скобкой на главном направлении удара. Спрыгнул с коня Искандер, выхватывая в прыжке меч, соскочил Эдик… Сергий с тоской огляделся, не зная, что предпринять, как остановить бойню. Он глянул в прогал между башнеобразных скал на пустыню, на отдаленный горный кряж, что зыбко расплывался в мареве восходящих потоков и трепетал, порываясь на слоистые полоски… Какой кряж?! Ведь только что перед глазами его простиралась голая пустыня, всхолмленная бесчисленными грядами дюн! Глюк, что ли? И выцветшая от жара синева небес сокращалась – сумрачная серая пелена оттирала лазурное сияние, затмевая даже исполинскую мощь солнца.
– Идет песчаная буря! – вскричал Ахми с тревогой. – Срочно ищем убежище! Срочно!
– Прекратить! – рявкнул Сергий, радуясь помощи стихий.
Гараманты будто очнулись – поглядели на небо, на пустыню, и закричали, забегали, мигом оставив воинственные замашки. Спасаться впору! И только тут до Сергия дошло, что за горный хребет привиделся ему. По всему западу клокотала извилистая гряда черно-багровых туч, поднимаясь и набухая.
Гараманты, вопия и подвывая, носились, сначала уводя животных, после спасая груз. Ахитарель орал по-своему, призывая девушек и тыча рукою в нагромождение скал. Ахми заорал на своем языке, словно забыв латынь, и повлек Кадешим туда же.
– Прячемся! – крикнул Сергий. – Быстро!
Лобанов, вторя Ахми, почесал к нагромождению скал. Ливиец ворвался в первую же расщелину между «башен», заметался в поисках прохода, и прокричал:
– Все сюда! Лица замотайте и ложитесь! Мы все молодые и здоровые, должны выжить…
С этими ободряющими словами он накинул плащ на голову и скрутился на песчаном наносе. Все последовали его примеру, падая вперемежку – гараманты, негараманты… Ругаясь по-черному, Ахитарель сын Ихеммы затащил бесчувственного Тахенкота и дал пинка несдержанному караванщику. Сергий лег ближе всех к выходу, и ему в спину уперлась попа Сары. Или Эсхи. В любое другое время он бы обратил на это все свое внимание, но не сейчас – песчаная буря пугала по-настоящему.
Свинцовая мгла перекрасилась, все затянуло багровой мутью. Гребни дюн задымились, и Сергий почувствовал на лице дуновение, кое даже для Великой Западной пустыни было горячим. Багровое облако, объяв все видимое пространство, густо почернело снизу, кроваво-красное солнце едва пробивалось сквозь летучий песок, несомый чудовищным «ветром Сетха». Все дюны зашевелились, растекаясь потоками песчинок, мертвенный свет угасал, а пустыня словно ожила, и поползла на скалы всей своей колоссальной массой. Ветер дико свистел, ревел и грохотал, подгоняя валы песка, нагнетая удушающую темноту. Мельчайшая пыль забивала глаза, покрывала твердой коркой ноздри, рот и горло, иссушенные знойным воздухом. Лобанов давился пылью, выворачиваясь в кашле, но буря гремела пуще и пуще – каменистая почва содрогалась и гудела. Гремели раскаты грома, ослепительные молнии пронизывали крутящийся песок, больно жалящие кожу крупинки камня вспыхивали голубыми искорками – закрученные столбы темных облаков гуляли по пустыне, сросшейся с небом, полные синеватых сверканий, но ничего этого Сергий уже не видел – сознание покинуло его.
Буря грохотала часа два, потом страшная мгла кровавого цвета стала рассеиваться, а клубящийся в вышине песок посыпался вниз, не удерживаемый более силою вихря. Небо сделалось пепельным, потом ржаво-коричневым, потом молочно-белым.
А потом бесчувственным людям было явлено чудо – полил дождь. Звуки падающих капель пробудили Сергия к жизни. Сил в теле не сохранилось нисколько, он едва дотянулся до бурдюка с водой. Живая вода! Она напитала его, разжижила кровь, и та размягчила высохшие мышцы. Лобанов пополз по темной расселине, слепо ища занесенных песком товарищей и отпаивая их живительной влагой. Сара… Саджах… Неферит… Искандер… Ахитарель… Кадмар…
Очнулся Ахми, и тоже вспомнил о товарищеском долге.
– Все живы, – прохрипел он с натугой, и прислушался. – Не может быть! – выдохнул он, различив звуки льющейся воды. – Дождь?!
Шатаясь и держась друг за друга, люди вышли под небо. Под дождь. Под душ.
Запрокинув голову, Сергий глотал воду с небес, омывал лицо. Гефестай с Регебалом на пару клекотали, прочищая гортани.
– Все горло как оштукатуренное! – пожаловался сын Ярная.
– И в желудке хорошая жменя песка, – поддакнул Регебал.
– Зато дождь! – произнес Эдик, жмуря мокрое лицо.
– Ну, что? – спросил Сергий, отплевавшись. – Топаем дальше?
– Плетемся! – слабо хохотнул Эдик.
– Вперед, и с песней! – еле выговорил Искандер.
– Мы не отстанем! – уверила мужчин Саджах.
– Тогда пошли!
Ахитарель приблизился и наклонил голову, прижал ладонь к сердцу.
– Все нормально, сын Ихеммы! – улыбнулся Сергий.
Каравановожатый залопотал по-своему, поклонился еще раз и с достоинством удалился. Двое гарамантов увели связанного Тахенкота – будет знать, как не слушаться старших! За скалами ревели мулы и ржали кони – караван готовился выйти в путь.
– Пошли! – повторил Сергий, и зашагал, оглядываясь, но недружественных действий гараманты не предприняли. Видать, буря отрезвила чересчур рьяных.
И они пошли. И вновь день растопил свою огненную печь…
– Мы скоро спечемся? – поинтересовался Эдик, еле переставляя ноги. Спросил через «не хочу», из привычки подбадривать.
– Мы почти пришли… – глухо проговорил Ахми. Он посмотрел вперед сквозь щель в сложенных ладонях, и добавил: – Сразу за этим уэдом!
По тинрерту – боковому «притоку» уэда – отряд спустился в ираззер – главное «русло», слегка увлажненное прошедшим дождем и уже малость опушенное редкой молодой травкой. И когда эти растения успели? По всему уэду тянулась цепочка горько-соленых луж. Где-нигде рос тамариск и постоянно засыпаемая песком колючка. По обоим «берегам» выстроились щербатые известняковые скалы, чередуясь с осыпями, а у подножий тянулись песчаные наметы.
