Юрий Валин - Самый младший лейтенант
- Да где они? - сержант ковырнул запекшуюся корку под носом. - Чего делать будем, товарищи лейтенанты?
- Во-первых, перестань заразу в рожу заносить. Во-вторых, план простой. Назад нам двигать незачем. Тупо вперед - постреляют как зайцев. Идем правее. Проскочим за спиной у немцев, и к зданию. Вон какая громада, - если немцы и там, то вряд ли по всем корпусам разбежались. Проскочим, и в парк. Там наши окапываются. Сведенья точные.
- Про парк понятно, - сказал солдат с горбатым тяжелым вещмешком. - Но мы за немцами не проскочим. Там проезд широкий. Транспортер развернется, да вмиг срежет.
- Придется фрицев отвлечь, - Катерина глянула на сержанта, похлопала по кожуху пулемета: - Твой агрегат?
- Наш, - пулеметчик насупился. - Бросить права не имею.
- Зачем бросать? Выбирай позицию. Мы с тобой потревожим бронетехнику, остальные в скверик проскочат. Потом нас прикроют. Эй, носильщик, у тебя в мешке, случайно, гранат не найдется?
- Не, у меня там телефонные аппараты. Не вытащу - командир взвода голову открутит. А граната у меня одна, - объяснил боец с раздутым горбатым вещмешком.
- Понятно. Все хозяйственные, но без боекомплекта, - Катрин взглянула на часы. - Отдых пять минут. Уже темнеет. Проскочим.
Женька лежал на боку, стараясь меньше касаться ледяных камней. Холодом прохватывало изрядно. Катрин подползла ближе:
- А скажи мне, Земляков, где ты шинель профукал?
- Уехала, - пробормотал Женька. - В качестве одеяла. У нее все равно ворот оторвался.
- Угу, рыжей пострадавшей, небось, презентовал? Ладно, что естественно - то не безобразно. Но вот зря мы с тобой автотранспортом побрезговали. Вляпались.
- Кать, ну куда мы в машину? Там раненые друг на друге.
- Да уж, жуть. Мне всё зажмуриться хотелось, - неожиданно жалобно призналась начальница.
- Чего могли - сделали, - сказал Женька. - Ты кого там прикладом лупила?
- Да, урод... Хотел уехать с тремя ранеными. Торопыжка, мля... Женя, тут такое дело, - начальница придвинулась вплотную. - Ты про чип помнишь?
- Чип? - Женька не сразу сообразил. - Ну да, чип. На месте чип, раз руку не оторвало. А что?
- Ситуация сложная. Если я вдруг задержусь, или еще что - активируй. Просто сожми ногтями, пока не сплющится. Ответственность я на себя беру.
- Какую ответственность? За порчу чипа?
- Не дури, юморист. Задание мы практически выполнили, под пули лезть незачем. Тебя чип выдернет, и никто тебе претензий выставлять не будет.
- Интересно, и куда он меня выдернет?
- Домой. Ну, может и не совсем домой, но эсесовцев там точно не будет.
- Так мне "Лейбштандарт" уже как родной. Я их по именам и по позывным знаю. Как я без них?
- Земляков, ты приказ слышал?
- Так точно! Если зацепит, мгновенно активирую. Меня здешний уровень здравоохранения в ступор вгоняет.
- Никаких "зацепит"! Мы уже и так.... Практически за гранью допустимого.
- Какие тут грани? - проворчал Женька. - Мы ж не в стакане.
- Женя, ты меня понял. Не маленький, - начальница отползла.
19 часов 04 минуты
Площадь Дзержинского (Красная площадь)
- Ну, лейтенант, чего там? - нетерпеливо спросил боец с телефонным вьюком.
- Еще минута, - Женька следил за стрелкой часов. - Услышим...
Стекло трофейных часов успело треснуть, трещина подбиралась к "двенадцати". Шестеро бойцов и Женька лежали у бордюра. Впереди тянулась узенькая канава, - кто-то вывернул булыжник, но закончить траншею не успел. Кабель тянули, что ли? Точно, вон провод на сыром песке лежит.
- Товарищ лейтенант, может, возьмете? - второй номер пулеметного расчета, потыкал черным пальцем в короб с лентой. - Вместо щита. Душу прикроете. Проверенное дело.
- Ага, и тебе полегче будет, - Женька ухмыльнулся. - Давай, умник. А то еще надорвешься.
До бронетранспортеров и машины с зенитным автоматом было метров сто. Было видно, как в машине в рост стоит немец, разглядывает в бинокль невысокие деревца парка.
- Во наглый, - прошептал телефонист. - Срезать бы.
- Сейчас он сам усерется, - злобно пообещал кто-то из бойцов.
"Максим" ударил все-таки неожиданно. Первая строчка слилась с очередью МГ бронетранспортера. Потом стрекот "максима" стал четче. Наблюдатель немцев исчез. Пули вспарывали борт "Круппа", грузовик задергался, пытаясь укрыться за бронированным гробом "Ханомага", но двигатель заглох.
- Вперед! - с некоторым опозданием крикнул Женька.
Двое бойцов уже бежали через проезд. Женька кинулся догонять, инстинктивно прижимая к левому боку десятикилограммовый короб с лентой. Сердце, все-таки.
Вел бесконечную строку "максим", отвечали ему немецкие пулеметы. Подбегая к деревьям, Женька осознал что "максим" уже умолк. Сапоги топали, казалось, в тишине, хотя скороговорка МГ не утихала.
Влетели под хилое прикрытие деревьев, чуть правее торчало несколько противотанковых "ежей", тянулись холмики выкопанного булыжника. Бегущий первым пулеметчик охнул, провалился. Траншея.
Отдувались, переглядывались. Все целы. Бронетранспортеры постреливали в сторону пустыря. Грузовик осел на пробитых скатах, но не горел. За ним копошилось трое немцев.
- Осмотреться, приготовиться, - скомандовал, приходя в себя, Женька. - Через десять минут начинаем.
- Ты не шуми, лейтенант, сообразим, - бойцы расходились по узкой траншее в разные стороны.
Женька остался со вторым номером пулеметчиков. Зябко передернув плечами, приготовил автомат. Пулеметчик разглядывал немцев:
- Сюда бы "максимку", - я бы троих уложил, да и каракатицу дожог.
- Из карабина попробуй.
Из-за поворота траншеи высунулась голова в прожженной ушанке:
- Товарищ лейтенант, там наши. Побитые, но обзор хороший.
Женька протиснулся по мелкому ходу сообщения. Воронки, трое убитых. Один в ровике, с перевязанным горлом, двоих вышвырнуло взрывом. Валялся ППШ с расщепленным прикладом. Пулемет какой-то непонятный.
- ПТР. Немецкое, - один из бойцов пытался открыть затвор.
- Пальнуть сможешь? - спросил коренастый усач с двумя медалями на телогрейке.
- Так хер его знает. Я ж так любопытствовал.
- Чего ж "так"? Ты, земляк, по фрицам проверь...
- Время, товарищи, - напомнил Женька.
- Как натикает - командуй. Мы ж наготове, - бойцы пристроили тонкий ствол противотанкового ружья на остатки бруствера.
- Еще пять минут.
Женьку подергали за рукав:
- Вы, случаем, не мерзните, товарищ лейтенант? - телефонист кивнул на убитого. - Телогрейка нормальная. Покойнику-то зачем? Простит.
Женька глянул на присыпанное землей лицо, вздохнул:
- Поможешь?
Вдвоем стащили с упрямящегося окоченевшего тела короткий ватник. Женька вынул из кармана убитого красноармейскую книжку, снял медаль "За отвагу".
- Это правильно, - одобрил телефонист. - А то у меня братан вот так - "без вести".
Женька накинул телогрейку, - грудь оказалась в крови засохшей, рукава куцые, но ничего. Спине тепло, а то уж поясница как каменная стала.
- Готовьсь, товарищи.
19:15. Ждут на той стороне? Вдруг Катьку зацепило? С "Ханомагов" лупили плотно. Тогда нужно будет вернуться. Чипы активировать. А если в бессознательном она?
Всё, время вышло.
- Огонь!
Женька упирал в плечо разболтанный приклад МП-40, стрелял короткими сериями. В пустоте площади ворочались грязно-белые "Ханомаги", пульсировали огоньки пулеметов. И еще откуда-то стреляли, - пули срезали ветви с истерзанных кустиков над головой.
Катьки все не было.
- Отходят, лейтенант!
Бронетранспортеры отползали, крупповский грузовик все-таки запылал, скрывая неуязвимых товарищей в бликах неяркого пламени. На булыжной мостовой валялся убитый.
- Да отходят же наши, лейтенант!
Женька оглянулся и тут же услышал мат начальницы:
- Да задолбала, Василий, твоя газонокосилка неподъемная, мать её...
Катрин ползла, помогала, подталкивая тяжелый пулемет. Значит, все трое перебрались.
- Не понимаешь, разведка, - хрипел сержант. - Эти ж четыре пуда - наша опора и надежа.
Из скверика выскочили вовремя, - за спиной начали рваться фугасные. Со стороны Либкнехта вдоль фасада гостиницы двигались две самоходки, откуда-то выполз Т-III.
Группа бежала россыпью. Женька оказался слева, бежал чуть ли не последним, боялся отстать. Ориентироваться удавалось лишь на смутную двухголовую фигуру, отягощенную железом - теперь пулеметчики волокли "максим" самостоятельно. Катька опять куда-то делась.
За развалинами деревянного горелого павильона попали под фланговый пулеметный огонь. Куда стрелять Женька не знал, только вжимался подбородком в подмерзающую, но еще мягкую землю. По каске стучали отлетающие от столба головешки.
