Александр Калмыков - На пути "Тайфуна" - 2

   Сидя в штабной избе вместе с Егоршиным, мы прикидывали, сколько времени нам еще ждать. Почти половину раненых мы отправили сразу вслед за танками, и по нашим расчетам они вот-вот должны были соединиться с основными силами. Потом сани вернуться обратно, и в них погрузят оставшихся. Нам здесь пока ничего не грозит. Хотя по окрестностям бродя шайки немцев, но главная дорога перекрыта. Еще утром группе разведчиков удалось взорвать мост в Векшино, и с той стороны транспорт проехать не сможет.

   Если все пойдет хорошо, рассуждали мы, то из Теремово фашистов сегодня выбьют, а дальше продвигаться уже будет легче. Но наши радужные мечты разрушились в один миг. С улицы послышался приближающийся топот - наверняка мчался посыльный с важным донесением. Всадник остановился, вздыбив лошадь, только перед самым крыльцом. Примчавшийся боец вихрем ворвался в избу, принеся с собой с улицы волну холода, и отрапортовал.

  -- Товарищи командиры, разрешите доложить, - гаркгул он всем сразу, не зная, к кому из нас теперь надо обращаться.

  -- А, Тарасов, - узнал его капитан, - докладывайте сержант.

  -- Танки, - понизив голос, доложил дозорный. - Целых два, и не позже чем через час будут здесь.

   Всех нас как молотом оглушило. У нас нет не только пушки, но даже противотанкового ружья, так что подбить машины противника нечем. Конечно, в наличии много гранат, но на это я бы рассчитывать не стал. Мы же находимся не в укрепленной обороне, а в селе, полном раненых. Если немцы введут танки на улицы, то исключительно под прикрытием пехоты, и достать их гранатами будет проблематично. Небольшой шанс, что мы отобьем первую атаку, конечно есть, но после боя все дома превратятся в развалины, и потери будут огромными.

   Еще можно по радио связаться с Яковлевым и попросить его вернуться. Но это означало бы остановить всю операцию. Промедление в этом случае может привести к гибели уже тысяч людей.

   Егоршин, лучше знакомый с местностью, подозвал дозорного к карте и потребовал показать точно, где он их видел.

   - За болотом, вот здесь, - ткнул Тарасов давно не мытым пальцем в западный край болота Ястребец. - Я с дерева наблюдал, там далеко видно. Точно не скажу, но кажется это "тройки".

  -- Судя по карте, их гонят из ближайшей МТС, видимо после ремонта. Пехотное прикрытие у них есть?

  -- Нет, никакого сопровождения не видел.

  -- Хм, это уже лучше, гораздо лучше, - разулыбался Егоршина, обрадовавшись такой новости. - Вот смотрите, товарищ Соколов. Напрямую через болото им не проехать, хотя оно и подмерзло, но соваться туда немцы не станут, поэтому сейчас они движутся на север. У Рукаты танки повернут к востоку, и подъедут к Горушкам той же дорогой, что и вы. Время у нас еще есть, но вот только устроить засаду у дороги, чтобы закидать их гранатами, будет трудновато, место там открытое. До ближайших деревьев метров триста. Издалека заметят и пулеметами посекут. Знали фрицы, какой дорогой ехать. Вот встретить бы их поближе к селу, где деревья погуще, но там они наверняка успеют соединиться с пехотинцами. Вот что старлей, десантники твои, так что тебе и решать, держать оборону здесь, в селе, или выходить им навстречу и устраивать засаду.

  -- У вас на площади у церкви Ганомаг стоит, он на вид вполне целый.

  -- Ну да, немцы его бросили, а наши только бензин с него слили и пулемет сняли.

  -- Пулеметы у нас есть, так что с вас только горючее.

  -- Найдем пару канистр, но какого черта, старлей, вы же без пушек против танков ничего не сделаете.

  -- Знаю, поэтому с вас еще десять, нет только девять комплектов немецкого обмундирования. Гимнастерки не нужно, верхней одежды будет достаточно.

   Капитан поднял было руку, чтобы покрутить пальцем у виска, но тут же одумался, и прихватив наших ординарцев, лично помчался раздавать распоряжения.

   - Ваша машина с бортовым номером двадцать два, - бросил он мне, выбегая из избы.

   Вот остряк, можно подумать, тут все заставлено бесхозной бронетехникой.

   У Леонова уже все было наготовлено для маскарада, так что он переоделся первым. Нахлобучив на себя пилотку, гэбэшник встал перед зеркалом и внимательно осмотрел снаряжение. Когда он снова повернулся к нам, все просто охнули, такой презрительный и полный ненависти взгляд был у него.

  -- Ты прям настоящий немец, - повторил военврач комплимент, который Леонов вероятно уже много раз слышал.

  -- Ну что же, - прервал я поток восхвалений. - Язык ты знаешь, мундир нацепил. Боевая задача ясна?

  -- Так точно. Если по дороге встречаем немецкий дозор или отряд, я объясняю, что нам дали важное задание, и убеждаю их нас не задерживать.

  -- Да, и только в случае высказанного недоверия с их стороны мы вступаем в бой. А при встрече с танками ты...

  -- останавливаю их под предлогом наличия впереди минированного поля или партизанской засады, или концерта самодеятельности, в общем, чего угодно. А пока я отвлекаю танкистов светской беседой, пара бойцов подбирается к ним поближе и забрасывает гранаты на моторный отсек.

   Вслед за Леоновым начали переодеваться и мы. Немецкие каски сняли с замерзших трупов, сваленных за околицей. Шинели с них сдирать к счастью не пришлось, так как в селе имелся небольшой вещевой склад. Белых халатов нашлось всего несколько штук, но ничего страшного, обойдемся и своими. Переодеваться немцами нам уже доводилось, но только без шинели, и теперь, впервые надев это барахло, мы тихонько ругались. Пояс к шинели не полагался, можно было только немного подтянуть хлястик, и это нас сильно раздражало.

   У Леонова офицерская шинелька утепленная, с меховой подкладкой. Второй такой мы не нашли, но местные бойцы, посоветовавшись, куда-то сбегали и принесли две короткие дубленки, которые, как легко догадаться, я распределили между мной и Авдеевым.

   Переобуваться мы не стали. Хотя у фрицев и должны иметься специальные зимние сапоги, утепленные фетром, но искать их долго, а в валенках нам комфортнее.

   Как я узнал, немецкие сапоги делаются из некрашеной кожи, а радикальный черный цвет они приобретают уже после нанесения на них немыслимого количества обувного крема. После такой прожировки крем пропитывает все поры кожи, делая их эластичными и надежными в носке. Но сейчас в них холодно, и несмотря на шипы и подковку на каблуке, они скользкие. Все это железо собирает на себя снег, быстро затвердевающий и превращающийся в прочнейший лед, который потом трудно отколоть. Для коротеньких бесснежных зим Западной Европы такая обувь наверно, как раз то, что нужно, но для нашего климата не подходит.

   Порывшись в горке зольдбухов, которую мы успели собрать, Леонов выбрал те, в которых описание внешности подходили для наших бойцов. Конечно, еще оставалось несоответствие нашего снаряжения указанному в книжке, но если кто-нибудь станет всерьез до нас докапываться, то все равно раскусят в два счета. Нам главное только подобраться ближе к танкам. Неважно, пешком или на бронетранспортере, лишь бы на расстояние броска гранаты.

   Под конец бывалый разведчик немножко посетовал, что наши прически совсем не похожи на немецкие. Для полноты картины хорошо бы еще выбрить нам головы по бокам, но раз под головными уборами волосы не видны, то можно оставить и так.

   Облачившись в трофейную форму, и обмотав голову пуховыми платками, мы пошли осматривать свой броневик. Капот у него прикрыт запасным колесом, который торчал посередине как гигантская фара. У нашего прежнего броневичка капот вместо этого безобразия был прикрыт двумя запасными опорными катками, но и так сойдет. Какая никакая, а дополнительная защита. По бокам пулеметного щитка лежат мешки с песком, предосторожность отнюдь не лишняя.

   Что меня обрадовало, так это свежая белая краска, сиявшая на борта Ганомага. Насколько я помню историю, лишь во второй половине ноября в Вермахте издали приказ о перекрашивании военной техники в зимний цвет. Здесь, в северных районах страны, уже почти месяц лежит снег, и темные силуэты немецких машин хорошо выделялись на его фоне, представляя собой отличную мишень. Лишь теперь немцы спохватились, и стали приводить окраску в соответствие с сезоном.

   Надо сказать, полугусеничный Ганомаг не был полноценной вездеходной машиной. По грунтовке, а тем более по местности, он мог нормально передвигаться только летом и в сухую погоду. При езде по раскисшим дорогам передние колеса глубоко погружались в грунт, и даже если не застревали, то создавали сильное сопротивление движению. В результате или пробуксовывали гусеницы, или глох двигатель. Еще больше ухудшало ситуацию то, что опорные катки у этого автострадного вездехода располагались в четыре ряда. Когда между ними набивались снег и грязь, то обледенев за ночь, они напрочь блокировали ходовую часть. К счастью для нас, попавший к нам в руки экземпляр был чистеньким и готовым к движению.