Андрей Буянов - Сорняк
Отсюда торг и пошёл. У рода Быков ведь были и свои раненые, и некоторые довольно тяжёлые. Поэтому за место в доме шамана надо было ещё побороться. Однако компромисса они достигли довольно быстро. Старейшина саотов посулил шаману мешок грибов, ещё чего-то, Мишка не понял чего, и отдал свой нож-кинжал, который Миша сделал персонально ему. Это впечатлило. Такой нож представлял собой здесь большую ценность. И в этот момент до Миши, наконец, дошло… Дошло то, чего он раньше просто не понимал, ввиду слишком большой разницы в мышлении общества, в котором он воспитывался. Койт воспринимает всех в своем роду, посёлке как своих собственных детей, за которых не жалко ничего отдать. Он – патриарх, дед и отец – всё в одном. Они, в том числе и он, Миша, для него все равны, и за жизнь и здоровье каждого из них старик будет биться до последнего, если, конечно, это не угрожает другим членам рода. А это совсем другое отношение…
Чужак для него никто, род – всё. Никто тут не будет размениваться жизнями родичей ради получения каких-либо выгод или преференций, если они не позволят роду расти и процветать. И все эти его хитрости и продуманные ходы, всё это нацелено только на благополучие семьи, большой семьи в целый род Пегой лисицы – саотов. На душе у Миши стало как-то тепло.
Договорившись, Койт подошёл к нему.
– Чего искал?
– Послушай, Койт, может, договоримся с Гото, чтобы Выдры, когда просохнет, пошли на Волков с нами? Их посёлок далеко и… Не думаю, что Куницы на них нападут, если договорятся о защите Бобров или Собак.
Патриарх рода внимательно посмотрел Мише в глаза. Похлопал его по плечу и, придвинувшись, шепнул ему на самое ухо:
– Ты умён, Мисшаа, и это хорошо.
Кивнув в знак согласия с предложением, пошёл дальше по своим делам вдоль неубранных ещё торговых навесов и циновок с выложенными на них немудрёными товарами.
Весь вечер они таскали тюки в большую лодку, а наутро отплыли. Тауку оставили присматривать за оставляемым добром и Унгой. Хоть с шаманом рода и договорились, а проверить тоже не помешает, тем более что Таука ещё не до конца оправился, и несколько дней покоя ему явно не помешает.
Обратный путь занял столько же времени, что удивило Мишу. Это при том, что всё время приходилось выгребать против течения, хотя оно и не было особо сильным, скорее даже наоборот – ленивая равнинная речка. И лодка была довольно сильно загружена, хотя оставили гораздо больше, чем смогли взять с собой. Наверное, так получилось потому, что Мишка, что Ур гребли всё время, а не филонили, когда сплавляясь по течению.
К поселку прибыли под вечер в только ещё начавших сгущаться сумерках. Лодку заметили как обычно дети, разнесли новость, и всё население высыпало встречать. Мужики помогли вытащить лодку на берег, при этом бросая то на Койта, то на Мишку и Ура настороженные взгляды, но спрашивать не решались. Кто-то из женщин, предчувствуя самое плохое, зарыдал, ей вторили дети. Туя тоже была рядом. Пока другие разгружали, подошла к Мише, обняла и заглянула в глаза, смотря с мольбой и ища ответ на невысказанный вопрос. Мишка погладил её по голове.
– Всё хорошо, Туя. Они оба живы.
Глаза девушки ожили, страх сменился любопытством, но продолжать Миша не спешил. Поставить в курс дела весь род – прямая обязанность вождя. В данном случае – старейшины. Сейчас на площадке перед большим домом разведут костёр, и старый Койт всем всё доступно расскажет, а Ур и Миша будут сидеть рядом с ним и кивать, что так и было, такой порядок. Жена его знает и может потерпеть.
Потом, когда разгорелся костёр, Койт долго рассказывал про торг и небывалую битву. Громко хвалил Мишу и Ура и сообщил о предстоящем походе. Охотники рода поддержали его громкими криками и потряхиванием копьями над головой. Всё было как обычно. Население посёлка было радо, что никого в той драке не убили, из своих, разумеется. А то, что Таука подрезан и Унга лежит в беспамятстве, так не умерли же, а значит – поправятся.
Потом жена потащила Мишку в баню, пока никто не занял, где мыла его и помылась сама. И уже ночью они добрались до своей хижины…
Мишка лежал на теплых шкурах, смотрел на горящий в очаге огонь, гладил по голове лежащую на его груди Тую. Мысли в голову никакие не лезли. Он просто лежал и наслаждался покоем и отдыхом. Огонёк масляной лампы изредка колебался от слабого сквозняка. От прохода, закрытого шкурой, немного дуло, дырка в крыше была приоткрыта, чтобы уходил слабый дым очага.
– Почему Волки напали на Барсуков? – спросила Туя. Мишка дёрнулся от неожиданности. С чего бы жена задалась таким вопросом?
– Не знаю… Хотели забрать себе их земли.
– Зачем им земли Барсуков, если у них своих хватает? – Туя смешно поморщила носик, водя пальчиком по Мишкиной груди. – Мага говорит, что они и раньше убивали охотников, которые заходили на их земли за рекой. Но сюда они не ходили…
Мага – это жена одного их охотника Тоны. Тот был уверенным середнячком – не молод и не стар. И вообще, неплохой мужик, насколько Миша знал. Однако он сейчас слушал вполуха, неловкие прикосновения жены нашли горячий отклик в его молодом организме.
О том, что она сказала, он подумал позже и выводы ему не особо понравились. Потому как получалось, что либо Волки настолько расплодились, что вынуждены расселяться в стороны, в особенности – к югу, то есть на земли родов, либо, что ещё более хреновее, их кто-то потеснил. И оба эти варианта ничего хорошего не несли. И если Мишка оказался прав в своих предположениях, крови прольётся очень много. И лучше бы своей крови и родичей в этой истории было поменьше.
Глава 17
За Унгой и Таукой, а также за всем, что выменяли на торге, ушло две лодки с шестью охотниками. Одну взяли из сохших в нише на крутом склоне, а второй была та, на которой Мишка с Уром и Койтом вернулись домой. Потому как она была заметно больше остальных и вещей, соответственно, могла вместить в себя больше. Или вещей и лежачего больного, или двух больных.
Мишу же с утра разбудил хромой Хуг, объявив, что Койт велел ему помогать Мишке во всем. С ним была целая стайка пацанвы, а невдалеке, возле соседней хижины, маялся зевотой Ур. Поскольку все охотники селение покинули, а Миша должен был заниматься своим делом, то он, получается, оставался в посёлке за основного защитника. То есть спать ночью ему пока не полагалось, а Ур это дело любил. Но с Койтом не поспоришь, вот и бродил он с вечера и до рассвета по посёлку с копьём в руках и медным топором за поясом. При этом отчаянно зевая, боролся со сном. Днем сторожить не надо, степь с холма и так просматривается, да и дети с бабами нет-нет да и посмотрят округу. Но это – пока проблему с Волками не удастся решить. Там видно будет.
Мишка не сомневался, что ночной сторож теперь в посёлке будет явлением постоянным, потому как судьбу рода Барсука Койт повторять не намерен. И в этом его Миша мысленно горячо поддерживал. Хотя в наличие непосредственной опасности прямо сейчас – не верил. Не пойдут охотники племени Степного волка не-пойми-куда, когда вокруг столько «головняка». И если весь сборный отряд родов холмов после серьезной сшибки разбежался по домам зализывать раны, то почему Волки должны поступить иначе? Народу у них побили довольно много, поэтому агрессивного пыла должно поубавиться. Во всяком случае, ходить далеко они точно не будут, элементарно для того, чтобы не пропустить другой отряд охотников, который мог их побить.
Мишка смачно потянулся, спустился к реке умыться и, не завтракая, принялся за дело. Перво-наперво отправил пацанов чистить ямы, в которых они по осени жгли уголь. Их следовало не только почистить, но и увеличить, и прокопать канавки для стока лишней жидкости. Благо они находились на склоне, и копать придётся недалеко. Никаких инструментов, разумеется, у парней не было, но тут Мишка не сомневался – эти дети каменного века что-нибудь да придумают. Хугу сказал, чтобы готовил дрова, но прежде отправил баб за рудой, туда, где они её набирают для краски. Сам же спустился по склону к площадке с горном и стал придирчиво его рассматривать.
С ним в принципе ничего не произошло – обожжённая внутри глина хоть и покрошилась местами, но камни держались крепко. Конечно, кое-где требовалось обновить, снова подмазать, да и вообще – почистить как сам горн, так и всю площадку. Но всё это совершенно не критично, главное – меха. Миша, когда понял, что кузнечные работы заканчиваются, отнёс их в большой дом с припасами. А значит, с ними всё должно быть в порядке. Раму, через которую он перекидывал веревку от них, конечно, придётся делать заново, но с железным топором это не проблема.
Так, определив для себя фронт деятельности, Миша принялся за работу. Возился в глине, подмазывая, потом, замерзнув, принялся чистить площадку. Затем пришёл Хуг, сообщив, что дрова готовы, а пацаны закончили с ямами… Что дети справятся так быстро, Миша не ожидал. Без инструментов, без чего-либо кроме рук и откровенного пинка со стороны родичей… Земля-то здесь совсем не пух, камней в ней – до хрена и больше. Результат откровенно удивил. И ладно бы всё запоганили, так нет, очень даже неплохо получилось! Собственно, Мишка пока удивленно чесал затылок, не мудрствуя особо, спросил, чем они копали. А когда увидел, рассмеялся: кто-то из парней раздербанил оленьи рога, которыми они ямы и расчистили, заодно и углубив, и канавки нарыв. Как просто, оказывается, когда мозг не засорен стереотипами. Он-то в своё время их палочками рыл: одной рыхлил, другой, плоской, грунт вынимал. А тут – практически готовая лопата, прочная и надёжная. И, что самое главное, ни железа, ни ещё какого металла не надо. Только олень, блин.
