Уроки черного бусидо Димы Сабурова - Алексей Викторович Вязовский
— Эй, макако! О ке воце еста фазендо аки?!?
Солнце ударило по отвыкшими от света глазам, я поднял руки к лицу. Но успел заметить знакомого моряка с золотой серьгой в ухе, что приносил мне еду. Он стоял на палубе возле мачты, уперев руки в бока. За поясом у него висела плётка, которой мне и досталось по лицу, как только я попятился прочь и уперся во вторую мачту. Хорошо, что смог закрыть голову руками, но кончиком плётки, в который было вшито что-то металлическое, мне рассекло лоб. Полилась кровь. На автомате, не задумываясь, я пнул обидчика ногой в живот. И только тут понял, какой силой обладаю — моряка как из катапульты отбросило к центральной мачте. Он заорал от боли, скрючившись и перекатываясь по палубе. На его крик наверх высыпало ещё с полдюжины матросов — невысоких, чернявых, сплошь бородатых и полураздетых. Не раздумывая, они бросились на меня всем скопом.
Первого я встретил размашистым ударом кандалами — благо длина позволяла. Второго опять пнул прямым мае-гери. Попал в грудь. Морячка унесло к любителю золотых украшений. И тут мне прилетело в голову слева, а справа сразу двое схватили за шею и руку. Рывком сбросил их захваты, пошёл на пролом. Кто-то подставил мне подножку, я повалился на палубу. На меня сразу насели трое.
— В очередь, сукины дети! В очередь!
Я ревел словно медведь, на которого напала стая собак. Удалось встать под градом тумаков, повторно сбросить морячков с себя. И тут по макушки прилетело капитально. В голове взорвалась «граната», наступила спасительная тьма.
* * *
Над портовым городом светило яркое солнце, свежий ветерок нёс на берег солёный запах моря. За высокими стрельчатыми окнами базилики чирикали радостные птички, которым не было дела до судеб мира. Пожилой монах в чёрной рясе, склонившись над листом бумаги, медленно выписывал угловатые буквы латинских слов.
«Увидев, с какой лёгкостью можно вырастить плоды христианской веры в душах людей в этих землях, не будет неуместным написать во все главные университеты христианского мира, чтобы очистить нашу совесть и озадачить их разум, поскольку с помощью их многочисленных достоинств и знаний можно было бы излечить столько зла, обратив множество неверующих в веру их Создателя, Искупителя и Спасителя. Мы обращаемся к ним, как к вышестоящим и как к священникам, желая, чтобы видели они в нас рабов и детей Господа. Плоды, которых можно здесь достичь с их помощью и благосклонностью, велики. И пусть те, кто не может сюда прибыть, помогали бы тем, кто вызвался во славу Господа и во спасение душ участвовать в величайшем духовном утешении и удовлетворении, которых мы по счастью удостоены. И если готовность этих земель принять христианство так велика, как нам кажется, то мы не замедлим отдать должное его святейшеству, потому как он является представителем Иисуса Христа на земле и пастырем тех, кто в него верит, а также и тех, кто расположен к тому, чтобы познать своего искупителя и спасителя и перейти под его духовное руководство. Мы не забыли написать и всем преданным и святым монахам, которые живут желанием прославить Иисуса Христа в душах, его не знающих; и сколько бы миссионеров ни приехало сюда, чтобы осуществить своё желание, найдётся место для всех в этом великом королевстве и в другом, большем, — в Китае. А сюда, в Ниппон, можно ехать, не опасаясь получить плохой приём, как от китайцев. Да будет сохранено правление императора, который, мы надеемся, по воле Божьей станет нашим другом, и мы с лёгкостью добьемся от него заверений в его дружбе. Мы очень надеемся, что, если Господь Бог даст нам ещё десять лет жизни, мы увидим величайшие события в этих землях для тех, кто из Европы прибыл, и для тех, кого Бог в этих землях подвиг к познанию его истинного учения. И к 1581 г. от Рождества надеемся скромно написать вам о том, что сделано в Мияко и в университетах, чтобы Иисус Христос стал там известен. В этом году два бонзы поедут в Индию. Они обучались в университетах Банду и в Мияко, а с ними поедет много других японцев, чтобы изучать нашу святую веру».
Сьюпириор иезуитской миссии в Японии Луиш де Алмейда отложил перо и устало облокотился о край палисандрового стола. Прожитые годы давали себя знать, и с каждым днём это чувствовалось всё сильнее. Он ещё раз перечитал своё послание папе Григорию XIII, который внимательно следил за действием ордена на краю Ойкумены. В этот момент перед ним бесшумно появился служка в простой рясе и услужливо склонился перед главой католической миссии.
— Э-э-э, брат Гильермо? — полувопросительно сказал Луиш.
— Истинно так, ваше преподобие, к вашим услугам, у вас превосходная память, — подобострастно произнёс служка.
— Не старайся льстить мне, Гильермо, — усмехнулся сьюпириор. — Надеюсь, пока я ещё правильно оцениваю свои способности, но вот возраст даёт о себе знать. Впрочем, оставим это. Ты что-то хотел мне сказать?
— Мальчишка Ёсио, сын садовника, прибежал из порта. Только что в Нагасаки пришла каракка «Санта-Катарина».
— Добрые вести. К нам прибыл генерал-викарий Восточной Индии. Распорядись приготовить всё для достойной встречи.
— Слушаюсь, ваше преподобие.
Луиш встал и прошествовал в жилые покои, где не торопясь принялся приводить себя в порядок — умылся, глядя в отполированный лист меди, подстриг седую бороду… Внезапно в окно ворвался шум со двора, ржание лошадей и скрип колёс. «Ну, вот и Алессандро приехал», — подумал сьюпириор с облегчением и отправился встречать долгожданного гостя.
— Дорогой Алессандро, — начал разговор Луиш, когда они после должных приветствий уселись за стол. — Рад видеть тебя в добром здравии. Надеюсь, путешествие было приятным?
— Мерзкое ощущение, друг мой. Проклятая качка, из трюма вечно несёт какой-то вонью, повсюду сырость и шмыгают крысы. Возле Сяодун дао попали в шторм, чуть не потонули. Два дня ставили запасную мачту. Какое счастье, что под ногами вновь твёрдая земля!
Служки принесли зелёный чай, блюдо с фруктами.
— Слава богу, всё позади и никто не пострадал.
— Увы, после шторма, вспыхнули огни святого Эльма, весь корабль окутали и всполохи на полнеба…
— Ты ошибаешься, на самом деле это не огни святого Эльма, а южное сияние aurora australis. Попробуй, доминус, вот это, — Луиш взял крупный мандарин, начал его очищать. — Называется по-японски «накадзимо-микан». Очень сладкий, необычный
