Агитбригада 3 - А. Фонд
— Молодец, — похвалил я.
Маруся, или как она себя сама назвала, Мими, одобрительно кивнула и переключила внимание на мертвецов в круге. Глаза её при этом загорелись красным и замерцали, примерно, как Енох в волнении.
— Даже и не думай, — на всякий случай сказал я ей. — Иначе наши пути разойдутся. Если ты хочешь идти с нами, то будешь выполнять общие правила и мои приказы.
Мими внимательно посмотрела на меня. Безэмоционально.
— Пойми, Мими, я никого возле себя не удерживаю, и ничего не заставляю. Но если кто-то решил идти со мной, то он прежде всего должен делать то, что я скажу.
Мими продолжала пристально на меня смотреть.
— Так что сама делай выбор. Или ты с нами и подчиняешься общим правилам, или мы расходимся, и дальше каждый сам за себя.
Мими задумчиво рассматривала меня, склонив голову набок. Под этим взглядом я аж взмок.
Наконец, очевидно, приняв для себя какое-то только одной ей понятное решение, Мими кивнула и сказала:
— Ы!
— Это означает согласие? — на всякий случай решил уточнить я.
— Ы! — настойчиво повторила Мими и потеряла ко мне интерес, переключившись на чашу с рыбой. Заключалось это в том, что она, пьяно покачиваясь, бродила вокруг ритуального круга и, хищно раздувая ноздри, принюхивалась к чаше с дохлой рыбой.
— Ты вилы взял? — тут же влез Моня, бросая на неё опасливые взгляды.
— Какие там вилы! — возмутился я, — чёртов Енох сбежал, сбросив на меня Мими.
— Кто бы сомневался, — ядовито хихикнул Моня.
— Между прочим, я бы попросил! — возмущённо проревел Енох, появляясь прямо из воздуха. — И за спиной обсуждать — это признак невоспитанности…
— Енох, — мстительно перебил я его словоизлияния. — Проведи Мими инструктаж, как тут у нас и что. Теперь мы с Моней сходим за вилами. И не отходи отсюда никуда!
Моня довольно захохотал, Енох что-то сварливо пробурчал, что, очевидно, означало крайнюю степень негодования, но я его слушать не стал, ибо это будет надолго.
Мы с Моней вернулись в деревню.
— Здесь все дома пустые, — пояснил я ему. — Люди исчезли, скот с хлевов исчез. Даже следов на земле нету. Только еда в печи горячая осталась и сено свежее в хлеву.
— Этого не может быть, — растерянно вякнул Моня.
— Согласен, — подтвердил я, — но это именно так и есть.
— Они не могли просто взять и испариться.
— Да? — я аж остановился и скептически посмотрел на Моню, — тогда что здесь произошло, по-твоему?
— Ну, я не знаю, — дипломатично увильнул Моня, — ты у нас главный, ты и решай.
— А на что оно мне? — задал резонный вопрос я.
— А зачем ты тогда всё это затеял?
— Возьму вилы, заберу чашу и камни и свалю отсюда.
— А Гудкову что скажешь?
— Ну… что они мертвы… — пожал плечами я.
— И он сразу же возьмёт и тебе поверит, да? — язвительно хмыкнул Моня.
Меня аж досада взяла. Как ни крути, а он прав, Гудков мне не поверит. Более того, зная Зубатова, вполне могу допустить, что эти убийства могут повесить и на меня. А если и не сами убийства, так то, что бросил трупы здесь.
Чёрт! Куда не кинь — всюду засада.
И что делать?
Решение возникло, как ни странно, в момент, когда я выбирал вилы среди наваленных скопом инструментов в одном из сараев.
— Вот эти бери! — одобрил мой выбор Моня, — у них ручка длиннее и крепче.
Я взял вилы и, на всякий случай прихватил топор.
И тут появилась Мими.
Сонно щурясь на солнце, она подошла к нам почти вплотную, так, что Моня, тоненько взвизгнув, растворился в воздухе.
И этот гад бросил.
— Ну, что тебе? — нелюбезно спросил я. Спросил, внутренне замирая. Но подавать вид, что я опасаюсь, было неправильно. Нужно сразу продемонстрировать, кто в стае главный, иначе пойдет разброд и шатание, а я этого допустить не могу.
— Ы! — сказала Мими.
— Я тебя не понимаю, — пожал плечами я.
— Ы! — настойчиво повторила Мими и поманила меня пальчиком.
Ну ладно, пойдём поглядим.
Я вышел со двора на улицу. Мими пошла вперёд, а я опять поплёлся следом.
На окраине деревни она показала на слабо накатанную дорогу:
— Ы! — сказала она и показала пальцем куда-то вдаль.
Я посмотрел в ту сторону. Но сколько я бы не прищуривался, проклятое солнце слепило глаза и рассмотреть, что там за «ы», не представлялось возможности.
— Дым, — сказал материализовавшийся сзади Моня.
От неожиданности я чуть не подпрыгнул.
— Тише ты! Так и до инфаркта довести можно! — рассерженно прошипел я.
— Дым от печи. Не костёр, а дым. Там изба, или избы, — повторил Моня, которому солнечные блики совершенно не мешали.
— Ты хочешь сказать, там деревня? — переспросил я.
— Именно так, может, просто пятихатка на отшибе, но избы там точно есть и они сейчас топятся, — сказал Моня, а Мими согласно кивнула.
— Так, — глубокомысленно сказал я, думая, а зачем мне эта деревня.
— Там можно попросить телегу и лошадь, — подсказал Моня, поняв, что я зависаю, — и перевезти трупы в город. Как доказательство. Иначе Гудков тебя сожрёт.
— Понятно, — но я таки решил сперва вернуться и забрать чашу и камни, раз Енох говорит. Авось потом пригодится всё это.
Не буду описывать, с какой попытки удалось подцепить эту чёртову чашу, да так, чтобы не расплескать её содержимое.
— И что теперь с этим дальше делать? — пробормотал я, склонившись над чашей, до полвины, заполненной подсыхающей, словно испорченное желе, кровью, из которой торчала дохлая, воняющая тухляком, рыба. Глаза у этой рыбы, между прочим, были разного цвета — один вишнёво-коричневый, второй — желтовато-зелёный. Интересно, в природе разве такое бывает?
— Как что? Забирай чашу и начинай собирать камни, — склочным голосом старой еврейской бабушки подсказал Енох.
— Это я понимаю, — сказал я, — с рыбой что делать?
— На ужин… — опять развеселился Енох, но под моим тяжелым взглядом сник.
— Выбрось её обратно, на то же место… — посоветовал Моня.
— Вот кто тебя, такого дурака, спрашивает? — возмутился Енох, — эту рыбу
