Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Романова
На Сереге, например, рукоприкладство висит по отношению к тем фрицам, да еще и оскорбление, и хрен его даже знает, что хуже по последствиям. У этих европейцев, кстати говоря, принцип поглощения меньшей вины большей не работает, так что это два отдельных преступления, карающихся тоже по отдельности. На Володе с Наташкой, если даже и не усматривать в заваленном из подводного ружья хулигане превышения пределов необходимой обороны, один хрен висит браконьерство, да и само подводное ружье на пляже, специально для подводной охоты не отведенном – тоже отдельное прегрешение. Ну, чтоб посадили – это вряд ли, конечно, но арест до выяснения и нехилый штраф – это к бабке не ходи. Юльке аморалка светит за купание голышом вне специального нудистского пляжа, и никого не гребет, что никто посторонний ее в таком виде не наблюдал и ничьи нравственные устои таким манером не попраны – факт есть факт, и тут тоже дело пахнет арестом и штрафом, хоть и поменьше. Ну, и на мне хулиганка в виде драки с Серегой, и хотя заявлять друг на друга мы с ним, конечно, не станем, следы-то в виде фингалов налицо, и не факт, что довод «мы уже и сами меж собой разобрались» имеет хоть какое-то значение для испанских законов. И даже если и не штрафанут, то уж ареста до выяснения едва ли удастся избежать. Впрочем, один хрен имеются еще и трупы, из-за которых нас всех один хрен заметут как свидетелей, и никого, опять же, не гребет, что инцидент с ними мы все согласны считать исчерпанным. Млять, влипли!
– Думаете, это эти, толкиенутые? – спросила Наташка.
– Реконструкторы, – поправил ее Серега, но уверенным его тон не выглядел.
– Сдается мне, что хрен там, – заявил я, показывая трофейный тесак, прихваченный у убитого пращника по пути. Его лезвие имело остро отточенную режущую кромку, что было строжайше запрещено правилами всех без исключения исторических клубов.
– Маньяки какие-то! – сдавленно проговорила Юлька.
– Причем фанатичные – взгляните на их ноги, – я указал на босые мозолистые ступни, явно привычные обходиться без обуви.
– И видок у них какой-то бомжеватый, – добавила Наташка, указывая на замызганные туники и грязные засаленные космы.
– А еще я первый раз вижу реконструкторов, у которых есть деньги на весьма натуральную экипировку – дорогое, кстати, удовольствие, – но нет на стоматолога, – Володя указал на щербатый рот последнего из убитых отморозков.
– И что из всего этого следует? – подозрительно поинтересовался Серега.
– Мыылять! – дружно вырвалось у нас хором после того, как мы переглянулись и поняли, что думаем об одном и том же.
– Каррамба! – поддержал нас испанец. – Мы только появляться там, – он указал на гребень гряды, – они кричать, я немножко понимать.
– Разве они говорили по-испански? – усомнилась Юлька.
– Нет, язык не испанос. Я есть не кастилец, я есть баск. Их слова похожий на язык баск, я немножко понимать.
– Так нас чего, в Страну басков закинуло? – не понял Серега.
– Нет, – мрачно ответил Васкес. – Они показывать на сеньорита Наташа и кричать про деньги и Малака. Малака – это сейчас Малага, старый название.
– Финикийское, – уточнила Юлька. – А баски считаются прямыми потомками испанских иберов.
– Мыылять! – снова дружно вырвалось у нас у всех. – Вот это попали!
– В общем, они хотели продать тебя этим долбаным финикийцам за хорошие деньги, – разжевал Володя Наташке.
– А мне показалось, что они меня по кругу пустить хотят!
– Сперва по кругу, а потом продать, – уточнил Володя.
– А почему?
– Ну, они ж тут все черные, а ты блондинка, штучный товар.
– Так себе бы оставили, раз штучный товар!
– Себе не получится – увидит вождь, позарится, придется подарить, – разжевал я. – Вождю ж разве откажешь? А какую он награду даст – хрен его знает. Может и ничего не дать или дать жалкие гроши. А финикийцы заплатят настоящую цену, у них ведь административного ресурса нет.
– Вы только-только попали, а уже рассуждаете, как настоящие рабовладельцы! – обиженно надула губки Наташка.
– Такова се ля ви! – пояснил Серега, и мы опять дружно расхохотались.
– Кажется, сеньор Васкес, наш арест отменяется? – схохмил я.
Тот – вот умора, млять – достал свою служебную рацию, попытался связаться с начальством, а когда из этой затеи ни хрена не вышло, повторил попытку с собственного смартфона – естественно, с аналогичным результатом. Когда он выругался, я под смешки наших протянул ему свой, то же самое сделали и Володя с Серегой, и тогда только мент, окончательно осознав обстановку, рассмеялся и махнул рукой…
Смех немного разрядил обстановку, подняв настроение, но если серьезно, то попали-то ведь мы капитально. Явная древность, рабовладельческие времена, да еще и достаточно архаичные – иберы местные еще не романизированы, раз на собственной тарабарщине шпрехают. Стало быть, римского имперского порядка нет еще и в помине, и творится тут полный беспредел – если, конечно, за тобой не стоит могущественный род, который сурово спросит с твоего обидчика. Короче – Кавказ в чистом виде. О том, чтобы скрытно пробраться в более благополучные места, оставшись не замеченными аборигенами, не стоит и мечтать. Это нас, современных городских жителей, несложно вокруг пальца обвести, а туземцы тутошние все поголовно охотники и следопыты, и не нам с ними в этом тягаться. Так что легализовываться нам так или иначе придется, просто желательно несколько оттянуть этот неизбежный момент, дабы успеть к нему хоть как-то более-менее подготовиться. Ну и, само собой, не отбросить за это время копыта от голода и жажды.
Обсудив расклад, мы пришли к
