Длинный ствол – короткая жизнь - Комбат Мв Найтов
Без потерь не обошлось, но танки вернулись все в Стайки, два из них на буксирах. Пехота и минометчики тоже немного пострадали из-за артиллерии противника. Но большая часть программы минимум была выполнена. Сам я «работал» в отвлекающей группе, мы пошли «вприсядку» перед немцами на расстоянии 850 метров по прямой, отвлекая их от подрывной группы. Один «ахт-ахт» и три противотанковые «пятидесятки» на этом берегу реки составили наш «доход». И, вроде как, попали несколько раз по орудиям на том берегу реки. Но ночь, хрен чего разглядишь! Минометчики достали еще одну «88», мы ее даже и не видели. У двух поврежденных танков выбиты «ленивцы». Все вроде хорошо, да вот Ставка теперь требует Борисов, левобережный. Блажен, кто верует! Хотя, если так не подставлять под огонь гаубичный полк, то задача решаемая. Выдвигаемся вперед, усиливая оборону на правом фланге. Действовать ночью немцы не любят, им Люфтваффе подавай! А мы зарываемся, зарываемся и зарываемся. Бедные ладошки! Хоть бы траншеекопатели кто-нибудь «изобрел». Из пяти мостов в Борисове остался один: железнодорожный. Следующий день показал, что немцам Борисов стал глубоко не интересен. Технику они побросали, благо что летом и вода теплая, и речка не слишком широка. Да и погибать за фюрера – дело тухлое! Выбомбит люфтваффе – они пойдут дальше. Пока работает оно и артиллерия противника. Вялая перестрелка в районе «старого» города, который ни Крейзер не хочет брать, ни немцы не пытаются отходить. Так как к утру 3-го июля и район Веселовской переправы перешел под наш контроль, и она запылала, то новые тактические приемы уже освоены «Пролетарской» дивизией. Добиваем отдельные немецкие подразделения, оказавшиеся на нашем берегу. Подвозим боеприпасы, с некоторым трудом. Расстались, видимо окончательно, с танковым училищем, они убыли в эвакуацию. А так, роем, роем и еще раз роем. Занятие довольно скучное, но необходимое. Затем нас вернули под Чернявку, так как там появились Т-III той же 18-й дивизии, но со значком «водолаза» на правой стороне башни.
Однако, это служило маскировкой основных действий вермахта. Прорыв они осуществили значительно левее и правее, вне ширины фронта нашей дивизии, у Березно и Бабцов. Задержать их удалось только на неделю. Даже окончательно выбить их из Борисова не успели. Теперь «выравниваем линию»: основные части дивизии отходят к реке Нача, это за Лошницей. Пополненный 175-й полк будет играть роль арьергарда и действовать из засад. Но нас отводят к Кладзям, создавать там противотанковый рубеж. Неудачу в одном месте вермахт компенсирует в другом. Но, насколько нам известно от пленных, 18-ю танковую дивизию отводят на переформировку во Францию. Жаль, что нам таких условий не предоставляют! Машин в батарее поубавилось, так что не все имущество удается загрузить на них и на танки. Орудия ушли, мы же, как пехота, добираемся к месту назначения на своих двоих. Если сумеют разгрузиться, то приедут за нами. Жарища, печет так, что деваться некуда. А шлепать 34 километра с полной выкладкой. Да и с кормежкой некоторые проблемы. Выдали сухим пайком, якобы на три дня, а там по банке тушенки 420 граммов на двоих, и банка каши каждому. Половина буханки хлеба. Поэтому в первой же деревне устраиваем привал и варим «бульбу», прошлогоднюю, из вскрытых и вывезенных буртов. Её довольно много, вывозили явно второпях. Обед не занял много времени, но картохи отварили довольно много, поэтому я положил «лишнюю» картошку в котелок, добавил воды, в которой ее отварили, размял ее в пюре, и добавил туда всю «свою» половину тушенки. Юрий, из взвода управления, с которым мы «делили» эту банку, сделал тоже самое, попросив у меня мой нож с вилкой. Алюминиевой ложкой такую операцию сделать довольно затруднительно, и тоже создал небольшой запас продовольствия на случай долгого пути. Глядя на меня, почти все на батарее «вооружились» немецкими флягами и котелками, благо, что последнее время этого имущество было найдено в избытке. Мертвым оно не требуется.
Котелок припекал задницу, поэтому пришлось его подвесить к рюкзаку. В отличие от всех вооруженных сил Советского Союза красноармейцы-«пролетарцы» использовали именно «буденновские рюкзаки», а не вещевые мешки. Рюкзаки, правда, в большую серию не пошли, а жаль! Новое пополнение поступает уже без них. Но у нас таких всего пятеро.
Дав людям поваляться на солнышке двадцать минут, я подал команду «Приготовится к маршу!», а затем «Становись!» Средний комсостав уехал на машинах к новому месту дислокации, так было удобнее на маршах, меньше вопросов задают, и постоянно называют меня «старшиной», хотя я И.О. комбата. Назначив головной дозор, арьергард и фланговых наблюдателей, я подал команду: «Направо! Шагом марш». И батарея попылила по дороге. Лес справа, дорога идет вдоль него. Пыли не слишком много, грунтовка хорошо посыпана песком, и только там, где прошли наши танки, грунт был немного вывернут и идти по этому следу было неудобно. Я разрешил одной из колонн следовать ближе к обочине. Через пару километров, заметив появившиеся самолеты противника, мы свернули на дорогу, ведущую через лес к Маталыгам. Восемь километров по теньку, и мы вышли к берегу Бобра. Там сделали короткий привал и переправились через неглубокую переправу. Впереди были Велячицы, где мы планировали встретиться со своими машинами. По времени получалось именно там. Машины должны были ждать нас у плотины через Начу, на правом берегу. Мы находились на левом. Вышли из леса на полевую дорогу, осмотрелись, самолетов не видно. Впереди полевой стан, на котором людей не видно. Вдруг БРД поднял руку с кулаком, и я подал команду: «К бою!». Все разбежались и легли справа и слева от дороги. Последовали сигналы мне подойти ближе. Рывком, и пригибаясь, бегу к дозору.
– Там люди, убитые. – шепотом доложил сержант Обухов. В бинокль было видно лежащих на земле людей в гражданском. Лежали странно, как будто их построили, а затем расстреляли. Я подал знак батарее: «Перебежками вперед». Дождались, когда батарея подтянется, и тогда разведдозор двинулся вперед. Тихо, никто не стреляет, только стрекозы шелестят крыльями, да в небе заливается жаворонок. Там две рощицы справа и слева, где черта спрятать можно. По сигналу сержанта двинулись вперед. Гильзы, наши. И человек двадцать довольно свежих трупов, мужчины-старики, женщины и несколько детишек. Я просто спиной ощутил, что кто-то на меня смотрит! Прыжком ушел в сторону, перемахнув через лежащие тела. Раскатистый выстрел и затвор подал новый патрон, а из рощицы ударил «MG», его не перепутаешь! Вторым выстрелим я его заткнул, но мои «бойцы» – артиллеристы, а не стрелковая часть, поэтому открыли беспорядочную, но частую стрельбу. Под их прикрытием я произвел еще четыре прицельных выстрела, и подал команду: «Перебежками вперед!», указав им направление. Стрельба из рощицы стихла, противник попытался оторваться. «В атаку, вперед!». Кто-то из особо рьяных закричал «Ура», но его не поддержали.
– Обухов! Осмотреть! Остальные, вперед! – роща примерно полкилометра длиной, довольно густая. Еще раз ударил пулемет, но бойцы загрохотали выстрелами так, что было не понять откуда он бьет. Вот он! Посылаю туда три выстрела. Готов! Подбегаю, лежит «лейтеха» НКВД. Выскочили из рощи и увидели пятерых бегущих. Ствол на ветку, и как в тире. Основная неприятность нас ждала у плотины. Троим нашим шоферам и младшему политруку Геслеру придется выписывать похоронки. Их в ножи взяли. В батарее тоже две похоронки и трое раненых. На пустом месте! Прогулялись!
Развернул батарею, прочесали еще раз поле и рощу. Двое пленных: один раненый немец,
