Сапер. Том IV - Алексей Викторович Вязовский
Кравцовым оказался тот самый отличник строевой подготовки. Надеюсь, не его ко мне сторожить и контролировать приставят? Чин у него мелкий сильно, вряд ли он против генерала попрет, если придется.
* * *
Хорошая новость была в том, что мне предоставили почти полную свободу. Как в наборе подчиненных, так и в действиях. Вспомнилась книжечка про мушкетеров, которую я читал на верхотуре в Киеве. Всё, что сотворил предъявитель документа, сделано по моему приказу для блага страны. Ага, только спрос за такое… лучше не думать.
Мне даже захудалого отдельного кабинета не выделили. Вроде как недостоин, что ли? А с другой стороны — здесь не гостиница, и если высшим чинам свой кабинет положен, то таким как я здесь делать нечего. Пришел-ушел, бумаги занес, а потом забрал. Да и куковать здесь нам пару дней всего, потом на место выдвинемся. Так что нет смысла из себя начальника корчить.
Нечего рассиживаться, надо дело делать. В строевой отдел, финчасть, хозу — да мало ли куда. Надо быстренько обрасти барахлом и тыл бумажками прикрыть. А то смешно сказать, у меня даже пропуска для хождения в ночное время до сих пор нет! Но до того — обещанная встреча с парнем из органов.
Кравцов поводил по коридорам, завел в кабинет какой-то. Видать, тут какие-то мелкие штабные обитают — столов много, восемь штук, шкафы, стеллажи. Один телефон на столе стоит. И кроме чернильниц да настольных ламп — ничего. Блюдут режим секретности, молодцы.
Мне навстречу поднялся и шагнул какой-то низкорослый, на полголовы меня ниже, мужичок. Лет тридцати пяти, коротко стриженый. Я бы даже предположил, что он примерно недели полторы назад перестал брить голову и сейчас волосы только начали отрастать. А что, от вшей хорошо помогает. Брови лохматые, даже кустистые какие-то, и рыжие. Причем на голове волосы темные. Глаза — вот посмотришь и подумаешь, что перед тобой школьный учитель младших классов. Взгляд добрый, прямо хочется улыбнуться. Нос обычный, чуточку в сторону свернут, может, боксом занимался. На подбородке газеты кусок приклеен, видать, порезался, когда брился, а потом забыл снять.
И петлицы краповые, три шпалы. Вот куда надо смотреть сначала надо было, а не бумажку рассматривать. Получается, звания у нас почти одинаковые. И ладно. Лишь бы пакости не творил, а там сработаемся. Если получится.
— Капитан Евсеев, Степан Авдеевич, — протянул он руку. Да, я обратил внимание, что «госбезопасности» он пропустил. Специально, что ли, показать, что на главенство не претендует? Типа, не переживай, мы тебя потом не больно расстреляем?
— Полковник Соловьев, Петр Николаевич, — ответил я рукопожатием. — Будем вместе работать, значит?
— Да, выходит, что так.
Вроде и хорошо, что с самого начала он вот так запросто, без строевого смотра. Кстати, а где же Кравцов? Я оглянулся, но успел увидеть только закрывающуюся дверь. Не очень-то и надо. Если что, спрошу у кого-нибудь, не в пустыне.
— У вас газета, — я показал пальцем на подбородок.
— Ой, извините.
Да он смутился, что ли? Не может такого быть, чтобы притворялся. Не артист всё-таки. Хотя кто ж его знает, возможно, клочок бумаги он специально приклеил, чтобы эту сценку разыграть? Хватит, а то так скоро в толчок заглядывать начну в поисках соглядатаев. Работать надо. Не этот, так другой будут обо мне докладывать куда надо. Возможно, с самыми мелкими бытовыми подробностями.
Впрочем, капитан оказался приобретением ценным. Потому что знал здесь, что и как. Выяснилось, он уже неделю на месте осваивается в ожидании отправки на новое место службы. Ладно, время будет, уточню позже, что там у него раньше было. В блокнотик я себе координаты этого Степана записал.
Он же мне и рассказал, что есть у нашей группы уже машина — сильно эксплуатированная эмка. И водитель, который знает не только Москву, но и все окрестности в радиусе три сотни километров. Пока здесь будем — передвигаемся с комфортом. Ждали исключительно моего появления и ценных указаний. Интересное дело, отчислили меня гораздо позже, чем тут ждать начали. Может, ветер как раз отсюда подул? А кто же мне признается теперь?
— Мне бы найти человека одного, — решил я закинуть удочку. — Вроде как должен числиться за штабом Кирпоноса.
— Поищем, — достал записную книжку Евсеев. — Давайте данные.
— Лейтенант Ахметшин Ильяз, сапер. Год рождения… восемнадцатый, что ли. Молодой, короче. Воевал на Юго-Западном.
— Если есть такой, то никуда не денется, — закончив писать, уверил меня Степан. — Вы поезжайте пока на склад наш, получите полагающееся, а потом возвращайтесь, может, результаты будут уже.
* * *
А хорошо быть начальником! Машину тебе под задницу сунули, шофера дали, аж целого сержанта Потапова Мишу. И что с того, что автомобиль на чермет пора сдавать? Ездит — и то хлеб. Зато и интендантская служба со всем почтением, одели и обули, аж завидки берут. Отвезли барахло домой, пообедал с водителем, хоть тот и отнекивался поначалу, и назад на службу.
А тут и радостная новость — нашелся Ильяз. Живой и, возможно, здоровый.
— Степан Авдеевич, дайте там команду, пусть подготовят приказ о командировании его в наше распоряжение. Я к комфронту.
У Кирпоноса в приемной очередь сидела. пять человек, и все как один — со звездами в петлицах. У кого две, у кого три. Мои четыре шпалы тут не играют. Но я ж не пацан какой, бегать узнавать, когда меня принять смогут. С генералами я поздоровался, конечно. Они в мою сторону мельком взглянули, не все даже, и вернулись к обсуждению своих небожительских дел.
Я подошел к адъютанту, попросил доложить.
— Там сейчас совещание будет с командармами, — кивнул Витя на генералов. — Через часик позвоните.
Да уж, когда собираются кучей командармы, тут большой скорости не жди. Час — это еще по-божески. К тому же к этим пяти вон, еще парочка успели подтянуться. Так что я с легкой душой пошел к своей куцей команде. Лучше чайку попить, намного полезнее для организма.
Кстати, чай у нас был — закачаешься. Народ в большинстве своем пьет морковный. С непривычки дрянь невообразимая, но потом втягиваешься. Красноармейцам положен грузинский, грамм в сутки. Тоже не бог весть что, но по сравнению с корнеплодом — блеск. А вот Евсеев, предложив почаёвничать, достал из сидора чуть примятую с одного боку красную жестянку, на которой был нарисован улыбающийся здоровяк в голубом пиджаке и белых штанах. А под мужиком надпись «финест цейлон теа». Для сомневающихся в содержимом товарищ держал в руке чайную чашку.
— Из Ирана по случаю передали, — объяснил Степан происхождение богатства. — Угощайтесь.
* * *
Звонить не пришлось — адъютант сам побеспокоился. Интересно, я в нашем закутке номер телефона не знаю, а он в курсе. Впрочем, ему по должности положено найти кого надо в кратчайшие сроки.
Я зашел в приемную. Ага, еще не всё прошло. В дверном проеме стоял один из генералов, и вяло пытался возражать что-то Кирпоносу.
— Я сказал, значит, делайте! — донесся голос комфронтом. — Если вы так будете относиться к работе, Григорий Давыдович, то у меня будет другой начальник штаба!
Генерал пошел, сжав кулаки. А что сделаешь, товарищ генерал, кому сейчас легко? Я вспомнил Василия Ивановича Туликова. Эх, какой мужик был! Я его один раз только и видел, мягко говоря, в расстроенных чувствах. Уж он вряд ли бы стал с Кирпоносом спорить. Надо чего-то добиться, он бы подвел дело так, что командующий сам решение изменил. А вот так, на пороге лаяться…
— Заходите, вас ждут, — позвал меня адъютант.
Михаил Петрович, видать, чертей давал всё время, пока шло совещание. Вон, волосы даже всклокоченные, лицо красное.
— Чайку, может? — спросил я по старой памяти.
— Да тут… — махнул он рукой. — Водки бы стакан, а потом второй сразу. Расстрелять парочку баранов, чтобы другие шевелились хоть немного! Элементарные же вещи втолковывать приходится! Сколько можно, а? Ладно, что у тебя?
— Вчерне если — завтра готовы будем. Людей подтянуть надо немного, но начинать можно сейчас. Встречался утром с Мельниковым.
— Как он? — сразу влез с вопросом Кирпонос.
— Хорошо поговорили, он мне своего сотрудника прикомандировал, грамотный, опытный. Воевал. Понимающий. Я, признаться, боялся, что будет Безлюдько какой-нибудь.
— Это кто такой?
— Да был у меня куратор, когда операцию готовили. Я, конечно, сглупил немного, но он ко мне как к мусору относился.
— А из-за чего конфликт произошел?
Странно,
