Физрук: назад в СССР (СИ) - Валерий Александрович Гуров
Все-таки сложно понять этих людей другой эпохи.
— Всякое может приключиться, — директор ослабил галстук. — Понимаете… Прошлого физрука ребятишки до больнички допекли.
— Нервы?
— Перелом.
— В смысле?
Павел Павлович показно развел руками.
— Ну, я же говорю, класс сложный, экспериментальный, так сказать, со всей параллели набранный. К ним особый подход нужен.
— Дурачки, что ли?
Решили, выходит, новичку спихнуть. Ну и ушлый вы народ, а еще педагоги.
— Ну, зачем вы так? Есть там трудные подростки, и второгодники имеются.
— А нормальные ученики там присутствуют? Хоть в каком-то количестве?
Директор лишь пожал плечами.
— То есть со всей параллели вы запихнули в один класс самых отъявленных хулиганов и второгодников? Так?
— Ну… В общих чертах.
— Говорите как есть, Пал Палыч.
— Понимаете, у нас и так школа успеваемостью не блещет. В Литейске мы на последних позициях среди прочих средних школ. Вот и придумали собрать всех неблагонадежных учеников в один класс, чтобы они не мешали учиться другим детям. Не отвлекали их, плохому не учили, так сказать.
— И на какого они равняться будут? Второгодники эти? И какой дурак это вообще придумал?
— Я, — нахмурился директор.
— А почему мне пихаете этот класс? — прямо спросил я. — Неужели не нашлось более опытных педагогов?
— Вы молодой, сильный, вы справитесь. Идите, Александр Сергеевич, готовьтесь к первому сентября, — директор хитро прищурился, подкручивая ус.
Тоже мне, оратор, прямо Левитан.
Я вышел из кабинета совсем охреневший. Твою душу мать! Я что? Физрук? Да еще с экспериментальным, а вернее — полностью отмороженным классом? Даже факт попадания в прошлое меня не так ошарашил, как моя внезапно начавшаяся педагогическая карьера.
Так-с… Спокойно, Вова, вернее, уже Сашок, не кипишуй раньше времени. Прорвемся… Мне вот интересно, если я не могу сам уволиться, а меня уволить могут? За плохую работу, например? А?
— Александр Сергеевич, — на сей раз меня окликнул женский голос.
Я обернулся, в полосе света посреди коридора, у окна в свежеокрашенной раме, светилась та самая блондинка. Она замерла, картинно изогнув спинку, отчего тесная юбка натянулась на упругих ягодицах. Казалось, черная ткань сейчас лопнет.
— Как вы себя чувствуете? — улыбнулась училка.
Хм… А может, все-таки выдержу я три года здесь? А?..
Глава 3
Подкатываю.
— Великолепно, — отвечаю. — Простите, я тут у вас новенький, имени отчества вашего пока не запомнил.
— Людмила Прокофьевна, — пропела блондинка.
— О, совсем как в «Служебном романе»! — проявил я эрудированность в советском кино.
Хорошо хоть что-то помню.
— Да, — зарделась училка. — Мне все так говорят!
— Но! — Я воздел указательный палец и ее взгляд застыл на мне. — Вы гораздо симпатичнее персонажа!
— Спасибо! — Людмила Прокофьевна сделалась совсем пунцовой. — Вы сейчас в общежитие?
— Да, — признался я, — только дороги туда не помню. Я тут совсем недавно.
— Это ничего, я вас могу проводить.
Ого… В голове мелькнули приятные «пошлости». Неужто — до самой комнаты? К такому развитию интимных событий я привычен, но вот чтобы так сразу, в одна тыща девятьсот восьмидесятом сразу после пули в башку, полученной от голой чиксы в две тысячи двадцать третьем?.. Не слишком ли круто⁈ Но плохо я знал местные нравы. Честно говоря, я их вообще забыл, хотя когда-то жил в этом времени. Второй раз в одну реку вошел…
— Правда, мне на Ленина, а вам — на Красногвардейскую, но это рядом, — продолжала Людмила Прокофьевна.
Многозначительно киваю, будто врубаюсь в тему, хотя где эти улицы — понятия не имею. Мы движемся вдоль длинного и унылого, как устав караульной службы, школьного коридора. Окна вымыты. Двери классов, пол, стены — все сверкает свежей краской и пахнет скипидаром. Сразу видно, что школу подшаманили за лето. Только все одно — тоска. Хм, а я ведь еще помню «школьные годы чудесные», хотя лет сорок прошло с тех пор, когда я последний раз шатался по такому вот коридору. Пялился на ножки сверстниц и молодых училок, курил за углом и ненавидел завуча.
— Давно вы работаете в школе? — продолжаю я светский треп, чтобы отвлечься от лишних пока воспоминаний.
— Семь лет, — отвечает. — Сразу после педучилища.
— И у вас это… с детства?.. Ну… сеять разумное, доброе, вечное?..
— Вы имеете в виду — желание стать педагогом?.. Нет, что вы!.. Я на биофак МГУ поступала, но по конкурсу не прошла…
Ага, значит, она биологичка… Взгляд невольно задержался на выпуклостях ее юбки. Не идет, а пишет. Захотелось слегка шлепнуть, по старой привычке. Нет, может не так понять… Облико морале… По опыту знаю, что с такими дамами нужно тоньше работать, если хочешь добраться до стадии, когда наутро она наденет твою рубашку…
Блин! Да и о чем я сейчас думаю⁈ Мне надо как-то педагогическую карьеру налаживать, а я в этом «бизнесе» ни в зуб ногой. Отличник с красным дипломом, бляха. Спортсмен, комсомолец и просто…
И просто неудачник. Разве нет? Не мог я в сынка номенклатурщика попасть, ну или в отпрыска знаменитого писателя, например. Сейчас у них спецпаек, госдачи, путевки в санаторий и прочий сервелатный дефицит. А тут начинающий педагог. Но ничего… С низов начинать — не привыкать. Хотя, сейчас профессия учитель в Союзе — очень даже в почете, насколько я помню. Только зарплата меньше раза в два, чем у простого тракториста.
— Слушайте, Людмила Прокофьевна…
Она потянулась ко мне, как подсолнух к солнцу.
— Да, Александр Сергеевич?
— У вас никаких педагогических учебников не завалялось?.. Люблю, знаете ли, освежить гранит науки…
— Какая требовательность к себе, — с неподдельным уважением произнесла биологичка. — Только после института и снова за учебники… Я вот уже лет пять туда не заглядывала… Посмотрю… Кажется что-то осталось по основам педагогического мастерства, методике внеклассной работы и физическому воспитанию…
— Сгодится! — кивнул я. — Мне забежать к вам за книжками?..
— Нет, ко мне — неудобно, — отрезала она. — Я вам завтра в школу принесу.
Завтра… В школу. Меня даже передернуло от этих слов, от одной мысли, что буду читать теорию педагогики.
— Что с вами, Александр Сергеевич?.. — проявила заботу коллега. — Вам плохо?.. Я бы на вашем месте к врачу сходила. Все-таки головой ударились…
— Морпеху и столб не помеха…
— А вы и в армии служили?..
— Да! — сказанул я, и спохватился.
Сколько Сергеичу лет-то? Успел ли он срочную отрубить, учитывая пятерик в институте?.. Надо придерживать себя за язычок, а то настучит блондинка куда следует… Кто ее знает… К счастью, Прокофьевна не стала развивать тему. Мы спустились на первый этаж школы, миновали раздевалку, где дремала на стуле старушка в черном сатиновом халате и цветастом платочке. Вышли на улицу. И здесь меня реально вштырило.
Казалось бы, ничего особенного. Пожелтевшие листья тополей. Асфальтовый пятачок перед немного щербатым крыльцом. Забор из железных прутьев. За забором — воля. Мы вышли на волю и мимо нас пронеслась «Волга». ГАЗ-24. Желтое с шашечками такси. А следом — прогромыхал по рельсам красно-белый трамвай, каких я уже лет пятнадцать не видел. Ну трамвай — ладно. В провинции такие и сейчас еще ползают… Вернее — будут ползать через сорок лет… Рехнуться можно…
Короче, не трамвай даже и не шашечки меня зацепили, а выцветший, некогда кумачовый транспарант, растянутый над проезжей частью: «РЕШЕНИЯ XXV СЪЕЗДА КПСС ВЫПОЛНИМ!». Елы-палы! Так ведь еще дорогой Леонид Ильич жив! И вновь продолжается бой и сердцу тревожно в груди… Только сейчас до меня стало окончательно доходить, что все это взаправду… И в этом мне придется существовать. Без айфона, Тырнета, отдыха на Бали, отслеживания котировок, заказа на дом пиццы и девочек…
Людмила Прокофьевна посматривала на меня с тревогой, но молчала. Не болтлива. Это хорошо. У меня и впрямь пропала охота языком чесать. Никогда за собой не замечал склонности к самокопанию и прочим соплям… Чувствительные в бизнесе не выживают… Да вот кто сказал, что личность Владимира Юрьевича Данилова полностью заместила личность Александра Сергеевича… как его по фамилии?.. Правда, судя по литым бицепсам, Сашок парень крепкий, но вот что у него там в душе творилось?..
— Ну вот мы почти и пришли, — сказала биологичка, беря меня за локоток и притормаживая у перекрестка. — Мне — направо. А вам — прямо. Красногвардейская тринадцать.
— Спасибо, Люся! — пробормотал я, перехватывая ее прохладные пальчики и целуя их.
Она резко выдернула руку. Огляделась испуганно. Произнесла строго:
— Для вас я пока что Людмила Прокофьевна Ковалева.
— Благодарю вас, товарищ Ковалева!
— До завтра, Александр Сергеевич!.. Книги я захвачу!
Она отвернулась
