Араб у трона короля - Михаил Васильевич Шелест
— А если вы, Питер, научите моих музыкантов играть на вашем клавесине также хорошо, как и вы, можете просить у меня что угодно. Всё, господа, перерыв. Играем в фанты. Вы Питер, свой фант уже исполнили. Я назначаю фант для вашей дочери.
Крис сделала книксен.
— Вы, Крис, можете петь?
— Могу, Ваше Величество.
— Тогда пойте! Попросим, господа!
Король захлопал, и его поддержали хилые хлопки. Крис затянула «Аве Мария» и жена, толкнув меня к клавесину, дала свой носовой платок.
Я вступил на второй фразе и сделал хороший проигрыш после первого куплета, чтобы Крис отдышалась. Она тянула песню в замедленном темпе с хорошим вибрато, и я видел, что она ещё не отошла от танцев, поэтому дал ей немного отдохнуть. Зато последнюю ноту Крис тянула восемь тактов.
И зал не выдержал. Король начал хлопать уже на третьем такте, а зал с шестого. У меня эта тема вызывала странные чувства, вероятно связанные с прошлой жизнью. Я до последней ноты был строг и сосредоточен, а на последней ноте слёзы из меня выбрызгивались в буквальном смысле как из фонтана.
Лорис знала об этом и её платок мне пригодился. Пока все взоры были обращены на Крис, я успел привести себя в порядок.
* * *
— Доча, что ты думаешь о вчерашних событиях? — Спросил я Кристину утром.
— Ты про внимание ко мне Генриха?
Я взял её за плечи, развернул к себе и посмотрел ей в глаза.
— Доча, это не Генрих. Это — король Англии. Ты крокодила в Бразилии видела?
Кристина посмотрела мне в глаза и часто-часто захлопала длинными ресницами.
— Генрих — это крокодил, готовый схватить добычу, когда захочет есть. Особенно, когда добыча сама подошла близко к водоёму и не чувствует опасности. В его руках жизни всех англичан. Он убил или казнил столько подданных, сколько не съели наши индейцы. По его капризу начинаются и заканчиваются войны. Вот, только что, он воевал с франками.
— Зачем ты мне это говоришь? Мне он безразличен, — фыркнула дочь.
— К сожалению, не безразлична ему ты. Хотя…. Почему к сожалению? Может быть и к счастью, если ты будешь себя правильно вести. Ты хочешь стать королевской наложницей?
— В смысле? — Переспросила меня дочь. — Королевской шлюхой?!
— Именно.
— Нет, конечно! — Возмутилась она.
— А женой?
— Королевой?
— Нет. Не королевой. Женой короля. Жёны королей только внешне считаются королевами, а на самом деле они просто жёны. И как были подданными короля, такими и остаются, до старости. Если не начинают считать себя равными королю.
Я замолчал.
— И что происходит тогда? — Спросила дочь.
— Жёны теряют свои головы, — ответил я. — Король их съедает. Как у нас в Бразилии. Король может съесть любого своего подданного в любой момент. Особенно если кто-то начинает вредничать.
На лице дочери стало проявляться понимание. Она выросла среди индейцев, и как мы не оберегали её от местных традиций, она их знала и не удивлялась. Когда слышала про ритуальные убийства, с которыми я и не собирался бороться.
— Ты поняла, да? Что мы все пленники Генриха Восьмого которых он может…
— Ну, хватит, папа… Я всё поняла.
— Молодец.
— И что мне дальше делать? Он ещё вчера ко мне приставал. Пошли, да пошли в апартаменты.
— Я, почему и спросил тебя… Ты девочка взрослая. Мария Болейн была официальной наложницей Короля несколько лет и даже родила от него нескольких детей. Потом она ему наскучила. Сейчас он добивается Анны Болейн, но её отец, который думал, что Мари, отдавшись Генриху, сможет стать его женой, изменил тактику и запретил Анне вступать в связь с королём до женитьбы. Поэтому Анна строит из себя недотрогу. Они с Генрихом встречаются только в присутствии родственников Анны.
— Но у короля есть жена!
— Генрих отягощён мыслью о наследнике мужского пола, которого не может дать ему Екатерина, и ищет способы развестись. Вот ещё одна участь жены короля: не можешь родить наследника, освободи место для другой. И это надо учитывать.
— Да, с чего ты начал этот разговор? В наложницы я к нему не пойду, в жёны тоже нет особого желания. Я лучше к крокодилам вернусь, чем за Генриха выйду.
Она помолчала и спросила:
— А других женихов нет?
— Боюсь, — засмеялся я, — даже замужество тебя не спасёт.
— Ну и зачем мы тогда сюда приехали? — спросила дочь, едва не плача. — Куда ты меня привёз?
— Ты не истери. В Бразилию я тебя отправлю хоть сегодня. Но и король, не такой уж и «крокодил». Это я, как всегда, слегка гипертрофировал проблему. Слегка нагнал на тебя жути.
— Ничего себе, слегка! Меня аж колотит.
Я подошёл и обнял её.
— Если будешь королю хорошей женой и будешь правильно себя вести, всё может быть хорошо.
— Да, какой женой, пап?! Кто его разведёт?!
— Всё-всё-всё! Это моё дело. Не переживай.
В этот же день, следующий день после бала, после полудня в наш Лондонский дом на Флит стрит заявился Томас Говард. Именно заявился, а не прибыл, как подобает королевскому лодр-казначею. То есть, совершенно без церемоний и без почётного эскорта, а верхом лишь с двумя лакеями.
Я прохаживался во внутреннем дворике, раздумывая, как жить дальше. Моя вчерашняя комбинация с подаренным королю клавесином, настроенным мной под себя, удалась на славу.
Буквально всё произошло так, как я хотел. Я мысленно просил прощения у жены и Крис, которых использовал в «тёмную» и, потирая замёрзшие от упавшего на Лондон холода ладони, периодически произносил: «А! Хуже не будет!». Я, предвкушая интригу, убеждал себя, что выкручусь.
Ещё в Бразилии я для себя решил, что «воровать так миллион и …» Ну и про королеву, само собой…
После разговора с жёнушкой про дочино замужество, я так для себя и решил: делаем подход к королю. По моим прикидкам, Анна Болейн, только что появившись при дворе, ещё не должна была сильно запасть в душу Генриху Восьмому. В мой предыдущий приезд в Лондон о ней ещё не было, как говориться, «ни слуху, ни духу».
Анна — девушка не красивая, но милая и очень «прокачанная» в плане искусства обольщения. Очень образованная и начитанная, музицирующая на нескольких инструментах, увлекалась охотой с помощью арбалета, великолепно ездила верхом. Папа Болейн, похоже, был ещё тот «продуман» и готовил дочерей целенаправленно под Генриха. И ему это удалось в той истории, а в этой история он столкнулся со мной.
Услышав переговоры у ворот, и узнав в одном из
