Экспансия - Алексей Леонидович Янов
К тому же теперь зима не была большой помехой. Воздушные двигатели с лихвой заменили бесполезные в стужу водяные колёса. Перевод на новую механическую тягу воздуходувок, молотов, а также реконструкция доменного и печного оборудования стале- и железолитейного цехов заняли практически всю осень. Тем более что заготовленные запасы руды полностью исчерпались уже к концу лета. В пусконаладочных работах я принимал самое активное участие.
Сегодня, после технического перерыва, предстояло перезапустить доменный процесс на новой, модернизированной производственной базе. Благо, что и руды на складах удалось за осень поднакопить.
Утро выдалось морозным и ясным, но одновременно то ли с неба, то ли с деревьев сыпался совсем мелкий, редкий снежок. Будем считать это хорошей приметой.
Все главные действующие лица были в сборе. С моего одобрения мастер даёт отмашку – начинается загрузка угля. От угольного бункера и до домны выстраивается цепочка рабочих, и, передавая друг другу, по их рукам пошли полные ведёрки с углём. Угля загрузили в общей сложности почти тринадцать тонн. Вслед, аналогично углю, в печь посыпалась заранее размельчённая, обожжённая руда и прочие присадки.
Вот и всё, домна готова к задувке! Мастер даёт команду:
– Включаем воздуходувки!
Как всегда медленно, но уверенно набирая обороты, заработали воздушные двигатели, в другой истории известные как двигатели внешнего сгорания Стирлинга.
– Сопла открыть! – отдаётся очередная команда.
Рабочие-доменщики сноровисто вынимают задвижки и по соплам – трубам, с сильным шипением, в домну начинает поступать воздух. Он через клапан холодного дутья с резким шумом врывается в каупера. Задувка пошла! Температура начинает расти, через полчаса поступает новая команда:
– Открыть клапан горячего дутья!
От горячего воздуха домна вдруг тяжело и громко загудела. Из печи вырвалось облако угольной пыли, которое тут же сменяется сизым дымом над трубой. Плавка началась!
Постояв ещё немного, я удаляюсь в терем. До вечера ничего интересного тут не должно происходить. После первой рудной засыпки через каждые двадцать минут будут добавляться в печь новые порции угля, руды, известкового камня для флюса, а также несколько килограммов мелкого чугуна в крошьях.
Во дворце время пролетело быстро. Поужинав, я вновь спешу на СМЗ, чтобы увидеть «файер-шоу».
Литейный двор заметно выделялся на общем фоне. Его интенсивно освещали пылающие повсюду костры. Ранние декабрьские сумерки заполошно метались, неизменно отступая под напором яркого пламени.
Немного припоздал. Из шлаковой лётки уже вытекал первый расплавленный, пышущий огнём шлак.
– Желоба подготовлены, скоро чугун пустим! – встречает меня мастер – начальник третьей, ночной смены.
Я перевожу взгляд на желоба, прикрытые железными листами, на которых горит уголь. Это было сделано для того, чтобы чугун раньше времени не остывал.
– Не забыли желоба известью обмазать? – уточняю на всякий случай.
– Ничёх не позабыли! – с нотками праведного возмущения в голосе отвечает мастер, являющийся к тому же ещё и миноритарным пайщиком СМЗ.
Через некоторое время он уже обращается к группе рабочих:
– Хватит языками чесать, облачайтесь!
Горновые рабочие, помогая друг другу, одеваются в защитные халаты, перчатки и войлочные шапки. Вооружившись ломом с кувалдами, они подкрадываются к чугунной лётке. Далее следуют осторожные, но в то же время сильные, выверенные удары. Лётка крошится. Рабочие отскакивают, их разом освещает ослепительное белое пламя.
Огненной шипящей рекой чугун врывается в желоб, заботливо укрытый сверху разогретыми железными заслонками. Народ что-то радостно и возбуждённо кричит.
– Хороший чугун! – даёт своё заключение мастер, вглядываясь в исходящий жаром ковш.
Горновые рабочие забили вместе с матюгами лётку. Далее пошла ставшая уже привычной рутинная работа. Чугун первой плавки был разлит по формам. Чугун второй плавки пойдёт в железоделательные печи. Чугун третьей плавки будет отлит в чушки. И так по кругу.
Для отливки чугунных орудий мы старались использовать более качественную импортную руду, но её всю извели ещё в прошлом месяце. Отлитые по технологии Родмана чугунные единороги на санях свезли в Гнёздово. В сухих доках корабелы уже приступили к их установке на галерах.
Бронзовые пушки сверлили на горизонтально-сверлильной машине. Борштанги были изготовлены полностью из стали, при этом сами расточные головки, точнее их зубья, естественно, были съёмными. Для движения подачи ствола к сверлильной машине использовалась металлическая зубчатая рейка, сцепленная с реечным зубчатым колесом.
Но прежде чем приступать непосредственно к сверлению, предварительно определялось местонахождение центра орудийного канала. Заготовку раскручивали вокруг собственной оси, и от этого движения закреплённый напротив мелок оставлял круг, далее мелок переносили в центр только что нарисованного круга, повторяли вращение ствола, внутри первого мелового круга образовывался второй, и так продолжалось до тех пор, пока круги не суживались до точки – центра, где и надлежало начать сверление канала.
Для дальнейшей обработки стволы орудий пушек поступали в Резной цех, где резательными станами отрезались пушечные «прибыли», а снаружи они обтачивались токарным станком. Кроме того, на токарных станках выполнялись и такие мелкие операции, как, например, обточка цапф. Здесь главная сложность в обработке возникает из-за необходимости обеспечить равенство диаметров обеих цапф и наличие у них общей оси, которая вдобавок должна пересекаться с осью канала ствола орудия. Для механизации этого сложного производственного процесса пришлось очень сильно извратить токарный станок, чтобы в итоге на свет появился узкоспециализированный цапфовый станок.
Кроме обточки цапф требовалось выполнять над пушечным орудием и другие сверлильные работы, такие, как просверливание запальных отверстий. Предварительно, перед просверливанием, требовалось провести разметку запальных отверстий, а именно найти между цапфами по длине пушки среднюю линию, отстоящую равно с обеих сторон от цапф, посредством налагаемого на пушку у казённой её части и у дульного фриза горного уровня, установленного на отвесной деревянной доске. Цель этих разметочных действий – добиться пересечения оси запального отверстия и оси канала орудия.
Режущие инструменты различных форм и размеров изготовлялись из «уклада» (то есть стали), а в последнюю партию резцов вообще был добавлен легирующий компонент – молибден. Это отдельная история!
Ещё осенью, перед окончанием навигационного сезона я приобрёл большую партию так называемых «карандашных камней». «Карандашный камень» – это не что иное, как графит, и покупал я эти «камни» главным образом не с целью использования для письма, но как очень ценную добавку в огнеупорные глины. Графит существенно улучшает износостойкость металлургических тиглей и печей.
Так вот, раньше этот «карандашный камень» вместе с киноварью и другими ценными мелочами я закупал у немецких купцов. А крайнюю партию «карандашного камня» я перехватил у шведских купцов, направлявшихся на юг, в Киев. Это был их обычный маршрут – из Финского залива по реке Неве в озеро Ладогу, а далее вниз по Волхову в Новгород, затем по реке Ловать через Усвяты они
