Разведка боем - Василий Павлович Щепетнёв
Однако сейчас, в данном конкретном случае Чижик незаменим. Фишеру нужен именно Чижик. И пропади бы он пропадом, Фишер, но руководство на самом верху приняло решение: матчу быть. На самом верху! А если этот Чижик наябедничает, что ему навязывали каких-то руководителей и переводчиков, что тогда? Тогда ему, Батуринскому, а не Чижику, скажут, что пора, пора, Виктор Давидович, на пенсию. Вам, кажется, шестьдесят исполнилось? Так давайте на выход, с вещами.
И хорошо, если пенсия персональная будет. А могут ведь и вообще… Сорвать ответственное задание — не шутка. Сразу и Либерзона припомнят, а тут ещё Алла на чемоданах…
Что делать? Бежать, извиняться. Не так поняли, я хотел как лучше. Ничего, утрёмся и переморгаем. Жизнь, она длинная. Будет время отыграться.
Это я опять воссоздавал, домысливал, реконструировал. Может, Батуринский совсем иначе думал. Батуринский — это вам не управдом. Матерый человечище. Привык играть людьми, как пешками. Опыт работы в СМЕРШе, решительность, властность, привычка делить мир на чужих и своих. Я, видно, в свои не попал. Ну, и не нужно. Не пешка.
Ну да, формирует и утверждает команду Спорткомитет. Но не в нашем случае. Батуринскому хочется послать своих. Во-первых, в случае победы он — организатор и вдохновитель. Во-вторых, загранкомандировка, да не куда-нибудь, а в США — это очень большой пряник. Получивший его становится должником. Вот и решил Виктор Давидович, дай-ка организую Чижику командировку по примеру работников торговли. Хочешь купить баночку растворимого кофе — купи в комплект три килограмма комбижира «Рассвет». Хочешь купить альманах «Мир Приключений» — купи «Кролиководство в условиях Крайнего Севера» и ещё полдюжины подобных творений. Хочешь полететь в США — возьми троих в нагрузку.
А я не взял.
И как ему теперь быть? Гадать, что я буду делать.
Что матч с Фишером — дело политическое, было ясно сразу. А вот что на самом верху на матч дали добро, я понял после того, как мне позвонил Фишер. Запросто Нью-Йорк с Сосновкой не соединяют.
Если соединили, значит, часы пущены.
Насчет же команды — обговорено с Тяжельниковым. Идея комсомольского десанта в сердце Америки захватила всесоюзного вожака. Комсомольцы, студенты, будущие врачи и учитель дают бой капитализму в его капиталистической крепости, Лас-Вегасе. Мирный бой, как и полагается посланцам самой миролюбивой страны на свете. Каждый день в «Комсомолке» репортажи, которые будут читать все, от мала до велика. Кто будет писать? А сами комсомольцы и будут. Такие это комсомольцы — писатели, композиторы, активисты. Как начнут — мало не покажется!
Переводчика они нам дадут… Ага, так они, переводчики, нас и дожидаются.
Мало у нас переводчиков в стране. И все при деле. Так что мы уж сами будем стараться.
Английский язык мы знаем. Правда, знаем язык образцовый, культурный, литературный. Язык дикторов Би-Би-Си и Голоса Америки, язык Голсуорси и Хемингуэя, Чэндлера и Агаты Кристи. А вот уличного английского, уличного американского мы не знаем. Откуда? Это нужно пожить в Лондоне или Нью-Йорке год, другой, третий. Всегда веселит, когда встречаю в приключенческой повести какого-нибудь сельского паренька, знающего немецкий язык «в совершенстве». Мол, рядом с его деревней жили немцы-колонисты, он от них язык и перенял. Ну-ну. Русские эмигранты третьего поколения как говорят? С чудовищным акцентом, с устаревшим словарным запасом, с пещерными выражениями. Вот и колонисты, поселившиеся у нас во времена Екатерины, тем более селяне… В совершенстве!
Матушка Владимира Ильича Ленина требовала, чтобы дети дома день говорили между собой по-немецки, день — по-французски, и только день по-русски. Так в воспоминаниях Анны Елизаровой, сестры Ленина. А когда Ленин впервые попал в Германию, то ничего не понимал — и его никто не понимал. Вот вам и домашнее обучение. Я специально смотрел, в собрании сочинений Ильича. В письмах домой. Потом-то да, потом он навострился. При его-то при уме, да за пятнадцать лет жизни в Европе как не навостриться. Хотя уже после революции он писал в анкете, что языки знает плохо. Не из ложной скромности, а просто любил точность.
Такой вот исторический экскурс во время поедания лазаньи пришел мне в голову. Пусть. Эффективное мышление требует время от времени смены предмета обдумывания. Чтобы мозги не замыливались.
После обеда я пошел в кинотеатр, тут же, рядом с рестораном. Тоже, естественно, «Метрополь». В Голубом зале шел американский фильм, «The African Queen». Оно полезно — смотреть фильмы без дублирования. Хотя язык кино — не язык улиц, но всё же, всё же…
Фильм старше меня. Но интересный. Африка времен Первой Мировой.
Однако в плане языка… Все равно, что американцу учить лексику, которой пользовались царские офицеры.
В совершенстве…
С немецким языком легче: в Черноземском университете учатся студенты из ГэДэЭр, они приходили к нам в школу, а уже студентами мы — я, Лиса и Пантера — частенько ходили в Интерклуб университета. Вена и Дортмунд показали, что с немецким языком проблем у нас нет. Не в совершенстве, но свободно. Уверен, что и с английским у нас не будет затруднений. В Америке и мы поймём, и нас поймут. Ну, а что обсценной американской лексикой владеем слабо, так обойдемся нашей.
Если понадобится.
Авось.
Фильм кончился.
Теперь можно погулять. Неспешно. Пусть Батуринский пребывает в неизвестности. Где я, кому жалуюсь? Всякий успешный чиновник знает правило: надейся на лучшее, готовься к худшему. Жалуюсь Павлову? Это ещё ничего, да и проверить можно. А вдруг я жалуюсь Брежневу? Может, не лично Леониду Ильичу, а действую через его дочь, через Галину? А вдруг и самому? Кто ж этого Чижика знает, отчего ему в своём Чернозёмске не сидится, не поётся, не клюётся?
И с каждой минутой напряжение нарастает. Батуринскому сообщают, что в так называемой команде Чижика находится дочь первого секретаря Черноземского обкома. Оно бы и не беда, только этот первый секретарь ещё и в ЦеКа, и, говорят, человек Андропова. Юрий Владимирович мало того, что председатель КГБ, он еще и в политбюро ЦеКа, и тянет за собой
