Варди Соларстейн - День Боевых Машин
Органы, поразмыслив, и взглянув на медленно материализующиеся сквозь утренний туман финские позиции, вынужденно согласились с этой народной истиной, выраженной в пословице.
Артиллерия, наконец, закончила затянувшуюся артподготовку, и старлей, выждав секунд тридцать тишины, шарахнул в небо из ракетницы. Зеленая ракета, распавшись на созвездие из пяти огоньков, на миг красиво повисла под шарового цвета тяжелыми облаками.
Зеленые цветки не успели опасть в суровой высоте, как Лебедев уже взмахнул флажком, и три танка, вминая грязный снег узкими траками, отправились штурмовать финские позиции.
Машины шли «на рычагах» — по инструкции до рубежа атаки их доводили экипажи, которые потом с личным оружием покидали свои машины и в дальнейшем служили корректировщиками движения по полю боя танков на телеуправлении. После этого машиной командовали по радио, с пульта танка управления.
Пока все шло по плану. Но где же новые актеры, которые вписались с ходу в эту пьесу?
Лебедев, не выдержав ожидания, оторвался от бинокля и прямо спросил у Петрова, где его подразделение.
Пятерка «студентов» неожиданно бодро отдала честь, выкрикнула «Есть, товарищ старший лейтенант!» И бегом кинулась в рядом стоящую палатку. Безопасник с комиссаром, переглянувшись, тоже скрылись за пологом, и Лебедев осознал, что остался в полном одиночестве. До линии надолбов оставалось еще три сотни метров.
— Не понял?! — выматерился танкист. Топнув ногой и разбрызгав грязь, он ринулся в штабную палатку, стоящую позади трех танков управления, чтобы оттуда выкурить уклонистов.
Забежав под тент, он оторопело остановился — стена, обращенная к финским позициям превратилась в киноэкран, невероятной четкости, где сейчас показывалась съемка местности. Сверху большого экрана, прямо на его поверхности, находилось три квадратных окошка, которые дублировали изображение.
Их отличала тряска и дерганье. Лебедев шестым чувством понял — что это идет изображение с его танков. Он слышал об передаче картинки с помощью радиоволн, знал даже что первая в мире цветная телепередача, с нормальным качеством изображения — пошла с открытия Олимпийских игр в 1936, хотя хитрые англичане и утверждают, что первыми это сделали еще в 1928 году. Но увидеть такое чудо прогресса прямо здесь, посреди голого перепаханного поля на Карельском перешейке, без целого вагона приборов и техники, оказался не готов.
Старлей оглянулся — но не смог найти никакой горы из оборудования и проводов. Взгляд танкиста привлекла висящая в воздухе карта, на которой знакомыми красными ромбиками, на северо-запад направлялись три его телетанка. Финские позиции были весьма подробно обозначены — траншеи, доты, орудия ПТО. И эта карта двигалась! Ромбики медленно приближались к линии надолбов.
Лебедев имел достоверную информацию, что вчера на позициях 123 дивизии провели одну единственную разведку боем. В результате были получены сведения о наличии здесь глубокой и разнообразной сети заграждений, состоящей из рвов, эскарпов, колючей проволоки и надолбов. Финские позиции в глубине, не с пассивной обороной, а с живой силой, остались совершенно не разведаны.
Никто в седьмой армии не знал где у финнов пулеметы, ДОТы, ДЗОТы и орудия и есть ли они вообще. Штаб дивизии, имел информацию, что в районе шоссе у финнов имелось шесть ДОТов, но как они расположены — в частях, которым предстояло штурмовать, не было известно никому. А тут все эти данные оказались нанесены на карту и обновлялись прямо на глазах у изумленного танкиста.
— Сброс мех-группы! — раздался мальчишеский голос Петрова.
— Есть сброс мех-группы! — Снегирева мелодично отозвалась на приказ и изящно щелкнула ногтем по своей планшетке.
Земля вздрогнула, затем еще раз, и еще, как во время обстрела тяжелой артиллерией. Справа от входа, на стене палатки, активировался еще один экран, разделенный на пять частей — четыре показывали картинку с поверхности, а пятый с воздуха. Земля задрожала от мерного сотрясения, будто гигантская, тысячетонная сороконожка сучила лапками по грунту. Мимо палатки, с двух сторон шло что-то огромное. Заинтригованный Лебедев вынырнул головой наружу и полностью потерял дар речи. Четыре огромные фигуры, высотой с семиэтажный дом, сейчас шли на финские позиции. Они имели почти человеческие очертания, если не считать того, что голова отсутствовала. Вместо нее возвышался непонятный бугор. Машины, тяжело сотрясая землю при каждом шаге, выгибая колени назад, как цапли, при своем движении не издавали почти никаких звуков, кроме низкого глухого урчания. Сверху, сквозь тучи, мелькнула белая тень, перелетела через поле и зависла над финскими позициями. Под брюхом у летающего монстра расцвели ярко-оранжевые искры — защитники Суоми открыли огонь по странному дирижаблю из всего имеющегося оружия. В ответ, по окопам и блиндажам, из странного летательного аппарата ударили лучи света. Лебедев взглянул в бинокль — он мог поклясться, что корабль как пылесос втягивал в себя людские фигуры. Со стороны противника послышались дикие, нечеловеческие крики.
— Что происходит?! — Лебедев с полусумасшедшим воплем ворвался в палатку. — Что там с финнами, их какими-то лучами? Заживо?! Что это?
— Согласно расчетам, физическая смерть для обороняющихся — составляет 105 %. То есть гарантированная необратимая смерть, без возможности восстановления. Согласно протоколу мы удаляем с поля боя людей, которым может быть нанесен подобный тотальный ущерб. Первый закон никто не отменял, мастер-офицер! Безопасность человеческой жизни превыше всего!
Снегирев, совершенно спокойно сидел посреди палатки, закинув ногу за ногу, и хлебал горячий чай, налитый ему в кружечку «студенткой».
— Спокойно, старлей. Это лучи смерти. Думаю, гораздо более гуманная участь, чем быть сожженным заживо из нашей штатной КС-25, - произнес он тоном прожженного эксперта.
— Дядя Витя, мы их переводим в цифровой код. Они же некомбатанты. Пока будут храниться в базе, затем расшифруем! — Лебедев посмотрел на девушку. Если та называет «дядя Витя» самого Снегирева, который со всеми держался исключительно на «вы», значит «студенты» нашли особый подход к безопаснику. Невероятно! Но как к нему самому обратились: «Мастер- офицер»?!
— Ах вот как, Леночка? — поднял бровь Снегирев. И совершенно невозмутимо подул на дымящийся паром чай. — Ну, значит, берем финнов в плен. Отлично. Будет кого вести по улицам большого города — Выборга. Ха-ха!
— Сектор зачищен от некомбатантов! — доложился один из парней, оторвавшись от своей планшетки.
— Валькирия! Маневр отхода из зоны огня! — вновь послышался голос Петрова.
Девушка повернулась к столу стоящему посреди палатки, и даже не выпустив из левой руки термос, пальцами правой несколько раз стукнула по целлулоиду раскрытой командирской сумки.
Лебедев увидел на большом экране, что гигантский дирижабль, выключив свои «цифровые лучи», резко рванул вверх в закутанное тучами небо.
— Мех-группа, музыка! Марш! — отдал новый приказ Петров своим подчиненным.
Поле боя, из мощнейший динамиков, похоже встроенных в корпуса гигантских машин, как волной цунами накрыло доселе никем не слышимой и незнакомой маршевой музыкой. И мужской хор, будто архангелы с небес, на десятки километров вокруг возвестил:
— Над страною шумят, как знамена, двадцать семь героических лет!
«Как двадцать семь? — озадачился Лебедев. — С утра было двадцать один?!»
— Солнцем славных боев озаренный, весь твой путь в наших песнях воспет! — продолжал немного пафосно тем временем хор, никак не объяснив несоответствие.
— Несокрушимая и легендарная, в боях познавшая радость побед…
Лебедев понял, что его начинает наполнять какая-то эйфория. От этой песни становилось как то радостно, словно под двери родного дома пришел почтальон с целой посылкой положительных эмоций. Хор пел оду советской Красной Армии так проникновенно, настолько правильно подобранными фразами, что к старлею на втором куплете и слова сами стали приходить в душу, вырываясь из горла даже помимо воли.
— Наша армия в битвах бессмертна, как бессмертен советский народ!
На поле, безо всякой команды, трехбашенные Т-28 двадцатой танковой бригады, не дожидаясь сигнала к атаке, рванули вслед за четырьмя махинами, странным образом упавших с неба и сейчас штурмующих с песнями финские укрепления. Пехота 123 дивизии, поднялась в рост и, запевая припев, двинулась за машинами бригады. А впереди, на острие атаки, шли, не останавливаясь три телетанка.
— Несокрушимая и легендарная!!!
И тут Петров заорал не своим голосом:
— По финским укреплениям — огонь!!!
Четверка его подчиненных, вместе с командиром, синхронным одинаковым жестом воткнула пальцы в планшеты. Фигуры гигантских боевых машин на экранах расцвели красными и оранжевыми огнями, самый коренастый из роботов даже окутался черным дымом — из его плечей выдвинулись огромные продолговатый контейнеры, и из них на север, на финские позиции, с ревом полетели ракеты. Через секунду звуковая волна чуть не сорвала палатку с места. Но самое страшное творилось на финских позициях. Там сейчас бушевал самый настоящий вулкан из огня и вздыбленной земли. Лебедев увидел, как на долю секунды обнажились от земли, а затем разлетаются в разные стороны, разбитые на рваные куски бетонные стены и бронелисты огромных дотов. Он даже не представлял себе, что финны могли здесь построить такие махины. Огненный смерч вывернул землю наизнанку, подбросил и швырнул обратно. Но не успели осесть холмы из вздыбленной земли, как снова передний край пошел грибами взрывов — сдетонировали финские арсеналы. Секунд через десять огненная буря стихла также внезапно, как началась, и над полем торжествующе воспрял заоблачными голосами хор архангелов:
