Rein Oberst - Чужой для всех

— Не чертыхайтесь Гельмут и не кипятитесь! — Харпе одернул своего подчиненного и недовольно затушил сигару. Он пытался сдержать в себе нарастающий гнев и уже сожалел, что ему позвонил Вейдлинг. — Скоро я вылетаю с первым в Берлин. Там состоится серьезный разговор. Возможно, удастся переломить мнение в генеральном штабе или, по крайней мере, выбить более серьезные резервы. Но вы сами знаете, генерал- фельдмаршал Модель крупная фигура. С ним нам тягаться будет трудно. Верховное командование считается с его мнением, тем более в ОКХ.

— Йозеф, но для нас это будет катастрофой! — уже закричал в трубку генерал Вейдлинг, забыв, что он разговаривает хоть и с бывшим другом, но командующим армией. В эту минуту худая и нескладная фигура генерала, будто мумия, застыла над столом, а его и так воспаленные глаза от частого применения им алкоголя, еще больше налились кровью, и тупо выражали фатальный испуг.

— Прекратите истерику Вейдлинг! — резко перебил подчиненного командующий 9-ой армией. — Уповайте на бога и на доблестных солдат Фюрера. И мы победим! Жду вас послезавтра с докладом.

Генерал танковых войск Харпе сдержал психическую атаку бывшего друга. Устоял перед его эмоциональным натиском. Тем не мене панический испуг вкрался и в его падшую душу. По телу командующего пробежал неприятный холодок. Одутловатое, рыхлое лицо покрылось нервными аллергическими пятнами. Пальцы руки, которой он машинально продолжал растирать сигару, превращая ее в табачную труху, мелко дрожали.

Командующий тотчас хотел закончить досадный разговор с Вейдлингом, но поднятая командиром корпуса тема задела его за живое. Она беспокоила его да же в большей степени, чем подчиненного генерала. Ответственность перед Фюрером была иная.

Харпе прекрасно понимал, сложившуюся стратегическую ситуацию в центре Восточного фронта. Глубокоэшелонированной обороны здесь выстроить не удалось. В заболоченных местах было создано только очаговое сопротивление. Нужные резервы в тылу отсутствовали. Укомплектованность дивизий численным составом и вооружением была далеко не полной. Солдаты были измотаны и морально подавлены. На всю армию из танковых частей у него был только 21 танковый батальон, 20 танковой резервной дивизии. Это капля в море.

В случае массированного удара русских по его оборонительным рубежам?…. Особенно танковыми соединениями?…

Нет…. Харпе не хотел задавать себе таких вопросов. Слишком очевидны были ответы.

Он предполагал, что успеет уйти от них. Ему намекнули на продвижение по службе, и он ожидал перевода. А здесь этот звонок Вейдлинга. И Гельмут ведь прав. Их позиция матовая. Но делать что-то надо!

— Кстати, Гельмут, — Харпе заговорил вновь после небольшой паузы, справившись с тревожным волнением. Заговорил требовательно, серьезно и крайне цинично. Вейдлинг терпеливо и отрешенно ждал, что скажет его командующий.

— Продолжите формирование живого щита из местного населения. Особое внимание району Полесья: Озаричи-Паричи. Интернированию в лагеря подлежат все и мал и стар.

Я подчеркиваю все, кто находится в прифронтовой зоне.

В случае наступления русских живой щит используйте максимально эффективно. Сдача русским Озаричей, где располагался многотысячный лагерь, непростительная оплошность генерала Рихерта. Мы создали русским плацдарм для будущего наступления. Окажите ему помощь и выбейте русских оттуда.

Проведите с местной жандармерией акцию по уничтожению партизан в зоне вашей ответственности. Хватит партизанам дышать нам в спину. Борьбу с ними и их пособниками организуйте немедленно и крайне жестко. Никаких сантиментов, как учит наш Великий Фюрер.

И последнее генерал…

Проведите силовую разведку.

В этих целях используйте армейские возможности, вплоть до их резервов.

Но дайте мне точные данные о концентрации русских у наших оборонительных линий и возможном их наступлении. Мне нужны факты, а не ваши эмоции. Вы все поняли господин генерал?

— Да господин генерал танковых войск.

— Отлично Гельмут. Я рад, что вы меня поняли. Директиву с требованиями по изложенным вопросам штаб подготовит без промедлений.

И еще Гельмут Вейдлинг, — Харпе уже искренне улыбался. Он быстро мог справляться с нервным раздражением и переходить от одного состояния к другому. — Вы помните, как вас дразнили кадеты в училище. Это было, правда, давно.

— Да, Йозеф, помню, — вяло и подавленно ответил тот, — Veni, Vidi, Vici.

— Так действуйте господин генерал, действуйте. И не пейте много коньяка. «Хайль» Гитлер.

— Хайль…, - Вейдлинг задумавшись и сиюминутно находясь в прострации, медленно, опустошено оседал в кресло. Из телефонной трубки, которую он не ощущал, и та как живая прилипла к уху, надрывно шли короткие сигналы. Они словно иглы, впивались ему в сердце и, оставляя кровавые следы, насмешливо напевали:- Veni, Vidi, Vici. Veni, Vidi, Vici. Veni, Vidi, Vici.

Глава 2

Армейский вездеход «Кубельваген» в сопровождении эскорта из штабного бронеавтомобиля и мотоцикла «Цундап» шумно двигался по проселочной дороге. Она была сильно разбита и еще не совсем подсохшая, напоминала собой испытательный автодром. Военная техника каждую глубокую колею и рытвину брала тяжело с натягом, порой раскачиваясь. В любую минуту она могла завязнуть. Трудности в пути еще больше усугубились, когда машины въехали в лес.

— Черт бы побрал, этих русских и их дороги! — злился водитель вездехода гефрайтер Брайнер, пытаясь смягчить поездку командира разведбатальона.

Брайнер уважал своего командира. Гауптманн Ольбрихт был строг, принципиален и справедлив. Отважен в бою, за что и получил рыцарский крест под Курском. Он не подставлял лишний раз солдат под пули и угощал их сигаретами. Брайнер был предан ему. — Держитесь крепче господин гауптманн! — закричал водитель и нажал на газ. Лесную яму, заполненную водой, он решил взять с ходу, чтобы не застрять.

Вездеход с ревом на скорости стремительно пошел вперед, преодолевая сложный участок дороги. Но доехав до середины лужи, врезался правым колесом в невидимое глазом препятствие. Открытый вездеход так сильно тряхануло, что адъютант Риккерт полетел наружу через левую дверь.

Ольбрихта бросило на адъютанта. Обладая звериной реакцией, он в последний момент успел уцепиться в одежду оберлёйтнанта и удержать его повисшее тело от падения в грязь.

Фуражка Риккерта, словно, подбитый англичанами линкор «Бисмарк» набрав жижи, медленно погрузилась на дно.

Впереди сидящий штабной оператор унтер-фельдвебель Ланке сильно ударился головой о стекло, и размазал его кровью.

Водителя от последствий удара спас руль, в который тот как дог, намертво вцепился руками. Тем не менее, в груди у Брайнера защемило. Он сразу и не понял, защемило от удара или от проклятий, которые тут же посыпались в его адрес. Вездеход развернуло, он накренился и заглох.

— Брайнер! — закричал в ярости адъютант Риккерт, которого вернул на сиденье командир батальона. — Вы что сегодня шнапс пили с утра?

— Никак нет, господин оберлёйтнант, — заикаясь и растерянно, оправдывался бледный водитель. — Я вообще не пью.

— Так, какого черта вы газуете, не зная дороги? Вы расшибете нас раньше, чем русские Иваны. Вам надо лошадью управлять, а не вездеходом. Чуть не убили командира батальона. Вам дорого обойдется моя фуражка Брайнер!

— Все, хватит Риккерт! Прекратите балаган! — резко одернул того Ольбрихт. — Брайнер! — обратился командир к водителю. — Успокойтесь и окажите помощь унтер-фельдвебелю. Помогите нам только выйти из машины.

Ольбрихт хладнокровно отреагировал на неприятный казус в дороге. Время до встречи с командиром корпуса было достаточно. Он не опаздывал. Просто ему не нравился в последнее время адъютант. Тот при малейшей возможности старался выслужиться перед начальством. Допускал порой бестактность и не сдержанность.

Водитель благодарно посмотрел на командира и, справившись с сиюминутным волнением, открыл свою дверь и вскочил в лужу. Яма была глубокая. Холодная маслянисто-серая жидкость моментально затекла в укороченные сапоги Брайнера. Но гефрайтера не смутила неприятная закаливающая процедура. Он терпеливо перенес первым адъютанта на сушь. После чего подставил свою спину и хотел перенести капитана.

— Господин гауптманн! Садитесь, — Брайнер еще ниже нагнулся.

— Отставить Брайнер! Команда вольно.

Командир разведбатальона залез двумя ногами на раму машины и, держась за тут же поданную руку водителя, сделал сильный, пружинистый толчок. Его рослое, тренированное тело без труда преодолело расстояние в три метра и он, сгруппировавшись, упал на мшистую поверхность у дороги, возле невысокой ели.