Борис Сапожников - Большая игра

– С кем имею честь разговаривать? – преувеличенно вежливо поинтересовался у меня распорядитель.

– Граф Остерман-Толстой, – представился я. – Командир группы игроков из Российской империи, вот приглашение.

Я сразу же выложил на стол бумагу с гербовой печатью. Кастелян был немало удивлен моим внешним видом. Он-то ожидал увидеть вовсе не одетого в хороший клетчатый костюм и котелок джентльмена, да еще и представившегося графом, а по крайней мере казака в черкеске, если вовсе не заросшего по самые брови бородой мужика в лаптях и косоворотке. Он придирчиво изучил приглашение, надолго остановив глаза на абзаце, где говорилось о бесплатном проживании всей группы в казармах при Колизее. А после развел руки, вид при этом имея самый сожалеющий.

– Увы, граф, но для вашей команды уже не найдется места в казармах. Вы, наверное, видели нежданных гостей аж из самого Карфагена? Вот им-то и достались ваши места. Могу от себя предложить хорошую гостиницу, она находится всего в полуквартале от Колизея, и цены там вполне умеренные.

И вот тут себя проявил фальшивый клерк в сером сюртуке. Он ловко перегнулся через парту, оторвавшись от письма, и принялся что-то яростно нашептывать на ухо кастеляну. Лицо при этом у клерка было очень злое – с таким обыкновенно отчитывают тупых и нерадивых подчиненных. С каждым словом, произнесенным клерком (что удивительно, я, хоть и стоял довольно близко к столу распорядителя, ни единого не услышал), кастелян бледнел все сильнее и то и дело кивал, будто китайский болванчик.

– Простите, – выдавил он наконец, когда лже-клерк откинулся обратно на своем жестком сидении, – я вас… эммм… спутал… Понимаете ли, столько людей… всем нужно место в казармах, а они, знаете ли, не резиновые.

Он сунул руку в ящик стола, порылся внутри и извлек оттуда массивный ключ, протянул его вместе с приглашением.

– Понимаю, – кивнул я, глядя на человека в сером сюртуке. Тот и не думал больше маскироваться под клерка – сидел, сложив руки, переплетя длинные пальцы.

Задерживаться дольше необходимого я в импровизированном кабинете распорядителя не стал. На выходе меня проводили завидующими взглядами другие командиры. Я так спешил, что не спрятал в карман пиджака ключ, врученный мне кастеляном. Им же вряд ли светит такой – придется довольствоваться номерами в той самой гостинице, о которой говорил распорядитель, или же совать ему взятку, чтобы получить такой же ключик. Еще неизвестно, что выйдет дешевле.

Нашей команде выделили седьмую казарму. Она была рассчитана ровно на пять человек – по давней традиции именно столько бойцов может быть в одной команде, не больше. Говаривали об отчаянных храбрецах, сорвиголовах, выходивших на арену в одиночку против полных команд, но они остались лишь в легендах – на моей памяти таких уже не было. По крайней мере тех, кто остался бы после этого жив или, тем более, вышел победителем. Уж об этом-то точно раструбили бы на весь мир газеты. После окончания Крымской кампании они долго еще смаковали позор России и с удовольствием перечисляли унизительные условия, на которые пошел наш новый император, лишь бы закончить войну поскорее. Однако это наскучило европейскому обывателю достаточно быстро. И теперь печатные издания сосредоточились на играх и игроках – больше ничего значимого в мире не происходило. Жизнь текла размеренным чередом – не ожидалось ни войн, ни катаклизмов, ни бурь, и единственным развлечением для всех стали наши бои на аренах по всему миру. Быть может, барон де Кубертен был прав, и состязания игроков позволят покончить с войнами и прочими конфликтами навсегда.

Пять коек с небольшими тумбочками, в которых мы нашли постельное белье. Одна уборная и душевая. Я подробно объяснил команде, как пользоваться хитрой системой с двумя кранами, из которых льется горячая и холодная вода, и отдельно остановился на том, что если кому-то необходимо побриться, то надо набирать полную раковину воды, заткнув ее специальной пробкой.

– Мы живем в благодатном краю, – закончил я свою короткую лекцию, – хотя бы потому, что нам не надо экономить воду.

– И они еще называют нас неумытыми, – рассмеялся Армас, – а сами, наверное, моются только в Чистый четверг.

Тарас же провел рукой по внушительной щетине на лице и бритой наголо голове – ему придется туже всех. А перед выходом на арены все мы должны выглядеть наилучшим образом – это наипервейшая заповедь всякого игрока. Никому не интересны зачуханные, грязные, обросшие убийцы. Игрок должен быть, в некотором роде, больше чем обычным человеком, а как будто идеалом его. Иначе чем же мы будем отличаться от простых убийц, каких можно встретить и на большой дороге, и в неблагополучном квартале родного города.

– Ладно, – решил я. – Не будем мучиться бритьем перед играми – крови на арене достаточно прольем. Завтра с утра идем в цирюльню. – Приунывший было Тарас сразу повеселел. – А сейчас всем отдыхать – из казармы никто не выходит.

– А ужин как же? – возмутился тавричанин. – Ты не забыл, командир, что мы в прошлый раз ели еще на пароходе. – Про то, что завтрака по понятным причинам не будет, он упоминать не стал.

Я вынул из кармана часы – да уж, самое время поужинать.

Ближайшая харчевня располагалась на первом этаже довольно большой гостиницы, почти все номера которой были заняты игроками из разных стран. Видимо, про нее говорил распорядитель. Я увидел тут гораздо больше знакомых лиц, чем в приемной кастеляна. За дубовыми столами ели и пили многие, против кого мне приходилось выходить в Малых играх. Наша кровавая работа объединяла людей, хотя друзьями обзаводиться в других командах было как-то глупо. В любой момент твой друг может оказаться врагом в смертельной схватке.

Свободный столик для нас нашелся легко. Правда, за ним сидела пара игроков, не знакомых мне, однако против нашей компании они ничего не имели. Мы разговор заводить с ними не стали, просто поели за одним столом, только заказав вместе большой кувшин пива. Ничего крепче ни мы, ни они не пили. С похмелья выходить на арену – это уже форменное самоубийство.

Расплатившись строго по счету, я поднялся со стула. Команда сразу последовала за мной.

Спал я в ту ночь, как всегда перед игрой, как убитый. Вот только почему-то в этот раз мне впервые за несколько лет приснился Крым.

Они занимают большое место в моей жизни. Наверное, даже слишком большое для снов. Но только они дают пускай и эфемерную, но хоть какую-то надежду получить ответы на мучающие меня уже не первый год вопросы. Потому что больше никто этих ответов мне дать не спешит.

Я почти ничего не помню из событий, последовавших за нашим поражением под Арабатом. Не помню я и суда – только какие-то плохо сочетающиеся друг с другом отрывки вроде оглашения смертного приговора через расстрел и последующей его замены лишением чести, всех наград и чинов воинских.

Первое отчетливое воспоминание как раз связано с эшафотом, как будто звон ломающейся над головой шпаги привел меня в чувство окончательно.

И только сны позволяют мне возвращаться в те дни страшных боев под Арабатом последующего плена и странного судебного процесса надо мной, о котором я ничего не могу выяснить, как ни стараюсь.

В ту ночь в Лондиниумском Колизее ко мне пришел сон о плене. Он был настолько явный, что утром я чувствовал запах прелой соломы из тюфяка и отголоски боли от ран, полученных в последнем бою за Арабат, когда союзникам наконец удалось сломить отчаянное сопротивление моего батальона.

Наверное, именно загадочное появление сэра Галахада стало причиной этого сна. Потому что во сне я увидел наше с ним знакомство. И это несколько разочаровало меня утром – ведь я и так неплохо помнил тот день, первый день моего плена.

Сэр Галахад пришел ко мне уже ближе к вечеру. Он как-то по-хозяйски огляделся в мазанке, куда меня поместили, а после запросто уселся на единственный стул. Я же, чтобы не показаться совсем уж невежей, сделал вид, что сажусь, опираясь спиной на горячую стену.

– Не утруждайтесь, граф, – отмахнулся визитер. – Ваше здоровье пускай и вне опасности, но не стоит напрягаться лишний раз без нужды. Меня зовут сэр Галахад, и я паладин Ордена. Вы, наверное, слышали о нем?

– Доводилось, – ответил я, снова опускаясь на тюфяк. Сил у меня, несмотря на почти полный день отдыха и уход врачей, не было. – Но удивлен видеть вас здесь. Что могло привести паладина Ордена на фронт? Разве вы не даете присягу держаться в стороне от войн мирских владык, сосредоточившись на вашей войне с выродками?

– Вы знаете о нас больше, чем многие, – в голосе сэра Галахада послышалось уважение. – Но именно подозрение в том, что Российская империя использует выродков в этой войне, заставило меня присоединиться к штабу фельдмаршала лорда Раглана. Я должен самым тщательным образом провести расследование, чтобы предоставить как можно больше фактов грядущему мирному конгрессу.