Сергей Доренко - 2008
Любой бы также рассуждал, скорее всего. Если человек уже в аду, куда уж дальше? Главное – внутреннее сознание, что не виноват ни в чем – и точка. Мало ли что на тебя будет вешать всякая загробная судейско-прокурорская сволочь. Ты стой на своем, если знаешь, что прав.
– Я услышал вопрос о судьбе, о небесной сети судьбы твоей, человек.
Путин ответил что-то утвердительное. Неразборчиво, но Начальник Яньло-ван понял.
– Сеть судьбы твоей сплетена, и ты не изменишь ее. Следуй пути человека и пути неба. Пути искренности. Стань свободным. Высшее приближение к Дао – в проявлении обыденного: когда хочешь пить – пей, когда хочешь есть – ешь, справляй большую и малую нужду и ложись отдыхать, когда утомишься. Забудь о беспокойстве, смятении, кичливости, суете, чванстве. На это уже нет времени. Отдай оставшуюся в тебе энергию душам Хунь, не позволяй душам По доесть тебя. Ибо известно, что предпринимать усилия, направленные вовне, может только законченный болван. Мы скоро увидимся снова.
– Ты говоришь загадками, а я хочу постичь Путь. Мне трудно понять…
– Постичь и понять – разные вещи. Не надо понимать, не надо искать Дао. Просто будь готов встретить его. Это произойдет случайно и внезапно. Ты постигнешь, ты станешь ЗНАТЬ. Но не сможешь назвать его или научиться ему. Говорящий не знает, знающий не говорит. Развивающий Дао получает не Дао.
– Узнав, увижу ли тебя снова?
– Ты проходишь по моему ведомству, мы увидимся в самом конце.
– Конце чего?
– В конце, который станет началом.
Путин почувствовал, что в любое мгновение наговоривший загадок бог исчезнет. Что и витал он в воздухе только поскольку вопросы грызли мозг Путина. Силой вопросов, путинской корой путинского головного мозга удерживался в воздухе этот Начальник. Знал Путин: чтобы бог не ушел, надо усилие страшное по концентрации сознания не ослаблять любыми силами, и что сил таких больше нет, потому что в голове все плыло и погружалось в неразличимое.
«Позволь задать еще вопросы, позже, потом, много еще вопросов», – пронеслось в голове Путина прошение в форме мысли. Ходатайство такое умозрительное. Не зарегистрированное подобающим образом. Впрочем, сам-то Путин наших сожалений о нарушении формы не разделил и не услышал. Сам он додумывал последнюю мысль, пристраиваясь бочком полежать пока между китайцами. Он совсем чуть-чуть хотел полежать, прислониться просто на минутку. Глаза закрылись. Губы он пару раз облизнул пересохшие, почмокал, выдохнул постанывая и превратился в ком земли. И был потом комом земли два часа еще.
Охранники все это время переминались под фонарями на дорожке у пагоды. Вот о ком надо было бы подумать. Вот кого пожалеть. Простецкие наши русские ребята. Надежные. Сработанные на совесть – без единого гвоздика. На них термобелье – термокальсоны и терморубашка обтягивающая. Триумф науки и космических технологий индийской текстильной промышленности. А обувь самая простая. На меху и на носок шерстяной. Первые полчаса ничего, тепло. А потом много раз по полчаса – холодно, топчись не топчись. Да и термобелье это дрянь дрянью, если разобраться. Однако же стой, шмыгай носом, пока там президент китайский язык изучает. Служба такая.
Хорошо, что они ребята такие терпеливые и вышколенные, не дай бог, коснулась бы и их всероссийская деградация, ввалился бы кто из них узнать, чего там Владимир Владимирович время тянет. Майор Шабдурасулов, например, вошел бы и сказал: «Мы пока это, ну… в теплушку погреться? Лады?» И обнаружил бы, что в задымленном помещении в отрубе – Путин. На полу, калачиком, лежит себе младенчески беззащитное охраняемое лицо с охраняемым же телом. И тела иностранных граждан вокруг на диво аккуратненько лежат. Потом бы Шабдурасулов сказал: «Ну, ни хрена себе…» И думал бы, что дальше делать. Вспоминал бы Устав внутренней и гарнизонной службы или что там им положено вспоминать в таких случаях.
Вы бы на его месте что бы сделали? Пристрелили бы Путина и вложили пистолет в руку китайца? А потом бы сказали, что это обдолбанные китайцы завалили президента? Ну вы даете! Полагаю, это вы пошутили. Вот поэтому таких, как вы, и не берут на ответственную работу. А Шабдурасулову такое и в голову бы не пришло. И потом, как бы он объяснил следствию, почему обдолбанные китайцы отобрали у него ствол? Ведь у него с собой незарегистрированного оружия не было. Понятно теперь? Не улыбайтесь. Посерьезней надо быть. Вы были в миллиметре от провала, вы бы попались на таком простом деле, не предупреди я вас.
Шабдурасулов рассудительным парнем был, бывшим стрелком-биатлонистом. Он бы вспомнил, что следует вызвать начальника, тот бы вызвал врачей. И так далее. И никто бы никому не рассказал, само собой, об увиденном, только через неделю об этом все бы уже болтали. Авторитет власти пострадал бы. А с ним и авторитет страны. Каждого из граждан Великой Страны. И вот: этому не бывать. Потому что посреди всероссийского бардака, деградации, коррупции и падения устоев, посреди этого разврата высится кристаллическая фигура майора Шабдурасулова. Фигура, вокруг которой будут собираться иные бесчисленные кристаллы здорового общества. Люди долга. Люди чести. Люди, которым дано спасти Россию. Так что пусть кристаллический майор Шабдурасулов пока на морозе топчется в термокальсонах и глотает сопли за свои восемьсот двадцать долларов в месяц. Зря мы его сначала пожалели.
У Путина сперва очнулся гипоталамус, затем пришел в себя гипофиз, потом они вдвоем стали разбираться, откуда из внешнего мира пришел побудительный пробуждающий сигнал. Сначала опять гипоталамус, а потом и гипофиз сообразили, что раздражение в черепную коробку Путина пришло по линии обоняния. Дрянь какую-то совали в нос Владимиру Владимировичу живучие китайцы. Они раньше оклемались. И еще виски ему терли. Это уже по линии осязания пришел сигнал в гипоталамус. Потом слух подключился и направил по нервным каналам китайский шепот. Информации накопилось достаточно, чтобы сознание начало потихоньку подключаться. Первой мыслью, оформленной вновь обретенным сознанием, было долгое «а-а-а-а-а-а-а-а…» в фа-миноре. Второй мыслью, гораздо отчетливее первой, было «и-и-и-и-и-и…» в ми-бемоль-миноре. Потом он долго еще, как казалось, соображал, прогуливаясь по октавам. Глаза открывать не хотелось.
Он так никогда больше и не станет прежним, не придет в сознание. Придет, но не в то, не в прежнее сознание. Многие люди, видевшие тогда Путина, отмечали в нем перемены. Он стал жить отдельно от глаз. В глазах теперь всегда стояло чувство вины и страх.
Страх – основа духовной жизни человека. Страх – это то, к чему вы всегда готовы. Страх – это главное ежеминутное, ежемгновенное чувство всех ваших предков в последних сотнях тысяч поколений. Страх эволюционировал в ваших предках до благородных всяких разновидностей. Страх за близких, страх за Родину. Страх проиграть португальцам в футбол. Это для среднеобразованных. Экземпляры высшего типа полны страха за экологию, страха за судьбу культурного наследия. Или там страхом за судьбы интеллигенции живет один знакомый автора. И имя этого человека не Васисуалий Лоханкин.
Все эти страхи, даже сколь угодно рафинированные – просто страх смерти, возогнанный и перегнанный хозяевами чужих страхов – журналистами, политиками, попами (с ударением на втором слоге). И прочей садистской сволочью. И попы из них самые изворотливые – они торгуют страхом смерти, попрекая нас примером нескольких человек, которые сумели преодолеть и страх и смерть безграничной, безотчетной и безусловной любовью ко всей твари. Я имею в виду Иисуса и Гаутаму, к примеру. Иисус и сам, по правде говоря, редко упускал возможность попрекнуть направо и налево. Но он, в отличие от попов, попрекал их коллег-фарисеев, а не простых людей. Он робин-гудствовал на духовной ниве. А попы мародерствуют. Но бог с ними. В любом случае, пример Иисуса и Гаутамы настолько неправдоподобно редкий, что может быть выведен за скобки – он исключение. Это такая теория у меня. А что, давайте спорить.
Вы скажете, это не так, это ерунда, инстинкт размножения, например, выше страха. Хорошо, я возражать не стану. Выше так выше. Давайте поместим вас в эксперимент. Посмотрите, вот идет молодая женщина, полная животного оптимизма, ощущения своей силы, полная репродуктивного восторга. Самка. Что вы испытали?
Страх, что она порвет в клочья вашу благоустроенную жизнь, если вы соблазнитесь?
Страх ответственности, она же не резиновая баба, она же потом предъявит права на вас?
Страх, что это – подстава?
Страх, что такой, как вы, не может понравиться такой, как она, если только не из-за ваших денег?
Страх подойти и заговорить, потому что она пошлет вас? Страх, что у вас пахнет изо рта?
Валяйте, рассказывайте, чего еще вы боитесь. У нас тут как у врача.
Предположим, ничего вы не боитесь. Вы у нас, допустим, разновидность племенного жеребца. Что-то вроде Бориса Немцова. Вы бы подошли, блистая спермотоксикозным обаянием, и под любым предлогом вставили бы ей, не спрашивая, как зовут.
