Александр Прозоров - Паутина зла
— Будь здрав, — кивнул ему на прощание ведун.
Он спокойно закончил с кашей, запил трапезу остатками кваса. Пора бы и на боковую… А потом можно и к Озерцам заглянуть, посмотреть, что там за умрун. Придется еще немного подождать старому Ворону гостя.
— Что, уж собрался идти? — поинтересовался старик.
— Куда? — насторожился Олег.
— За Еловый лес, куда ж еще? Вижу, собрался… А токмо не дело это. — Старик все никак не мог справиться со своей порцией. — Глуп ты.
— Отчего же глуп? — Поев, Олег пришел в блаженное дремотное состояние, лень было даже встать, чтобы добраться до стоявших в глубине помещения лавок.
— Ну, это сразу видать! Люди молвили, бродит по здешним краям молодец с мечом заморским. Нечисти не боится, а наоборот, большой до нее охотник. Наговоры знает, в сече зело искусен… — Старик сделал паузу, пережевывая оставшимися в глубине рта зубами гречку. — И вот приходит в корчму один малый — куртка хоть и добрая, а драная, на ногах поршни, шаровары светятся срамно, голову платком повязывает, как баба какая. Нешто не глуп?
— Так ты думаешь, я тот молодец и есть?
— Об том и думать не надобно. А мыслю я, что коли у меня, старика, сапоги имеются, а у ведуна не то что сапог, а шапки завалящей нет, так тот ведун — глуп. То-то нечисть обрадуется, как его увидит…
— До сих пор ни одна тварь не обрадовалась. — Сквозь сытость Олег все же немного обиделся. — А плату брать не всегда с руки, ведь нечисть больше простым людям досаждает, чем вельможам.
— И простые люди в сапогах ходят! — с досадой сморщился старик. — А что богатеям нечисть не досаждает — неправда это. Да токмо с тобой, оборванцем, они и дела иметь не захотят, другому заплатят, пусть он и не поможет. И заплатят златом… Ох, не про то говорим. Вот что, Олег-ведун, не ходи ты туда. Не ищи того мертвого чародея.
Олег потер виски ладонями. Странно как-то все складывается… Конечно, в таких вот грязных местечках он обычно и слышал жалобы на всяческих крикс да анчуток, а то и упырей да оборотней. Что ж, для того и ходит Середин по этой земле, для того и призван Вороном из далеких времен, а то и откуда подальше — трудно разобрать, что за мир вокруг. Но почему Глеб рассказал про далекую нечисть так коротко, будто испугался старика? И отчего сам старик так рассердился?
— Слышь? — ткнул сосед Олега в бок острым локтем. — Не ищи!
— Уж больно ты раскомандовался, старый! — Ведун потер бок: и правда больно. — Своя голова на плечах есть.
— Эх, глупый! — свистящим шепотом выдохнул старик, и Олег даже отшатнулся, опасаясь получить ложкой по лбу. — Неспроста этот Глеб здесь сидел! Тебя дожидался! За Еловым лесом места глухие, и все бы давно забыли про этого умруна, коли не ходили бы тут… рассказчики. А я тебе еще раз сказываю: не ходи!
— Ну, ладно, дедушка, поговорили — и хватит. — Ведун стал вылезать из-за стола. — Устал я, спать хочу.
— Кровью от тебя несет, — придержал его за рукав старик. — Медвежьей кровью. Догадываюсь… А ну, присядь еще на чуток, слово молвлю. Дальше — поступай уж как знаешь.
Олег боком опустился обратно на скамью, всем своим видом демонстрируя, что сейчас уйдет.
— Есть разная нечисть, — все так же шепотом сообщил ему странный сосед. — Мелкоту посечь — искусство требуется, так оно у тебя есть. Неведомо мне откуда… да дело не мое. Однако мелкая нечисть потому в такую силу вошла, что присматривают за ней старшие братья, питают ее. На службе у себя держат.
Ведун медленно повернул голову, всмотрелся в бледные, выцветшие глаза старика. Опять «старшие»? Крест, примотанный к запястью, оставался холодным. Холоднее даже, чем возле обычных селений, где чувствовал нехристианскую магию деревенских колдунов.
— Чародей тот — и есть из старшей нечисти. Не терзает умрун людей, не ест их, не пьет кровушку. Он их живыми заглатывает. Понимаешь?
— Нет, — честно признался Середин.
— Глупый потому что! Ходили туда люди вроде тебя, охотники землю от скверны избавлять. Да токмо неправда это, что умерли. Живые они… И сила каждого к чародею перешла, слугами его они стали. Сами стали нечистью, понимаешь? Что умрун творит с богатырями — мне неведомо, но другими они стали. Чародей ведунов не боится, он их ищет, зовет. Вот и ты зов получил. Не ходи.
— Так что же, будет этот чародей спокойно лихо творить, а я — от него прятаться? — усмехнулся Олег. — Этого хочешь?
— Не одолеешь умруна — свою силу ему отдашь. — Старик опять отвернулся к каше. — Пойдешь доброе дело вершить, а сотворишь зло. Вот и весь сказ. А Глеб этот да и все озерцовские давно уж чудные стали. И соседи их, овражкинские, такие ж. Как в наших местах ни окажутся — все в гости зовут… Да токмо гости по дороге пропадают. Думай сам.
— Что же ты князю не пожалуешься? — Ведун опять встал с лавки, расслабил пояс. — Кто-то же должен порядок навести?
— То-то умрун рад будет, коли к нему целая дружина пожалует… — пробурчал старик, не поднимая головы. — В молодости моей по тому Еловому лесу бабы ходили, грибы собирали. А теперича и до Озерцов не добраться… Все оттого, что вот такие, как ты, сами ему в пасть лезли. Крепчает чародей.
— Да кто он такой? Чернокнижник?
— Ты спать хотел? Иди да спи! — окончательно рассвирепел старик. — Может, с утра голова твоя нечесаная хоть немного просветлеет — поймешь тогда, что такие вопросы и задавать не след!
Фыркнув, Олег отправился почивать, приглаживая русые волосы, и правда давно не чесанные, да и не мытые. Подстелив куртку, а в изголовье бросив поясную сумку — окружающие называли ее «калита», да ведун никак не мог привыкнуть, — он обнял саблю и закрыл глаза. Сон налетел, как тать из-за угла, ударил по голове пуховым кистенем, все исчезло.
Добрыня
Утром — а Олег, как и обещал хозяину, проспал остаток дня и всю ночь — Середин опять уселся за стол. Никого из виденных здесь накануне не осталось, но жалел ведун только о старике. Эх, надо было поподробнее расспросить, заставить отвечать… Но уж очень спать хотелось, загонял оборотень по лесу.
Хозяин принес завтрак, добавив от себя полкаравая в дорогу. Видать, понравился ножик. А может, уже продал чуть дороже, чем рассчитывал. Глядя на его сильные руки, крепкие плечи, Олег запоздало удивился, что такой крепкий малый не нашел себе иной судьбы, чем содержать грязную корчму для простого люда.
— Жду, пока сынок подрастет, — без слов все понял богатырь и кивнул на прыщавого отрока. — Слабенький он у меня, в мать-покойницу… А потом, коли годы позволят, опять в дружину.
— Что ж, родни не осталось? — Олегу стало жаль, что такой боец тратит силы разве что на выбрасывание за порог перепивших посетителей.
— Как не остаться? Токмо родня не моя, женкина… Испортят мальца. Он и без того хил, все больше к грамоте тянется, а родичи то ли с греческой верой связались, то ли еще с какой… Старых богов в их деревне не чтят. Сделают из него монаха какого-нибудь, переписчика, на том роду и конец. Нет уж, лучше к хорошему человеку приказчиком пристроить… Да токмо все случая нет. Ну, и мал еще, боюсь — зашпыняют. У купцов жизнь нелегкая.
— Тебе ли, старому дружиннику, такое говорить? — удивился ведун.
— Да как же! Молодой приказчик в палатах сидеть не будет, придется и на ладьях поплавать, и по степи погулять. А там ворон ловить — стрелу поймать. Народец ушлый… Сядут на горб да погонять станут, а случись беда — и не выручат, какой за пацана спрос? Правда, я-то спрошу… — Хозяин почесал густую копну черных волос с редкой, первой сединой. — Да уж лучше не было бы повода спросить. Ну, мил человек, пойду кашеварить, а то Ратмир один и тут не справится.
— Ратмир? — улыбнулся Олег. — Знаю я одного Ратмировича… А как звать тебя, хозяин? Я вот Олег, по фамилии — Середин.
— По фамилии?.. — засомневался корчмарь и снова почесался. — Был у меня знакомец недобрый, Насретдин… Тоже, значит, фамилия?
— Да нет, это у нас род такой — Середины.
— От Середы пошли! — понял богатырь. — А я Добрыня. Сын мой — Ратмир Добрынич. Отца своего не ведаю, степной найденыш я. Так что, выходит, Добрыничи мы оба… Застоялся я возле тебя, путник, прости.
Корчмарь заспешил к пологу, отделявшему топящуюся печь от общего «зала». Ведун продолжил было трапезу, но вдруг вспомнил о старике.
— Хозяин! А старик-то, что вот на этом месте вчера сидел, — ушел?
— Ушел! — прогудел басом Добрыня. — Вчерась утром и ушел! Я его не знаю!
— Ну и ладно, — легко согласился Середин.
Закончив с завтраком, он завернул в куртку хлеб — на улице светило жаркое солнце — и вышел на разбитое крыльцо. Пожалуй, дружинник из Добрыни был куда лучше, чем хозяин придорожного заведения. Дом выглядел покосившимся, в помещении царила грязь. Вчера усталый ведун был рад и этому, но в иное время, пожалуй, прошел бы мимо. Здесь, наверное, воров немало…
