Владислав Стрелков - Случайный билет в детство
Подаю знак «делай как я» и начинаю спускаться к открытой форточке пилотской кабины. Следом за мной скользят Истомин и Карачаев, это моя группа, мы будем работать из пилотской кабины.
Матерясь, протискиваемся через открытую форточку.
— Не могли побольше сделать окошко, мля. — Шипит Карачаев, зацепившись кобурой, а я отвечаю, помогая ему:
— Осторожно, лишнего чего не нажми.
В кабине сразу стало очень тесно. Рокировались с экипажем, как головоломку решали. Штурмана отправили через форточку наружу, а то, как кильки в банке — не повернуться.
— «Штаб», группа «Курс» на месте. Группа «Конвой», примите штурмана.
— Принимаем.
Выпроводили штурмана, вроде свободней стало. Истомин зашептал:
— Серёга, а ты уверен, что у объектов нет сканера?
— Пусть даже и есть, невелика беда. Что они услышат? Тут аэропорт, эфир забит до отказа. И пусть попробуют найти нашу частоту и что-нибудь понять.
Ладно, пора. Нажимаю тангенту и говорю:
— Всем группам, доложить о готовности.
Пошли доклады:
— «Борт-раз», готов.
— «Борт-два», готов…
— «Борт …», готов. — Доложила группа у крайнего левого аварийного выхода.
— «Конвой», готов. — Это группа, которая обеспечит внешнее прикрытие и будет принимать пассажиров снаружи. Она же резерв и будет двигаться к месту, разместившись на тягаче.
— Я «Курс-раз», — говорю в рацию, — внимание, всем! Закрепить заряды и приготовиться к движению.
Немного погодя, внешние группы доложили об установке вышибных зарядов, и что ручки аварийных выходов при этом поставили в положение «открыть».
— Давайте, мужики, — киваю пилотам.
Сразу началась перекличка экипажа. Загудели гироскопы, запищали системы управления. Пилоты речитативом комментировали свои действия, аккомпанируя щелчками клавиш и тумблеров. Получалось забавно, словно звучал этакий технический рэп. Слышал подобное в фильме «Экипаж».
— Во, дают, — шепотом прокомментировал Истомин.
За дверью заорали:
— Эй, в скворечнике, … твою мать, открывайте дверь!
Знаками показываю наклониться бортинженеру и шепчу:
— Скажи — пока не взлетим, дверь не откроем.
Тот кивает и орёт в дверь:
— Некогда. Сядь и пристегнись, сейчас взлетать будем.
— Открывай, сука, сейчас баб ваших стругать мелко начнём. — И звучат глухие удары.
Знаками показываю — занимайтесь своим делом. Бортинженер косится на дверь.
— Как взлетим, откроем, — кричит он, бледнея, а я киваю и показываю «о-кей».
— …! — Матерятся за дверью.
Обернулся первый пилот:
— Всё, двигателя на холостом ходу.
— Двигай туда, — шепчу бортинженеру, — и сядь так, чтоб на одной линии коридора не быть.
Тот переместился вперёд и скрючился за пилотским креслом, а мы сгруппировались у двери.
— Внимание группам, говорит «Курс-раз», начинаем движение. «Штаб» продублируйте «Поводырю».
— Понял, «Курс-раз». — Прошипела рация.
— Двигателям прибавь немного звука.
Пилот кивнул, поморщившись. Ну, не знаю, как тут газ обозвать!
Гул двигателей чуть прибавил тон и самолет покатился. Водитель на тягаче, насмерть заинструктированый, хорошо сработал — стронул борт мягко.
Как только тягач вытянет борт и развернёт курсом на полосу, начинаем штурм.
— Эй, в конуре, — заорали за дверью, — открывай, мать вашу!
И опять звучат глухие рыдания бортпроводницы. Перехватив панический взгляд бортинженера, первый пилот протянул руку и успокаивающе прижал тому плечо. Я присел, Истомин встал за мной, взяли дверь на прицел, Карачаев разместился слева и приготовился её открыть.
За переборкой продолжалась возня и рыдания. Ничего, сейчас откроем дверцу и…
— Полоса, — шепчет первый пилот.
Самолёт замер. Работаем. Командую в рацию:
— Штурм!
Бум!
Весь корпус вздрогнул — это одновременно сработали вышибные заряды. Мишка распахивает дверь и в серой дымке, от сработавшей «Зари-2», вижу ноги в серых штанах, торчащие из-за угла. Тут простых пассажиров быть не может, поэтому сразу стреляю. После срабатывания вышибных зарядов и светозвуковых гранат, может быть небольшая контузия, но контроль не помешает.
— А-а-а! — Заорал террорист, схватившись за ногу. Вместе с ним завизжала бортпроводница за углом, а из салона неслась какофония криков:
— Сидеть!
— Руки за голову!
— Всем руки за голову!
Истомин проскакивает в салон и орёт в унисон остальным:
— Не двигаться! — И тут же:
— Куда?
Бах! Бах! Бах! — Стреляют в первом салоне.
Я и Карачаев в коридоре, рядом с «клиентом». Почему-то нет группы, что должна работать через первую дверь, или они уже проскочили? Сама она в стороне, но проём что-то серо-оранжевое загораживает и при этом шевелится и шипит.
Я прикрываю, а Мишка Карачаев «пеленает» террориста.
Стало светлей и я понял, что за серо-оранжевая масса загораживала проход — это сработал аварийный трап. Он развернулся и выпрямился, а рядом с ним застыли бойцы поддержки. Киваю на выход:
— Давай гаврика туда.
Выкидываем преступника наружу.
Только вылетел скованный и орущий террорист, в проёме, наконец, появляется боец группы «Борт-раз».
Понятно, что они не могли войти как раз из-за раскладывающегося аварийного трапа. Только и успели «Зарю» кинуть. Карачаев проверяет туалет, затем выдвигаемся в салон. Пассажиры сидят, сложившись пополам, с руками на затылке. Скулёж и ор от страха идёт повсюду. Постепенно крики в салоне смолкли, и вдруг…
Бах! Бах! — Это во втором салоне.
— «Штаб», минус один. Прятался в туалете. Оказал сопротивление. Заряда при нём нет.
Пошли доклады от других групп:
— Второй салон контроль.
— Принято.
— «Конвой», готов.
— Первый салон контроль. — Докладываю и осматриваюсь.
Бойцы держат свои сектора, посматривая на середину прохода. Там один из бойцов накрыл какое-то тело. Подхожу.
— Что тут?
Тот поднимает лицо, и я вижу обливающегося потом Истомина.
— Серёга, у него тут шесть полторашек жидкой дряни, и вот… — он чуть сдвинулся, показывая зажатые обеими руками пальцы мертвого террориста, а под ними корпус детонатора и кнопку, — успел перехватить, а то бы…
Вот мля!
На всякий случай отхожу на пару метров по проходу. Мощность рации не больно велика, чтобы навести в детонаторах ток, но кто знает?
— «Штаб», я «Курс-раз», у нас проблема. Подгоните трап ко второй двери и сапёров сюда. Код два!
— Понял, «Курс-раз».
Я присел рядом с Истоминым и сказал Карачаеву, пропуская его мимо себя:
— Миша, иди дальше, во второй салон. Там должен сидеть ещё один «тихушник» с бомбой.
Предполагалось, что «тихушник» с зарядом будет сидеть именно во втором салоне, где рядом, в крыльях, находятся топливные баки. Таких оказалось двое.
Карачаев кивает и уходит, а я склоняюсь к Истомину:
— Валера, сколько сможешь держать?
— Хрен его знает, Серёга, — тяжело дышит он, — пока держу, но лучше всех удалить к чертям.
Слышавшие эти слова пассажиры, вздрогнули. Женщины, тонко заскулили, кто-то из пассажиров начал читать молитву. Поднимаю голову и показываю бойцам из группы «борт раз» на передние кресла.
— Начинайте людей выводить через первую дверь. Там примут.
Первый салон небольшой, всего двадцать четыре кресла, из них пустует пять. Отхожу, нажимаю тангенту и говорю в рацию:
— Внимание, начинаем вывод людей из первого салона. «Конвой», принимайте.
И пассажиров начинают выводить. Передние кресла быстро пустеют.
Сзади появился боец.
— Трап у борта.
— Хорошо, выводите остальных. — И в рацию:
— «Штаб», я «Курс-раз», где сапёры?
— Сапёры у борта, пропускают заложников.
Всё, первый салон пустой. Склоняюсь к Валере:
— Ты как, держишься?
— В порядке. Шел бы ты, а?
— Счас, только стельки смажу.
Поднял голову и сказал оставшимся бойцам:
— Так, мужики, валите во второй салон и помогайте выводить людей.
Они уходят. Появляются два сапёра.
— Что тут?
— Сюрпрайз, мать его, — кряхтит багровый Истомин, — Александрыч, невмочь уже, руки затекли.
— Давай…
Перехватываю и сжимаю мертвые пальцы, держащие кнопку.
Валера тяжело поднимается и отходит назад, опускается в кресло. Сапёры откидывают мешающие спинки и перелезают вперёд. Подсвечивая фонариком, внимательно изучают конструкцию заряда. Немного погодя выносят вердикт:
— Всё руки закрывают, и не понять, как тут и чего. — Бурчит Орлович. — Выносить надо, тут не обезвредим.
Оживает рация:
— «Курс-раз», доклад.
— Валера, ответь, только отойди подальше от заряда, — говорит Орлович.
Истомин шагнул от нас на пару метров.
