Александр Конторович - Чёрная пехота. Штрафник из будущего
— И давно он так… «трудится»?
— По моим данным — года три.
— И скольких он успел…
— Не знаю. Что я тебе — справочное бюро? Это ты у нас в кабинеты вхож, а не я.
— Ну, ты уж не прибедняйся так-то! У тебя инфа первый сорт!
— Спасибо. Но я действительно не знаю. Нам повезло еще, что следак честный оказался.
— Это Никитин-то?
— Он. Я его знаю. Не лично, но от ребят слышал. Явную туфту он поддерживать не стал, как видишь. Но и совсем тебя отпустить не может. В деле еще есть показания этих отморозков.
— Да они бакланы полные! Двинуть разок в совло, так враз поумнеют.
— Похоже, что им уже двинули. Только в другом направлении. Иначе с чего бы это они вдруг написали одинаковые заявы? У тебя с ними конфликт давно был?
— Год почти прошел.
— И что? Они никак после не проявлялись?
— Осенью приезжали, звали на шашлыки.
— Поехал?
— А то ж! Контакты надо с местными иметь. Хоть с ментами, хоть с братвой. Хотя на братву они не тянут. Скорее — шпана. Но лаяться с ними без нужды ни к чему.
— Разумно. Но заяву они на тебя все же накатали?
— Накатали.
— Значит, есть у Аскерова на них материальчик.
— Похоже, что так.
— Вот что я тебе скажу, Саша. Эта скотина от тебя просто так не отвяжется. Будет и дальше рыть. Что-нибудь найдет. А не найдет, так сам сделает, с него станется.
— Что ж ему теперь — денег давать? Харя у него не треснет?
— Не треснет, он столько набрал, что даже я удивился. Нет. У него задание — посадить тебя. Любой ценой. Я же с ним общался уже. Это ты в камере спал, а я тут все подметки по этажам истоптал. Так вот что я тебе скажу — он даже и не напуган. Раздосадован — да, сердит, но ничего не боится.
— Это он напрасно…
— Ему обещан карт-бланш. Потому так и спешит. Его кто-то прикрывает. На время этой операции.
— На лбу у него это написано?
— Ну, не ты один у нас тут хитрый! Я тоже не лыком шит, как видишь! Между строк читать умею, не хуже некоторых. Короче. Времени у него мало, торопят его. Вот он и дергается. Не сегодня завтра они Никитина додавят либо просто сменят. И его сменщик вернет тебя в камеру.
— Это вряд ли! На основании чего он меня вернет?
— Он найдет. Так что мой тебе совет — наплюй ты на эту подписку. И мотай отсюда, куда глаза глядят.
— С чего ты это взял?
— Ты уж поверь мне, ладно? Ты такой тут у меня клиент не один. Верящий в «торжество справедливости». Сильно тебя эта вера в камере грела?
— Да не испекся пока.
— И я о том же. Пока ты где-то там, — он покрутил в воздухе рукой, — рассекать будешь, у них время и иссякнет. Либо они дело прекратят, либо кого-нибудь другого на эту роль организуют.
— На какую роль?
— А я знаю? Но уже то, что Аскеров так топорно сработал, меня сильно удивило. Обычно все это тоньше происходит. Так что и зацепок не найдешь никаких явных, как в твоем случае. В моей практике ты первый, кого вот так, сразу, удалось из камеры на подписку вытащить.
— Ну, тут и я слегка лапу приложил. — И я рассказал ему о подкинутом оружии и патронах. — Вот Аскеров и прокололся так.
— Вот даже как? Ну, теперь он точно от тебя не отстанет, ты ж его мордой в дерьмо прилюдно макнул. Да и оружия такого у него точно не склад, за это тоже отвечать надо.
— Ворон ворону глаз не выклюет, договорятся. Что, у них стволов неучтенных нету?
— Я не о том! Зачем-то кому-то очень надо именно сейчас упечь тебя в камеру. Под любым предлогом. Так что — делай выводы. Это мое окончательное мнение, понял?
— Усек. Сегодня же и займусь подготовкой.
— И не тяни!
— Что я — рыжий? Себе дороже обойдется.
Отъехав на несколько километров от города, я остановил машину и вылез на обочину. Черт их знает, могли и насовать внутрь какой-либо гадости. Поэтому звонить из машины я не стал. Димка откликнулся сразу, будто ждал звонка. Странно, обычно его вызваниваешь долго, он трубку сразу не снимает.
— Да?
— Привет бойцам клавиатуры! Воздухом свежим давно дышал?
— Дыхнешь тут с вами… Уж и не помню, когда и свет-то дневной видел…
— Ну так! Вот я и предлагаю тебя куда-нибудь на природу вытащить, на свет божий полюбуешься, подышишь опять же… Может быть, и съедим чего или выпьем…
— Змей-искуситель! Увы, на этот раз птица-обломинго навестила меня еще утром!
— Что так?
— Работа, мать ее за ногу.
— Так когда ее мало было? Всю жизнь так, сколько я тебя помню.
— Всю, не всю, а выбраться не могу. Развелось тут у нас писателей, они наколбасят, а я разбирайся. Кыш, проклятая!
— Кого это ты там?
— Да кошка на ноги залезла. Тепло ей тут, видите ли!
— Коты — они такие, тепло и уют любят.
— Ага. Дай ей волю, так она и котят своих сюда затащит. Чтобы вместе в тепле отсиживались.
— Ну ладно, не буду тебя перенапрягать. Гоняй своих писателей, я тогда на днях отзвонюсь, может, и сам заскочу, если мимо проезжать буду.
— Мне и одного такого писаки хватит, чтобы поседеть раньше времени. Так что занимайся пока своими делами, я тебе сам перезвоню, как освобожусь.
Убрав телефон в карман, я присел на землю. Вот оно как выходит… «Писатель» — это он про меня. У Димки в кабинете живет кот, а не кошка. С котятами… так это он про Нинку говорит! И про детей. Вот даже как? «Дай ей волю». Это значит — она не должна быть рядом со мной. «Тепло и уют»? «Отсиживались»? Ага, понял… «Занимайся своими делами». Значит, это не чисто ментовская подстава, тут и моя родная контора постаралась. «Поседеть раньше времени»? Значит, он сейчас помочь мне не может. Ну что ж, обстановка проясняется, понятно, чем заниматься надо в первую очередь.
Заехав по пути на рынок, я купил с рук парочку подержанных мобильников и несколько сим-карт. По дороге домой пришлось звонить по разным номерам почти непрерывно. Для этого приходилось то и дело останавливаться и вылезать наружу. Рисковать не хотелось, и поэтому домой я прилично запоздал. Врубив на полную мощность телевизор, я утащил к нему поближе Нинку и битый час наставлял ее на путь истинный. До поздней ночи я не присел ни на минуту и, только свалившись наконец в кровать, смог перевести дух. По моим прикидкам, пара-тройка дней у меня еще имелась. Мало! Однако же следовало серьезно относиться к Вовкиным словам. Он, как правило, воздух попусту не сотрясал. Чутье у него, как у хорошей собаки. Всякую подлянку распознавал за версту и задолго до ее наступления. И если он говорил мне «тикай», то это следовало делать немедленно.
Утро началось с сюрпризов. Начну с того, что, передвигая совместно с Нинкой и пацанами мебель, я не успел вовремя выдернуть ногу, и они «успешно» уронили на нее тяжеленный книжный шкаф. Выдав им положенную порцию «благодарностей», я кое-как доковылял до дивана и вызвал «Скорую». К ее прибытию нога уже напоминала небольшую подушку от старого дивана (были такие, в виде валика). Несмотря на лед и водочный компресс, ходить я уже не мог. Оценив проделанную Нинкой местную анестезию, врач высказался в том ключе, что употребленное внутрь аналогичное количество водки повлекло бы за собой куда более значимый эффект, нежели бесполезное выливание оной на вату.
Взвалив меня на носилки, дюжие медбратья потащили их в карету. По пути я отметил наличие той же самой «Волги». К сожалению, лежа на носилках, я не имел возможности проконтролировать ее перемещение. Но что-то подсказывало мне, что далее ста метров от меня она не оторвется.
На счастье, в больнице оказалось свободное место в двухместной палате. И уже через полчаса я его успешно обживал. Еще через пару часов ко мне заявилась Нинка и с порога принялась жаловаться на жизнь. Из ее слов следовало, что моя внезапная травма явилась причиной крушения всех ее жизненных планов. При этом о причине травмы не было сказано ни слова. После долгих споров мы сошлись на том, что она вместе с детьми отдохнет недельку где-нибудь на недорогом курорте. С трудом выпроводив ее домой, я устало откинулся на подушку.
— Ф-ф-у-у!
— Ну и половинка у тебя! — сочувственно произнес сосед. С его слов, он лежал тут уже пару недель, и его жена за это время навестила его лишь единожды.
— И не говори… А ведь сама мне этот шкаф на ногу сегодня своротила!
— Во как! И за это — на курорт?!
— Так ведь с ребятами же! Пусть отдохнут, у них как раз каникулы прогнозируются.
— Денег бы хватило, а то там задешево не погуляешь.
— Вот уж фигу! Без гулянок проживут!
Наш разговор прервали санитары, явившиеся для того, чтобы разместить третью кровать. На удивленный вопрос соседа было снисходительно разъяснено, что мест мало, а больных много. И вообще, всех недовольных могут перевести в другую, более просторную (и гуще заселенную) палату. Сосед сделал вывод и умолк. Однако же подселения так и не последовало. Видимо, нашлись-таки и другие места. Прогулявшийся по коридору сосед подтвердил информацию о переполненности палат, сказав мне, что кровати стоят даже и в коридорах. Это натолкнуло меня на некоторые любопытные выводы.
