Дважды в одну и ту же реку не войти - Александр Юрьевич Санфиров
Катались мы с ним целый день из штаба дивизии в штаб армии и обратно.
В конце дня он сунул мне военный билет и сообщил:
— Возьми лычки у старшины. Приказом командира полка тебе присвоено звание ефрейтора.
— За, что? — невольно вырвалось у меня.
— За все хорошее, мать твою, — сообщил подполковник. — Завтра убываешь в командировку, так, что экипируйся, как положено. Ахрамеев в курсе.
Как ни странно деды о моей беседе с особистом, не задали ни одного вопроса, что, собственно было понятно, меньше знаешь, крепче спишь.
Только попивая чаек в каптерке молча следили за моими сборами. Также молчанием и переглядыванием отреагировали на лычки на моих погонах.
Потом, когда они остались одни, Пузенко сказал:
— Видали? Сегодня салабону ефрейтора дали, завтра с особистом в командировку уезжает. Интересно, в каком звании он из нее приедет, и приедет ли вообще. Точно засланцем у нас служил. Кого только выслеживал, непонятно.
Он подозрительным взглядом обвел сослуживцев.
— Вы случайно не из зеленых братьев будете? — ехидно спросил он Мицкунаса с Шедисом. — Может, он вас выпасал?
— Ты, чо охренел! Какие зеленые братья? Мы оба комсомольцы, -возмутился Мицкунас. — У нас биография чистая. А зеленых братьев уже лет пятнадцать, как нет. Несешь всякую ерунду!
— Да, ладно, уже и пошутить нельзя, — засмеялся старшина. — Но все равно, уж очень странные дела вокруг этого парня происходят.
Утром меня разбудил дежурный по роте.
— Эй, ефрейтор, подъем, — тихо скомандовал он, трогая за плечо,- приказано тебя разбудить в шесть часов. Собирай вещички и дуй в столовую, Особист в семь утра ждет тебя у караулки.
Когда я со скаткой и сидором подошел к караулке, у мотоцикла суетились два солдатика, что-то монтируя в коляске.
Капитан Рубцов, покуривая, ожидал меня на крыльце, беседуя с начальником караула. Тот видимо только, что проснулся, потому, что стоял с заспанным лицом.
— Ага! Вот и водитель! — воскликнул Рубцов, и спустившись с крыльца, протянул руку, чтобы поздороваться.
Я не успел, как положено, отрапортовать, поэтому пришлось протянуть руку в ответ. Пожатие капитана было железным. Но мы не лыком шиты, я также сжал ладонь сильнее.
— Нормально, — сказал капитан и отпустил руку. — Смотрю, ты к поездке готов. Сухпаек, надеюсь, тебе на неделю выдали?
— Так, точно, — я погремел сидором.
— Тогда клади его в коляску, только осторожней, там рацию ребята установили. И в путь.
— Товарищ капитан, разрешите спросить, а куда, собственно, мы едем?
Рубцов усмехнулся.
— Ну, пожалуй, конечный пункт маршрута я могу назвать. Едем мы в Алакуртти.
— Ни хера себе! — мысленно воскликнул я, — тысячу км на мотоцикле! Блин, охренеть и не жить. Да у капитана жопа отвалится на заднем сиденье сидеть. В коляску из-за рации и груза не усесться. Хотя Алакуртти это здорово, можно глянуть знакомые места.
Мы ехали, не останавливаясь часа четыре. Остановились около небольшой речушки. Рубцов вытащил туристический топорик и предложил мне заняться костром.
— Когда костерок разгорелся и у капитана на плащ-палатке был накрыт стол, две банки с тушенкой, полбуханки хлеба и сахар рафинад, пачка грузинского чая. И кроме того стояла фляжкас неизвестным содержимым.
Повесив котелок над костром, я присел к столу, капитан недрогнувшей рукой налил в кружки по пятьдесят грамм и первым опрокинул их в рот, перед этим лаконично сказав,- За успех.
Ну, что же дают, бери, а бьют беги, поэтому я тоже выпил водку и придвинув банку с тушенкой начал есть.
Покемарив с часок после чаепития, Евгений Иванович встряхнулся и, встав на ноги, предложил:
— Сашок, как насчет размяться? Ты же у нас вольник, вроде даже призером был каким-то.
— Я встал и, оглядев капитана, ответил:
— Вообще то можно, только вы товарищ капитан легче меня будете кил на пятнадцать, как бы нечестно получается.
— Какая на хрен честность, — ответил тот. — Враг в бою тебя не спросит, сколько ты весишь.
— Ну, тогда давайте, — согласился я, и в этот же момент Рубцов кинулся ко мне.
Мое молодое тело послушно сдвинулось в сторону, подсечка, и капитан кубарем полетел на речной песок.
— Встав, он подозрительно посмотрел на меня, отряхнулся и сказал:
— Что-то я такого приема у вольников не встречал. Откуда дровишки?
— Товарищ, капитан, — не преминул я его подколоть, — вы же меня позавчера два часа расспрашивали. Вам напомнить, где учился мой батя.
Рубцов озадаченно почесал затылок.
— Уел, салага, — расстроено сказал он. — Как есть уел. Тогда давай еще раз попробуем.
— Второй раз мой номер не прошел. Разошедшийся капитан валял меня, как хотел по песку. Через полчаса он закончил экзекуцию и встав заключил:
— Потенциал у тебя есть, но заторможенный ты какой-то. Никак не могу понять почему?
Мне то было понятно почему. Но рассказывать об этом было бессмысленно. Никто не поверит. Хорошо еще, что у тела остались кое-какие наработанные движения, а то и этого бы не смог продемонстрировать, Все же занимался борьбой пятьдесят лет назад.
Рубцов глянул на часы.
— Так, давай собираться, сейчас мы заедем кое-куда.
Пока я собирал все вещи, он включил рацию и сказал в нее несколько слов. Затем снял китель и надел выгоревшую гимнастерку с старшинскими полосами. На мой удивленный взгляд толькоподмигнул и ухмыльнулся.
Мы проехали с десяток километров, когда он похлопал меня по плечу.
— Сейчас поворот будет, поверни направо и остановись.
Я остановился на наезженной грунтовке. Рубцов, внимательно глядя мне в глаза, сказал:
— Сегодня мы займемся с тобойпроверкой боеготовности некой воинской части. Твоя задача вести мотоцикл, выполнять мои команды и не отсвечивать. Понятно.
— Так, точно, — ответил я, хотя непонятно было все.
Мы двинулись дальше. Через пару километров дорога уперлась в хлипкий шлагбаум. В стороны от него в лес уходила высокая ограда колючей проволоки. Рядом располагался небольшой КПП.
— Сигналь! — шепнул мне из-за спины Рубцов.
На мой сигнал из будки лениво вышел рядовой с повязкой на рукаве и направился к нам.
Рубцов соскочил с мотоцикла и заорал:
— Какого х… плетешься, как баба беременная⁉ Быстро бл… поднимай шлагбаум. С
