Вечный Рим. Первый свиток. Император - Анатолий Анатольевич Логинов

— Мало мы их проучили, — нахмурился Марк Красс. — Придется легионы оставить в провинции.

— Можно вызвать оттуда конные ауксиларии ремов, — предложил Каптитон.

— Нет, — возразил Марк. — Конница пригодится Публию для борьбы с набегами германцев. Оставим галлов на месте.

После этого Публий Капитон последовательно описал ситуацию в каждой. из трансальпийских провинций. Исходя из имеющихся сведений, Красс мог вызвать к себе максимум Четырнадцатый легион из Аквитании. А новости из Рима, озвученные Капитоном, совпадали с полученными Крассом и отнюдь не радовали. Помпей, договорившись с Сенатом, начал набирать четыре легиона и получил разрешение вызвать из Азии еще не менее двух. А у Марка Красса имелись сейчас всего четыре — Пятый, Девятый, Десятый и состоящий из новобранцев Двадцатый. Учитывая, что Помпей мог рассчитывать на своих ветеранов, его легионы могли закончить формирование за месяц. Конечно, Красса в любом случае поддержал бы флот, возглавляемый Луцием Кассием Лонгиным. Но флот в Мизенуме пока находился не в лучшем состоянии, так как основные силы оказались в Кантабрийском море и на Оловянных островах (Британии), вместе с большей частью либурнариев и самим Луцием Лонгиным. Так что оставшиеся в Италии силы флота сейчас могли защитить только сами себя. Следовательно, на первое время Красс мог в полной мере рассчитывать только на три легиона, лично преданные ему и закаленные войной в Галлии.

— Значит, говоришь, уже минимум семь дней они собирают войска, — заметил недовольно Красс. — Почему я узнал об этом только сейчас?

— Я не решился делиться в тобой слухами, — ответил Капитон. — Голуби с последними известиями прилетели только вчера. Обращу также твое внимание на донесение Торговца. Римляне неохотно идут к Помпею и он вынужден набирать бойцов в других городах. Что задержит формирование легионов…

— Я его услышал, но предпочитаю думать о более плохом варианте, — отмел возражения Капитона Красс. — Пока нет точных сведений, будем считать, что все четыре легиона собираются в Риме и будут в строю через две дюжины дней. Подумаю… Ты можешь идти, Публий. Но учти, любые новости из Рима нужно доводить мне в первую очередь. Просто указывай, где сведения точные, а где твои осведомители опираются просто на слухи… Иди и скажи секретарю, пусть зайдет.

— Понял и выполню, император, — вставая с кресла, подтвердил Капитон. Отдал легионное приветствие и вышел.

Вошедший секретарь уже на ходу раскладывал таблички. Встал за конторку, взял стилус и приготовился записывать указания.

— Пиши, — Красс начал диктовать, расхаживая по кабинету. — Легатам Пятого, Девятого и Десятого легионов собраться сегодня в девятом часу дня. К этому времени они должны отдать необходимые приказы для подготовки к маршу…

Предчувствие гражданской войны

Предчувствие гражданской войны

690 г. ab Urbe condita

Коль преступить закон — то ради царства,

А в остальном его ты должен чтить

Еврипид

Дело одного полководца казалось

более справедливым,

другого — более надежным;

здесь все блистательно, там — прочно;

Помпея вооружил авторитет сената…

Веллей Патеркул, историк

Тревожное ожидание накрыло Город. Пусть внешне все выглядело как обычно, квириты по-прежнему фланировали по улицам, собирались на форуме и ходили по лавкам. Но разговоры и споры почему-то заканчивались быстрее чем обычно, с незнакомцами горожане старались не разговаривать. Да и выступления уличных мимов почти никто не смотрел. К тому же начали расти цены на хлеб, муку и другие продукты. А выдачи зерна, возобновленные после смерти Суллы почти прекратились.

Ходили слухи, что еще не распущенный Помпеем Шестой легион взял в осаду Мизенум. Флот в ответ на это перекрыл путь зерновозам из Сицилии и Египта, пропуская не более одного из дюжины кораблей. Слухи вообще ходили во множестве. Особенно после того, как перестала выходить ежедневная газета. Помнившие еще времена Суллы, а кое-кто даже и Мария, квириты предсказывали еще более тяжелые времена. Особенно после слухов о решении Сената отозвать Красса из Галлии. Гостивший в это время в Риме галикарнасский писатель и философ Александр, отец знаменитого впоследствии историка Дионисия Галикарнасского оставил в своих воспоминаниях описание своих размышлений о происходившем в то время:

'Из неудач Гракхов честолюбивые римляне сделали свои выводы. Вот главное, что они поняли — ничтожных нищих плебеев можно использовать, чтобы добиться высшего положения в государстве, и вовсе не обязательно к заветному консульству идти путем, определенным древними законами и римским правом. С этой поры замечательная римская республика начала неудержимо катиться к гибели. По иронии судьбы, в наибольшей степени способствовали этому процессу те, кто был призван защищать государственность и закон, то есть консулы, военачальники, первые лица Рима. Лица, домогавшиеся должностей, сидели на площади за своими столиками с деньгами и бесстыдно подкупали чернь, а нанятый народ приходил в собрание, чтобы бороться за того, кто дал ему денег, бороться не с помощью голосования, а луками, пращами и мечами. Нередко собравшиеся расходились лишь после того, как осквернят возвышение для оратора трупами и запятнают его кровью.

Увы! Непомерному римскому честолюбию стало тесно в рамках закона и традиций. Государство долгое время поощряло в гражданах стремление к славе, почестям и такая политика приносила хорошие плоды и вывела Рим на первое место в мире; она же его ввергла в бездну произвола… Государство погружалось в пучину анархии, подобно судну, несущемуся без управления, так что здравомыслящие люди считали счастливым исходом, если после таких безумств и бедствий течение событий приведет к единовластию, а не к чему-либо еще худшему. Многие уже осмеливались говорить открыто, что государство не может быть исцелено ничем, кроме единовластия, и нужно принять это лекарство из рук наиболее кроткого врача, под каковым они подразумевали Помпея.

Красс давно уже решил низвергнуть Помпея, так же, конечно, как и Помпей его. После того как Луций Кассий Лонгин, которого любой из них в случае победы имел бы своим противником, показал, что готов принять высшую власть любого, кто оставит ему флот, Крассу, если он хотел быть первым, не оставалось ничего иного, как уничтожить того, кому первенство уже принадлежало. А Помпей, чтобы не допустить такого исхода, должен был своевременно устранить того, кого страшился. Но